Каждый из трех основных классов древневосточного общества не был монолитен и однороден, а состоял из различных слоев, различавшихся между собой по юридическому и бытовому положению, имущественной состоятельности и сословной принадлежности. Сословия – это группы людей, различающиеся по своему правовому и престижному положению. Древность знает всего три главных сословных статуса, дифференцируемых по степени свободы, с которой люди могут распоряжаться собой, т. е., по степени их формальной независимости от других людей:
1) полноправные граждане, принадлежащие к самоуправляющейся структуре общинного типа; их жизнь в широких пределах направляется ими самими;
2) неполноправные граждане, жизнь которых в широких пределах регламентируется другими лицами, от которых они считаются формально зависимыми, – частными людьми или государством как особым учреждением (а не воплощением социума), – это клиенты, илоты, «царские люди» и др.;
3) рабы – люди, считающиеся движимым имуществом другого человека, который может произвольно распоряжаться их временем и силами, а также волен продать их, подарить или освободить.
Сословное деление весьма сложным образом соотносится с классовым. Так, господствующий класс состоит преимущественно из людей первого сословия, но включает и лиц второго сословия; с другой стороны, люди первого сословия, как и люди второго, могут быть зависимыми и даже подневольниками; общинники могут вовсе не эксплуатироваться, а могут принадлежать к классу зависимых; наконец, рабы могут эксплуатироваться и как подневольники, и как зависимые.
Определенные типы сочетания классовой и сословной структур в обществе иногда описываются как формационные типы самого общества. Так, сочетание: (1) «долевой» эксплуатации, при которой отчуждается часть продукта у работника, ведущего отдельное хозяйство, (2) преобладания общинников среди непосредственных производителей, (3) роли государства как главного эксплуататора – иногда описывается как особый азиатский способ производства (государство эксплуатирует общины, собирая с них ренту-налог).
Экономика Древнего Востока в основе своей была натуральной: в обществе обычно очень мало людей, которые сделали бы куплю-продажу труда или товара главным источником своего существования (например, очень мало профессиональных торговых посредников – частных купцов, а среди ремесленников типичная фигура – это человек, работающий либо на постоянный заказ, либо принудительно, получая паек). Соответственно общества Древнего Востока почти не знают нормального денежного обращения (монеты). Основные формы развития товарно-денежных отношений – ростовщичество и внешняя торговля.
Почему, если современное государство намерено выкопать канал, оно предпочитает нанимать работников, а древнее государство неизменно прибегало в таких случаях к использованию принудительного, повинностного труда? Дело в том, что технологически неразвитая экономика не производит почти ничего среднего между продуктами повседневной необходимости (которые произвести может любой неквалифицированный работник), либо предметами роскоши. Какой заработной платой могло бы соблазнить государство наемного работника на тяжелой ирригационной работе? Обычный паек он легче и быстрее выработает на собственном участке, предметов роскоши на всех не хватит. Остается лишь мобилизовать работников по повинности.
В результате на Древнем Востоке найм, продажа трудовой силы обычно считалась великой бедой. В самом деле, наемный работник не получал ничего такого от нанимателя, чего не мог бы выработать сам на собственном участке, не исполняя ничьих приказов и работая на себя и семью. Ясно, что в найм в этих условиях шли только наиболее обездоленные, потерявшие такой участок или никогда не имевшие его. Главная ценность и главное богатство на Древнем Востоке – это земля и собственный дом (т. е. жилище и хозяйство).
Производство в древности было так примитивно, что основные трудности представляет собой не его техническая сторона, а организация труда и перераспределение ресурсов и продуктов – т. е. те сферы жизни общества, которые регулирует государство в меру своей политической власти. Именно в этом причина так называемого «примата политики над экономикой» в древности. Поэтому же древневосточная экономика строилась прежде всего на соотношении выявленных И. М. Дьяконовым экономических секторов: (а) государственного сектора; (б) частно-общинного сектора мелких хозяев; и, наконец, (в) сектора крупных частных или получастных владений, образующегося за счет первых двух.
