Сон совы

Под утро туман укрыл всю низину густым плотным покрывалом. Он словно хотел сберечь беспокойный сон путников, дав им отдохнуть еще часок-другой. И сон окончательно заплутал в плотной пелене, да так и бродил вместе с другими ночными шорохами и звуками, подтверждая легенды о ночных привидениях и всякой нечисти, что таится в лесных чащах и топких болотах.

Сова, охранявшая покой путников, не сомкнула глаз с самого заката. Ночные птицы, видимо, чувствовали присутствие охотницы и сторонились огромной сосны, на верхушке которой устроила свой наблюдательный пункт Соня. Она пристально всматривалась в темноту, слышала шелест листьев и травы, потревоженных то ли легким порывом ветра, то ли чьими-то крадущимися шагами. Иногда бдительная сова различала красные огоньки пары недобрых глаз, мелькавших за деревьями, и тогда ночной страж мастерски пикировал с верхушки сосны, отгоняя незваных гостей.

Могучий лось спал стоя под сосной на мягких иголках, которые, скопившись за много лет. Около него свернулся калачиком медвежонок. Ме́ня обнимал лапами мешок со шкатулкой черного дерева, прижимая к себе драгоценную ношу, и смачно причмокивал. Похоже, ему снились что-то сладкое. Еще в Дальнем лесу он прослыл знатоком разных снов, и другого такого трудно было сыскать во всей округе. Орел чутко дремал на большой сосновой ветке рядом. Всякий раз, когда что-то происходило неподалеку, Гордый тут же открывал глаза и неподвижно всматривался в темноту. Безмятежнее всех спал мышонок. Чтобы не быть раздавленным своими большими друзьями, он прокопал норку и там заночевал. Окруженный со всех сторон толстыми земляными стенами, неспокойный грызун чувствовал себя абсолютно защищенным.

Как ни старался туман, но первые солнечные лучи и утренний ветерок начали рвать в клочья его дымчатое тело, обнажая скрытую низину. Рассвет всегда подобен маленькому чуду. Сонное царство, казавшееся еще мгновение назад мертвым, начинает оживать от прикосновений волшебных лучей, прогоняя остатки дрёмы, как ветерок гонит прочь витиеватые обрывки тумана. Они угрожающе клубятся, упорно цепляются за кусты, и сон вновь наваливается на всё живое, соблазняя самыми завораживающими видениями. Дрогнувшие было веки опять закрываются, и потревоженный покой вновь растекается теплом, суля безмятежное блаженство в сгустившихся сумерках. Но это всего лишь последняя попытка, и темнота отступает окончательно. Тёплое солнце будит утренние запахи, и они, проснувшись первыми, увлекают за собой остальных. Мир оживает.

Ме́ня глубоко вдохнул утреннюю свежесть и проснулся. Запахи манили. В сочной траве притаились спелые ягоды и грибы, а неподалёку журчал ручеек. Медвежонок занялся утренним туалетом и завтраком. Крупные капельки росы сверкали на солнце, предлагая принять утренний душ. Было приятно кувыркаться в густой траве, собирая густой шерстью росу, а потом отряхиваться, разбрызгивая её во все стороны. А рядом целые поляны грибов и сладких ягод… Эх, много ли нужно для счастья!

Сытый и довольный Ме́ня вернулся к сосне, где уже собрались остальные путешественники, также проведя утренние процедуры. Как обычно кто-то чистил перышки, кто-то вычищал листочки и сосновые иголки, застрявшие после сна в шерстке, но что-то было не так, чего-то не хватало.

– Братцы, а где Малёк? – удивился медвежонок.

– То-то я смотрю неспокойно мне без его суеты, – спохватилась Соня.

– И вправду, где этот непоседа? – пробубнил лось.

Привыкшие за последнее время к постоянным выходкам и болтовне мышонка, все почувствовали его отсутствие.

– Неужели он еще дрыхнет? – засомневались попутчики.

Не дожидаясь приглашения, медвежонок принялся раскапывать маленькую мышиную норку. Его мощные когти быстро справились с задачей, и удивленным взорам открылась крохотная горстка сухой травы, на которой безмятежно спал серый грызун.

– Странно, – удивился косолапый. – Малёк всегда первым вставал.

