Первым на землю упал Георгий, так и не успев достать припрятанную монтировку. Сазонов ударом ноги отбросил парня, который пытался вытянуть его из кабины КамАЗа. Парень отлетел метра на два и остался лежать на земле. Юрий спрыгнул из кабины на землю и сделал два шага к лесу. Сильный удар в спину заставил его упасть. Руки тут же кто-то больно заломил назад и заковал в наручники.

– Сдаюсь! – прохрипел он. – Суки, как больно! Отпустите руки, сломаете!

Он ещё не почувствовал холодка металла на своих запястьях и, на миг забыв обо всём на свете, инстинктивно вскочил на ноги. Но его снова тут же повалили, и он больно ударился лицом о корень дерева.

Геннадий не оказал никакого сопротивления. Он молча поднял дрожащие руки и внимательно наблюдал за происходящим.

– Где ещё один? – спросил разъярённый оперативник. – Говори, гад, а то зашибу!

Он поднял руку с пистолетом и направил его на Геннадия.

– Я не знаю. Он вышел метров за триста и пошёл в лес.

…Мы со Стасом уже подъезжали к стоянке, когда из темноты на дорогу выскочил мужчина с обрезом. Он бросился к нам и, угрожая оружием, потребовал, чтобы мы вышли из машины.

– Ты что, мужик, творишь беспредел? – затянул Станислав. – Кто тебе просто так машину отдаст?

– Убью, сука! Давай ключи, а сами валите отсюда, – прохрипел незнакомец и направил на Стаса ствол.

Вложив в удар чуток ярости и максимум точности, я врезал налётчику в подбородок. Тот охнул и рухнул на землю. Станислав достал наручники и сковал его. Затащив обмякшее тело в машину, мы поехали к месту захвата. У стоянки лицом вниз лежали трое мужчин. Рядом стоял КамАЗ, двигатель которого ещё продолжал работать. Вокруг сновали оперативники.

– Артём! – подозвал я Сергеева. – Как так получилось, что одного человека вы потеряли? Ладно, он сам на нас выскочил. Передай руководителю службы наружного наблюдения, чтобы завтра он подал мне рапорт с объяснением грубого прокола. А сейчас всех троих распределите в разные кабинеты. Возьми ещё двух сотрудников. Одного, вот этого… – я показал на Морозова, – заберу с собой.

– Всё ясно. – Сергеев бросился исполнять приказ.

Задержанных стали размещать в разные милицейские машины. Морозов с разбитой губой и лиловым синяком под глазом садился в машину последним.

– Тебе повезло, мент, – со злостью сказал он Ботову. – Если бы не твой напарник, валялся бы сейчас с разбитой башкой!

– Стас! – подозвал я. – Возьми следователя и без лишнего шума оформите изъятие государственных номеров.

Ботов кивнул и, позвав с собой следователя, направился к автостоянке.

* * *

Захват прошёл не столь гладко, как я планировал. Время было позднее, и все находившиеся на стоянке, в том числе и охранники, поняли, что произошло. Спустя час задержанные находились в разных отделах милиции, и с ними уже вплотную работали сотрудники оперативной группы МВД. Я был зол и во всём винил лишь себя, и больше никого. Приехав в отдел милиции, я приказал доставить Морозова в свой кабинет.

Передо мной сидел тот, который ещё час назад размахивал перед моим носом обрезом и угрожал меня убить. Его нижняя губа была сильно разбита и кровоточила. Он был явно растерян, волновался и постоянно облизывал рану.

– Извините, – пробубнил он, глядя на меня, – вы бы не могли налить мне воды, что-то у меня в горле пересохло.

Я молча налил полстакана и протянул ему.

– Что, сушняк, Морозов? Это бывает, не переживай, скоро пройдёт, – произнёс я и пододвинул к себе чистый лист бумаги.

– Ну, Морозов, приступим к работе. Рассказывай, как ты и твои друзья украли КамАЗ со школьной формой. Ты знаешь, что ты себе только этими действиями нажил две статьи уголовного кодекса. Второй приятный для тебя факт, это изготовление, хранение огнестрельного оружия, угроза убийством сотруднику милиции. Знаешь, что бывает за это?

Морозов испуганно закрутил головой, стараясь найти в пустом кабинете хоть какую-то защиту.