Для любого древнего общества самым болезненным социально-экономическим вопросом был баланс частной и государственной эксплуатации. Любая эксплуатация может быть «социально полезна» только в той мере, в какой изъятый с ее помощью продукт вкладывается затем в торговлю, производство, политическое и культурное обеспечение социума – т. е. в сферы жизни, полезные в конечном счете для всего общества.
В обществах древности, с неразвитым обменом и доминированием натурального хозяйства, богатство частного лица либо проедалось, либо омертвлялось в виде сокровища, либо умножало само себя ростовщическим путем, но почти никогда не вкладывалось в общественно полезные процессы (единственным серьезным исключением была внешняя торговля). Добывалось же частное богатство, как правило, путем успешного использования имущественного неравенства, втягивания в долговую кабалу и концентрации земли, т. е. чисто паразитическими формами эксплуатации. Государственная эксплуатация, напротив, обеспечивала функционирование всем необходимых институтов. Таким образом, для промышленно неразвитого общества древности частная эксплуатация была в больших масштабах всегда вредна, государственная же могла быть весьма полезна (в зависимости, правда, от доли продукта, взыскиваемого государством), а в определенных размерах – всегда необходима. Поэтому жизнь многих обществ Древнего Востока колебалась от разрушительного усиления частной собственности и частной эксплуатации (приводивших к разорению и порабощению огромной массы лиц) к их государственному ограничению и укреплению государственного сектора в экономике.
Два процесса – выделение крупных собственников внутри общин и неуклонное стремление служилых людей к приватизации находящихся в их распоряжении или выданных им в обеспечение государственных фондов – постоянно угрожали социуму и в пределе грозили превратить его в скопище неуправляемых крупных частных собственников, вроде «сильных домов» Китая, поставивших в зависимость от себя огромную массу обездоленных и не подконтрольных каким бы то ни было общим для социума в целом структурам. С другой стороны, государство-эксплуататор могло само превращаться в фактического паразита, истощая общество чрезмерными податями и повинностями и тратя их на амбициозные, не нужные никому, кроме властной верхушки, военные и строительные предприятия либо на содержание неимоверного государственного аппарата, в подавляющей своей части опять-таки не нужного никому, кроме самого себя. В целом, однако, подобное использование мощи государства на Древнем Востоке было скорее исключением, чем правилом.
Потестарно-политическая организация древневосточных обществ имеет два основных уровня. Первый, унаследованный от первобытности, связан с общиной и общинным (общинно-племенным) самоуправлением. Существование общин является важнейшей особенностью истории Древнего Востока. Устойчивое сохранение общинной организации, коллективных начал в быту и производстве объясняется особенностями архаической экономики, крайне затруднявшей применение неколлективных форм сосуществования на земле, а также интересами самого государства, считавшего порой более удобным контролировать население именно через общины. В некоторых случаях, однако, общины переставали существовать именно под натиском государства и частных эксплуататоров, разрушавших общинное самоуправление и превращавших общинников в неполноправных людей. Внутри общин постоянно происходит имущественная и социальная дифференциация; именно здесь отношения частной эксплуатации развиваются наиболее интенсивно. И хотя выделяющиеся богачи обходят принципы общинной нивелировки при помощи ростовщичества, кабалы, частной эксплуатации людей вне общины, а также аренды и субаренды, однако основная масса общинников сохраняет свой статус до конца древневосточной истории.
На втором, высшем уровне политической организации древневосточных обществ располагается государство, т. е. верховная власть и ее аппарат управления. Сущность деятельности государства на Древнем Востоке (как и в любом другом обществе) – это противостояние внешним врагам социума, обеспечение функционирования социальной вертикали (в частности, сложившихся отношений эксплуатации) и системы взаимных обязательств внутри его. Специфика древневосточного государства заключается в осуществлении прямого хозяйственного руководства в пределах обширного сектора экономики, в том числе в виде создания системы искусственного орошения, а также в государственном обеспечении культурных институтов. В лице древневосточного правителя государство считалось верховным собственником и распорядителем всей земли, взимая налоги и налагая повинности на все население, кроме привилегированных слоев или городов. Другая часть земли непосредственно принадлежала правителю, государству и его учреждениям (в том числе храмам, часто пытавшимся превратиться в самостоятельные субъекты власти и хозяйства). Права полного пользования налогами и повинностями, как и государственная земля, широко раздавались членам государственного аппарата, воинам, жрецам и т. д. в собственность, «кормление» или условное держание.