– Не заболел ли? – сова стала пристально вглядываться в серый комочек, сузив уже не так хорошо видящие при утреннем свете глазищи. – Ну-ка, Ме́ня, потрогай его… Живой он?… Только осторожно.

– Эй! – медвежонок тихонько подтолкнул Малька мягкой подушечкой своей лапы. – Проснись!

– Однако грызун только повернулся на другой бочек и сладко зевнул. Было странно так пристально разглядывать спящего. У него было тоже четыре лапы, пара ушей и черный носик, а когда мышонок зевал, обнажались крохотные острые зубки. Тихонько заурчало в сером малюсеньком животике. Все было, как у медвежонка, только несравненно меньше. Миниатюрнее.

– Какой малыш, – подумалось Ме́не. – Просто крохотуля… а всё настоящее. Наверное, среди своих друзей он может быть самым умным или шустрым. Может кого-то любить или бояться. У него такой же внутренний мир, как и у меня, а рост или цвет шерсти не имеет значения. Он живет в маленьких норках и грызет зерна, а я люблю мёд, но дружить он от этого не будет хуже…

Да, это было открытие, заставившее медвежонка призадуматься.

– Ты что, тоже уснул? – отчего-то шепотом спросила сова. – Это не заразная болезнь, когда все засыпают надолго?

– Да не сплю я, – тоже очень тихо ответил он. – Малёк какой-то странный.

– Почему?

– Он бы обиделся за то, что его толкают, что норку разрыли.

– Может, съел чего-нибудь незнакомого. Места-то чужие…

Медвежонок еще раз тихонько подтолкнул Малька, но тот даже не шевельнулся.

– Мне кажется, что это не он… – задумчиво предположил косолапый.

– А кто? – ночная охотница выкатила глазищи и заморгала.

В наступившей тишине было слышно, как подошел лось. Он вытянул свою огромную морду поближе и шумно потянул носом. При этом его ноздри смешно зашевелились.

– Малёк с кем-то поменялся… – Длинный произнес слова так уверенно, ни к кому не обращаясь, словно это было решение важного вопроса на большом сборе жителей Дальнего леса.

– Поменялся временем? – Ме́ня еще сомневался.

– Бедный мальчик, – сова прикрыла глаза и нахохлилась.

Все разом ощутили свою беспомощность перед опасностью, которая грозит малышу где-то там, в другом времени. Куда ни попасть, ни протянуть руку, ни помочь советом. Это здесь, на земле, они могли бы по запаху отыскать его след или зоркими глазами подметить сверху. Даже ночью. Но как найти мышонка в другом времени не знал никто.

– Есть маленькая надежда…

Слова Гордого прозвучали, как всегда, неожиданно и очень вовремя. Мудрая птица никогда не участвовала в каких-то забавах или пустых перепалках. Никто не слышал, как орёл смеется или плачет, он всегда был по-деловому собран и справедлив. Никто из жителей Дальнего леса не помнил, откуда появилось это независимое и красивое имя. Его так всегда звали. Разве что сова могла что-то рассказать об этой истории, но и она хранила молчание.

– Если помните, – продолжил Гордый, – наш маленький непоседа вместе с властью над временем получил дар телепатии. Он не в состоянии прочитать магические тексты древнего свитка из шкатулки, но разговаривать на расстоянии он умел.

– Это когда… – Ме́ня замешкался, пытаясь подобрать слова. – Когда его мысли попадали в мою голову, а он при этом даже не пищал?

Орёл утвердительно кивнул.

– Вы хотите сказать, – сова даже икнула от своей догадки, – что малыш сможет оттуда, – она закрутила головой в разные стороны, – с кем-то из нас поговорить…

– Точно! – косолапый плюхнулся на попку. – Магистр мог меняться временем и отбирать его, читать чужие мысли и нашептывать свои.

Ме́ня резко обеими лапами закрыл свой рот, словно пытался удержать вырвавшиеся слова, и растерянно оглядел товарищей.

– А вдруг Магистр нас сейчас слышит…

Все замерли, пытаясь определить: не спрятался ли враг внутри кого-нибудь. Никто не знал, где и как таинственный Магистр мог притаиться, но то, что это возможно сомнений не вызывало.