– Всё правильно, Морозов, за эти вещи убивают. Вот ты ушёл с обрезом в лес, и тебя больше никто не видел из твоих друзей. И если мы скажем, что ты погиб, оказав нам вооруженное сопротивление, они все нам поверят.

Морозов втянул голову в плечи, словно я собирался его ударить. Выражение его лица было не на шутку испуганным.

– Не переживай, тебя здесь бить никто не будет. Тебя накажет закон. А сейчас давай рассказывай, зачем тебе, жителю Казахстана, понадобилась эта школьная форма. Что, у тебя три тысячи детей?

Морозов заёрзал и, обречённо взглянув на меня, тихо произнёс:

– Гражданин начальник, простите меня. Не знаю, кто вы по должности и званию. Ни я, ни мой родственник Юрка, не воровали эту школьную форму. Она нам не нужна. Я всё вам расскажу. Мне в отличие от них скрывать нечего. Вы только спрашивайте, а то я не знаю, что конкретно вас интересует.

– Рассказывай с самого начала. Как и при каких обстоятельствах, ты познакомился с братьями Дубограевыми, – предложил я. – Если мне что-то будет непонятно, я переспрошу тебя.

– Всё дело в том, – слегка заикаясь, начал Морозов, – что я раньше неоднократно бывал в этом городе со своим руководителем фирмы Ланге Михаилом Карловичем. Я не знаю, когда и при каких обстоятельствах он познакомился с братьями Дубограевыми, но именно через них он здесь доставал КамАЗы. Вот он меня и познакомил с ними в начале этого года. Каждый раз, когда мы с ним приезжали в Челны, мы останавливались у них на квартире.

Этим летом Михаил решил свернуть свой бизнес, связанный с машинами. Почему, я не знаю. Мой родственник обратился ко мне с просьбой достать ему КамАЗ по старым связям в Набережных Челнах. Мы с ним сначала попробовали купить КамАЗ у себя в Аркалыке, но не смогли. Никто не хотел продавать машину накануне сезона, и нам ничего не оставалось, как приехать сюда. Я по просьбе Юры позвонил в Челны братьям Дубограевым и переговорил с ними насчёт машины. Они сказали, что помогут. О том, что они продавали ему краденые машины, я не знал, так как никогда не интересовался, откуда они брали эти машины. Мне, по-честному, это было совершенно безразлично. За перегон хозяин платил неплохие деньги, остальное меня не волновало.

Но в этот раз всё произошло по-другому. Когда мы приехали в Челны, машины у Дубограевых не было. Братья потребовали, чтобы мы сами лично выбрали себе нужную нам машину. То ли они хотели повязать нас этим преступлением, то ли имели какие-то свои совершенно другие цели. Они повели нас на автостоянку и попросили выбрать себе машину. Сначала мы с Юрой думали, что они шутят, но когда они завели тот КамАЗ, мы просто испугались. Мы побоялись отказаться от машины, вот и пришлось её забрать. Всё остальное вы знаете сами.

Я не спускал с рассказчика глаз. Всеми фибрами своей души, если такие имеются, я чувствовал: сидящий передо мной человек нагло и беззастенчиво врёт. Я заметил, что в процессе говорения он успокоился. Его речь, изначально неровная, с каждой фразой становилась всё более чёткой и логичной.

– Знаете что, Морозов? Не верю я вам. По вашим словам, вы и ваш родственник просто очередные жертвы братьев Дубограевых. Но заметьте, ни у кого из них не было оружия, и эти люди не угрожали убийством работникам милиции. Если бы не мой удар в вашу челюсть, то, я думаю, мы могли бы с вами не разойтись на той дороге. Вы бы, в чём я ни секунды не сомневаюсь, убили меня и моего заместителя.

Морозов опять втянул голову. Лоб его снова покрылся лёгкой испариной, а во рту снова стало сухо, как в пустыне.

– Мы сейчас, Морозов, просто теряем зря время, переливая из пустого в порожнее. Я не уверен и не думаю, что ваш родственник будет молчать об оружии. Он человек тёртый, и лишний срок ему не нужен. Да и по-честному, он должен отвечать за ваши дела? У него же нет на руках крови?

Закончив говорить, я в очередной раз внимательно посмотрел на Морозова. От моего пристального взгляда он поёжился и отвёл глаза в сторону.