– Успокойтесь, друзья мои, – голос орла звучал, как всегда, уверенно. – Если бы Магистр обладал прежней силой, мы давно бы оказались во временных ловушках, откуда невозможно выбраться без посторонней помощи. Без власти над временем он вновь стал малышом Ма – акробатом с косичкой.

– Но я же видел его в цирке, – горячо возразил Ме́ня. – Это был Магистр! – и медвежонок потер лапой свое горло, которое еще, казалось, хранило смертельное прикосновение ледяной руки.

– Ты забыл, что находился тогда в чужом времени, дружок, – в голосе орла проскользнула ирония. – Там ты был мальчиком в матросском костюмчике, а кто был в обличии Магистра, мы не знаем. В нашем с тобой времени теперь есть только акробат Ма без власти и могущества. Если помнишь, Малёк наложил на него охранное заклятье, и теперь его косичка мокнет в Старом болоте.

– А лиса Лизка? – не унимался медвежонок. – Я разговаривал с ней в Англии… или это тоже другое время?

– Конечно, другое, – Гордый чуть наклонил голову, и его умные черные глаза блеснули. – Думаю, и обличье у нее было другим, отличным оттого, которое ты видел в нашем времени.

– Вы, как всегда, правы, – согласился вконец обескураженный Ме́ня. – Я разговаривал с рыжей девчонкой, которую все звали Лиз… но это точно была наша лиса.

– Ох, как все у вас запутано, – сова выглядела совершенно растерянной. – Я ничего уже не понимаю.

– Не стоит путаться, дорогая Соня. Просто представьте себе, что существует не один Дальний лес, а несколько. Они по-разному называются, и в них течет разное время. Большинство лесного народца может находиться только в своем лесу и даже не подозревать об остальных, но некоторым известны тайные тропинки между разными лесами.

– Право слово, мой друг, – ночная охотница облегченно вздохнула. – У Вас светлая голова.

– Вы преувеличиваете, очаровательная Софья, стоит над этим серьезнее задуматься, и все станет на свои места.

– Ах, меня так давно никто не называл Софьей… разве что Филарет. Вот уж был настоящий кавалер. Обходительный и такой внимательный… Мне кажется, что с этим именем я выгляжу моложе. Вы не находите? М-да, простите, я увлеклась… Наш малыш пропал, и с этим что-то нужно делать.

– Я знаю, что! – медвежонок даже подскочил от посетившей его догадки. – Знаю!

Косолапый начал пританцовывать вокруг удивленных попутчиков, выделывая смешные кренделя своими не совсем прямыми лапами. Остальные терпеливо ждали, когда закончится это выступление и они узнают новый план великого фантазера.

– Соня, – наконец-то выпалил запыхавшийся танцор. – Вспомните, как Вы помогли мне, когда Магистр украл мое время и превратил в деревянного истукана.

– Я? – сова икнула. – Что-то запамятовала, прости миленький.

– Ну как же? Вспомните сон, когда Вы поймали бурундука на ночной охоте, а он Вас уговорил лететь на Лесное озеро.

– Правда? – Соня близоруко прищурилась.

– Вы тогда еще все повторяли: «Это к дождю».

– Вот теперь вспомнила! – огромные глазищи выкатились из орбит, словно так им было виднее. – И дождь действительно потом был. Вернее – ливень.

– Теперь и я припоминаю эту историю, – подтвердил орел. – Уважаемая Соня рассказала странный сон Филу, а он – мне. И мы вместе догадались, как нужно действовать отважной Веде, чтобы она отыскала твое время, и освободить тебя.

Медвежонок радостно закивал, а гордая птица замолчала и опять чуть наклонила голову, всматриваясь в фантазера.

– Я понял, к чему ты клонишь, дружок. Романтичная Соня обладает самой чувствительной душой, и если кто-то из нас способен уловить мысли Малька из другого времени, то это может быть только она.

– Вы так считаете?

Ночная охотница не знала, как ей поступить. С одной стороны, ей было лестно слышать, что она обладает такими уникальными качествами, но, с другой стороны, было неприятно осознавать, что какие-то медвежата или мышата станут копошиться в ее снах или воспоминаниях. Мало ли о чем можно подумать или вспомнить. Просто голова идет кругом. Впрочем, на порядочность Гордого вполне можно положиться. Он, как и некогда филин Филарет, в глазах старой смотрительницы Дальнего леса были настоящими рыцарями.

– Хорошо, я готова, – словно перед последним боем гордо произнесла ночная охотница. – Ведите меня!

Ах, как ей хотелось в этот момент, чтобы все обитатели Дальнего леса собрались у этой сосны и наблюдали за ее смелым поступком. Таким непонятным и полным опасностей.

– Никуда не нужно идти, дорогая Соня, – орел был, как всегда, обаятелен и внимателен к даме. – Вы просто поспите, а мы будем оберегать Ваш сон. Главное, чтобы Вы ни о чем не беспокоились, а сон был глубоким и долгим.

– Но как же малыш?

– Уверяю Вас, спасать никого не нужно. Главное – узнать, куда попал этот сорванец. Тогда мы попробуем вернуть его в наше время.

– Но я не могу сейчас спать. Я слишком встревожена!

– Поверьте, несравненная наша Софья, только Вы… и никто другой.

Устоять перед таким комплиментом романтичная душа старой смотрительницы Дальнего леса была не в силах. Со временем красота увядает, но желание нравиться только усиливается. Это так романтично, стать неповторимой в глазах галантного кавалера. Ради этого можно разрешить глупому мышонку прокрасться в девичьи сны…

– Ах, нет! – засомневалась опять Соня. – Я не смогу заснуть, зная, что на меня все смотрят. Мне и так неуютно без оставленного в Дальнем лесу дома, а тут еще кто-то придет во сне… А вы будете его ждать и смотреть на меня. Нет. Лучше полетим сражаться!

– Но с кем?

– Я не знаю… с Магистром… с лисами или кто там еще…

– Дорогая Соня, – Гордый ласково посмотрел на сову. – Если бы мы знали, где враг, тогда Ваши острые когти и сильный клюв нам очень пригодились в бою, но пока нужно посидеть в засаде.

– Но кто же спит в засаде? – смотрительница Дальнего леса еще сомневалась.

– У нас необычные враги, любезная, Софья, необычные планы и необычное путешествие… Вы еще будете рассказывать молодежи о нем с порога своего домика в Дальнем лесу.

Эта мысль, вовремя высказанная орлом, очень понравилась сове. Что-что, а поговорить она любила. Никто не знал столько интересного, и никто не умел так красочно рассказывать самые необычные истории. У лесного народца не было ни радио, ни телевидения, ни театров, зато у них были болтливые сороки и великолепный рассказчик Соня. Уж она-то могла изобразить в лицах самые невероятные события.

– Ну, хорошо, я согласна… Только заснуть мне будет нелегко.

Сова томно прикрыла глазищи и попробовала обмахнуться крылом. Ей очень понравился веер у той дамы в шляпке, которая так ловко управлялась с ним в цирке.

– Давайте поменяемся снами, – неожиданно предложил медвежонок. – Вы мне дадите любой, а я Вам – про мышонка.

– Но я не готова вот так разбрасываться своими снами!

– Ладно, – снисходительно согласился Ме́ня. – Берите так – в подарок.

– Ну уж, нет! – ночная охотница закрутила головой в разные стороны, выбирая что-нибудь подходящее. – Предлагаю меняться на сон о нашем Дальнем лесе. Идет?

– Ага… – косолапый радостно закивал. – Здорово!

– Спите спокойно, – пробубнил лось. – Мы вас будем охранять. Я возьму на себя округу внизу, а Гордый поднимется повыше.

Без лишних слов орел взмыл под облака, окрашенные зарею в розовые тона и затерялся в утреннем небе, а Длинный стал кружить неподалеку от высокой сосны. Сова закрыла глаза и застыла, как истукан, на толстой ветке. Медвежонок из вежливости тут же свернулся калачиком на ковре из сосновых иголок у самого ствола между двух мощных корней.

Утро было тихим и теплым. Щебетали птицы, делясь новостями, неподалеку шуршали вечные труженики-муравьи, чьи-то осторожные шаги замирали в отдалении и не приближались. Очевидно, появление огромного лося отпугивало местных жителей от большой сосны. Медвежонку захотелось домой. Он даже с жадностью потянул носом воздух, стараясь уловить знакомые запахи, но все было иначе. Родной лес ни с чем не сравним.