– Ты что, мне не веришь? Зря! В этом ты скоро убедишься, но будет уже поздно. Сейчас я тебе ещё раз объясню, что лично тебе вменяется. Первое. Подстрекательство братьев Дубограевых к краже КамАЗа. Второе. Кража государственного имущества в особо крупном размере. Это я говорю о школьной форме. Третье. Ношение и хранение огнестрельного оружия. Четвёртое. Вооружённое сопротивление работникам милиции, а также угроза убийством работникам милиции. Пятое. Хранение похищенного имущества. Скажи, Алексей, ты готов потянуть все эти обвинения? Наверное, нет. Если мы с тобой не найдём точек соприкосновения, то мы начнём работать, чтобы вменить тебе все эти статьи. Сейчас, я тебя торопить не буду, дам на раздумье пять минут и ни секундой больше. Итак, время пошло.

Лицо Морозова от внутреннего напряжения покрылось красными пятнами. Его богатырские плечи моментально обвисли, а сильные, судя по объёму мышц, руки, стали мелко подрагивать. Он попытался что-то возразить, но голос не слушался его. Вместо слов из пересохшего горла вырывались хриплые звуки. Я налил ещё полстакана воды и молча протянул ему. Так же молча наблюдал, как он пьёт. Судя по его внешнему виду, он готов был сдаться.

– Морозов, если того, что я тебе сказал, для тебя маловато, то могу продолжить этот скорбный список. Думаю, суд оценит всё это лет на пятнадцать, не меньше.

Он залпом выпил воду и попросил ещё. Я налил в этот раз полный стакан. Он опорожнил его в два счёта и посмотрел на меня.

– Ну что, Морозов? Ты понял, в какую историю попал, да ещё затянул туда своего родственника? Советую тебе рассказать всю правду. Ты же не вор, и у тебя ещё должна быть надежда на нормальное решение вашего вопроса.

Тот задумался и, прикинув свои шансы в этом деле, начал рассказывать.

* * *

Говорил Морозов долго. Чувствовалось, что каждое слово даётся ему с большим трудом. Он часто прерывался и просил, чтобы я наполнил стакан водой. Я старался не перебивать его и лишь иногда приостанавливал его рассказ, чтобы уточнить ту или иную деталь. Когда он закончил и замолк, я отложил исписанные листы, ручку и задал ему следующий вопрос:

– Алексей, расскажи мне, как вы проехали половину Советского Союза и ни разу не попались? Не поверю тебе, если скажешь, что вас ни разу не остановили сотрудники ГАИ.

– Всё просто, гражданин начальник! Когда мы с Ланге гнали одну из машин, нас действительно несколько раз останавливали сотрудники ГАИ. Ланге предъявлял им справку-счёт, и этого было достаточно, гаишники нас отпускали. Никто из них ни разу не сверил номера агрегатов с номерами в справке-счёте. Я даже тогда подумал, что гаишники просто не знают, в каких местах выбиваются эти цифры.

– Интересно, интересно! А как твой Ланге регистрировал эти машины в ГАИ?

– Если не знают, где выбиваются номера агрегатов ваши местные гаишники, которые толпами стоят на дорогах, то откуда же знать нашим в Аркалыке? Они выписывают техпаспорта по данным этих справок. Вот так и проходит вся процедура регистрации этих машин. Кстати, более умные люди после регистрации в ГАИ приваривают дополнительные топливные баки на раму и таким образом закрывают её номер, который находится на задней части рамы. Вот и всё. Катайся, сколько хочешь, никто тебя не остановит. А во-вторых, любую проблему у нас можно решить деньгами. Если у тебя есть машина, значит, у тебя есть деньги. Только одна ходка с ранними овощами в Сибирь окупает машину на пятьдесят процентов. Те, кто имеет машины, у нас не бедствуют!

Я снял трубку и позвонил в дежурную часть РОВД. Через минуту вошёл молоденький сержант и увёл от меня Морозова.

Я остался один в кабинете. То, о чём рассказал Морозов, требовало тщательного осмысления и анализа. Часы показывали половину первого ночи. Только сейчас усталость, словно ртуть, стала обволакивать моё тело, делая его неимоверно тяжёлым. Мне так захотелось вытянуть ноги в своей кровати, что я не стал себя насиловать.

«Опять не позвонил домой! – вспомнил я, выходя на улицу. – Жена, наверное, извелась. Позвоню завтра утром, лишь бы снова не закрутиться и не забыть сделать это».

* * *

Утром я связался с начальником управления уголовного розыска Костиным и доложил ему о результатах задержания Дубограевых.

– Молодец, Абрамов! Ты возьми всё под свой личный контроль. Постарайся сам расколоть кого-нибудь из братьев. Я не совсем доверяю местным оперативникам, так что держи руку на пульсе. Если у тебя не хватает людей, я отправлю в твоё распоряжение ещё одну группу.

– Спасибо, Юрий Васильевич, за поддержку. У нас есть ещё одна неплохая наработка. Мы вышли на вторую группу угонщиков, которую возглавляет некто по кличке Боцман. Думаем, за ней тоже с десяток краж. Боцман входит в преступную молодёжную группировку. Не исключаю, что ранее судим. Сейчас устанавливаем его анкетные данные.

– Виктор, думаю, с братьями ты быстро разберёшься, а вот с Боцманом наверняка будет намного сложнее. Он из молодых. С ними трудно найти общий язык. Для них расколоться – просто западло. Я даже не исключаю, что у него серьёзные завязки с милицией. Если твой интерес к нему дойдёт до отдельных сотрудников МВД, то в Челнах ты его едва ли найдёшь. Смотри, не спугни его! Ещё раз напоминаю тебе, работай автономно! Приедешь в Казань, я тебе объясню, с чем это связано, – подытожил он и положил трубку.

«Что произошло? Что заставило Костина дважды напоминать мне про проблему с местным уголовным розыском?» – подумал я.

Я направился в дежурную часть УВД. Спускаясь по лестнице, встретился с начальником городского УВД – полковником милиции Шакировым. Я поздоровался и, стараясь не столкнуться, повернулся боком, пропуская его впереди себя.

– Всё гусаришь, Абрамов? – произнёс он и укоризненно посмотрел на меня. – Хочешь доказать кому-то, что мы здесь заросли мхом и уже ничего не можем делать без участия центрального аппарата?

Я был удивлен замечанием в свой адрес.

– Почему вы так говорите, товарищ полковник? Никто здесь не гусарит, и вы в курсе проводимых мной мероприятий. С моей стороны партизанщины нет. А вот ваш непосредственный заместитель почему-то не особо горит желанием раскрывать эти преступления, как и помогать мне.

– Я смотрю на тебя, вроде бы ты неплохой мужик, Абрамов, но сидит в тебе одна плохая, на мой взгляд, черта, ты всегда хочешь сделать то, что не могут другие. Карьеристом тебя, вроде, не назовешь, но другого подходящего слова подобрать не могу.

Прозвучавшая из его уст характеристика была так неожиданна, что я снова удивился. Единственно, в чём он был прав, это в моём отношении к работе и порученному делу. Я всегда старался довести до логического конца начатое и не спешил опускать руки даже тогда, когда неудачи одна за другой, словно волны, накрывали меня с головой.

– Товарищ полковник, насколько я знаю, вы тоже были таким же, как и я. Вас так же не устраивало многое: и низкая раскрываемость на местах, и пассивная работа личного состава. Теперь с ваших командирских высот вам кажется почему-то, что такие люди, как я, хотят вас подсидеть или принизить ваши заслуги в чём-то.

Шакиров ещё раз недобро глянул на меня и проследовал к себе в кабинет. А я, продолжив свой путь, в мыслях вернулся к разговору с Костиным. Ещё минуты две я гонял в голове сказанное им, пытаясь понять, что могло произойти такого, чтобы он полуофициально предупреждал меня о возможных фактах измены в рядах работников милиции Набережных Челнов. Интересно, кто эти люди, на которых он мне намекал?

Во второй половине дня ко мне без стука вошёл заместитель начальника по оперативной работе УВД Набережных Челнов Гарипов. Он бесцеремонно присел на край стола и, смерив взглядом чёрных глаз, завёлся:

– Слушай, Абрамов! Мы с тобой знакомы лет десять, если не больше. То, что ты сейчас делаешь, мне не совсем понятно. Могу сказать более конкретно, от кого ты секретничаешь? Может, от меня или от начальника УВД, или, может, ещё от кого-то? Мы что, враги? Ты же знаешь, что на тебя обижаются практически все начальники районных отделов милиции! Им непонятно, привозишь вечерами каких-то задержанных людей, в чём они виноваты, кроме тебя, никто не знает. Пойми вышестоящих правильно, а вдруг прокурорская проверка, что они скажут об этих лицах?

Вспомнив слова начальника управления, я сделал вид, что удивлён его необоснованной претензией.

– С чего это ты взял, что я что-то скрываю от тебя или ещё от кого-то? Ты мне скажи, кто из них хоть раз поинтересовался, кого я задержал? Чего молчишь? Скажи, почему они вдруг пожаловались тебе, а не мне? Мне вообще непонятны все ваши претензии. Я здесь уже второй месяц кувыркаюсь с вашими кражами машин. Кто из вас, я имею в виду тебя и твоих начальников, поинтересовался моими делами? Ты знаешь, что они даже перестали выезжать на подобные преступления, переложив это всё на мои плечи. Я бы на твоём месте воздержался от подобных обвинений в мой адрес.

В кабинете повисла тишина. Он, по всей вероятности, не ожидал, что его подчиненных начнут обвинять в бездействии. Я продолжил:

Ты, наверное, и без меня хорошо знаешь, что вчера опергруппой МВД были задержаны братья Дубограевы. О задержании мы дали информацию в суточную оперативную сводку. Вот сегодня мы и будем работать с ними. Задержали их поздно, когда тебя не было на работе. Скажи, мне нужно было звонить тебе или начальнику УВД в первом часу ночи и сообщать об этом? Это раз. А во-вторых, прости меня, но я ни тебе, ни твоему начальнику УВД не подотчётен. У меня свой командир, и я отчитываюсь только перед ним.

Я замолчал и посмотрел на него. Впервые за все эти годы мне пришлось выяснять отношения с Гариповым подобным образом. Однако его, похоже, не устроили мои объяснения.

– Ты ваньку, Виктор Николаевич, передо мной не валяй! Я тебе не пацан с улицы. Это ты дал команду, чтобы задержанных людей не выдали нашим сотрудникам? Чего молчишь? Объясни мне, с чем это связано! Меня об этом спрашивает начальник УВД, а я ничего не могу сказать. Может, сам объяснишь ему это?

– Слушай, Гарипов! С чего это твои сотрудники будут работать с лицами, которых задержал лично я? Это лично моя разработка! Моя! Ты знаешь, сколько времени я потратил на неё? Ни тебя, ни твоего начальника УВД я почему-то рядом не видел. А теперь вы тут как тут! Все хотите присосаться к этой оперативной разработке. Извините, но поезд уже ушёл, и я не хочу, чтобы кто-то из твоих сотрудников, пусть даже чисто случайно, сломал мне эту работу! Если ты ставишь вопрос таким образом, я допущу к разработке твоих сотрудников, при условии, что получу на это указание своего шефа – начальника управления уголовного розыска. Без его разрешения ни один ваш сотрудник не сможет работать с задержанными мною людьми. Твой начальник УВД, как бы я его ни уважал, это твой начальник, а не мой! В республике начальников УВД около десяти, и твой не лучше и не хуже других. Если ему интересно, я могу ему доложить о наметившихся результатах, но официально ежедневно докладывать не буду без соответствующего приказа из МВД.

Выслушав меня, Гарипов встал и без слов удалился.

Я снова остался один. Мне было неприятно от состоявшегося разговора, так как я не совсем понимал причину раздражения, внезапно возникшую у него и начальника УВД сегодня утром. А причина крылась в том, что они уже были в курсе того, чего пока не знал я. Если точнее, что один из братьев Дубограевых начал давать показания о кражах автомашин.

* * *

Размышляя над словами Гарипова, я старался понять, чем вызваны столь резкие высказывания в мой адрес. Действительно, я знал его более десяти лет. За этот период он сделал головокружительную карьеру. Никому не известный деревенский парень на глазах изумлённых коллег превращался в настоящего дипломата. Он часто мог сделать то, что не удавалось его товарищам. Настойчивость и огромная работоспособность благоприятствовали тому, что на него обратили внимание руководители УВД города. Его острый ум и легко читаемая услужливость вытолкнули его с самого низа оперативной работы в руководители. Он быстро научился легко манипулировать мнением одних людей в угоду другим. Таких интриг, которые плёл он вокруг себя, в правоохранительных органах Челнов не видели давно.