Активное вмешательство государственной власти в хозяйственную жизнь страны и экспансионистская внешняя политика приводили к появлению многочисленной администрации и служилой массы, организованной по бюрократическому принципу (деление на ранги, субординация, общественное положение в зависимости от места на служебной лестнице). Эта служилая масса тяготела к «приватизации» своих должностей и особенно выдаваемой в их обеспечение земли (от огромных землевладений до крошечных наделов) в периоды ослабления государства. Кроме того, используя промежуточные отношения аренды и субаренды, государственный земельный фонд (как и общинный) пытались «растаскивать» любые имущие частные лица или корпорации.
Происходящее от определенных органов общинной или общинно-племенной власти (а именно, от должности военного вождя и от общинного храма как учреждения), государство становится над всеми членами общества, теряющего контроль над ним. Логическим завершением развития такого государства становится т. н. восточная деспотия – режим абсолютной власти царя, как правило обожествленного или считающегося главной фигурой культа, предстателем перед богами за всех своих подданных. Взаимоотношения этой власти с общинами весьма сложны: она либо разрушает их полностью или частично, желая контролировать население или его часть прямо, либо подчиняет общинные структуры, превращая их фактически в низшие органы администрации, либо довольствуется верховным контролем над ними.
Кроме позднепервобытного общинно-племенного строя и восточной деспотии, знаменующих начало и конец древневосточного политогенеза, на Древнем Востоке существовали всевозможные промежуточные политические формы, например, ограниченная коллективными общинными институтами номовая (от греч. «ном» – область) монархия, вырастающая из территориального объединения нескольких общин и включающая один крупный городской центр с округой. Поэтому номовые государства в науке часто именуются городами-государствами.
Другая промежуточная форма – олигархическая (аристократическая) республика. Даже в крупных царствах власть царя иногда должна была терпеть влияние коллективных аристократических и демократических органов.
Длительное развитие древневосточных стран совершалось неравномерно. Наивысшего уровня развития самостоятельно достигли цивилизации Египта, Месопотамии, Индии и Китая. Прочие общества Ближнего, Среднего и Дальнего Востока развивались во многом под влиянием этих четырех цивилизаций. Сами они долгое время существовали изолированно или почти изолированно друг от друга (за единственным и недолгим исключением трансиранской системы связей, соединявшей в конце III тыс. до н. э. регионы от Индии до Восточного Средиземноморья). Однако к середине II тыс. до н. э. сеть интенсивных взаимных контактов охватила весь Ближний Восток, а в I тыс. до н. э. сложилась система тесно связанных друг с другом разнообразными отношениями стран, занимающих в целом огромную территорию от Ганга до Атлантического океана. Общение между различными обществами обогащало каждую местную культуру, вырабатывало надрегиональные культурные ценности. Сложилось, таким образом, известное единство почти всего древневосточного мира, сыгравшее заметную роль в развитии всемирно-исторического процесса. Для обширных пространств Восточной Азии от Приморья и Японии до Индокитая и Тянь-Шаня ту же интегрирующую роль к началу нашей эры играла конфуцианская цивилизация Китая.
В истории Древнего Востока могут быть выделены три большие эпохи, различающиеся по их социальному и экономическому облику (основы этой периодизации заложил Г. А. Меликишвили):
1) эпоха формирования и доминирования крупных централизованных хозяйств – конец IV–III тыс. до н. э.;
2) эпоха доминирования мелких хозяйств, охваченных государственной эксплуатацией – II–I тыс. до н. э.;
3) эпоха подъема товарно-денежных отношений и крупной частной собственности – I тыс. до н. э. – середина I тыс. н. э.
В первую эпоху существуют три цивилизационных центра, сложившихся в долинах великих рек, – египетский, шумеро-аккадский и древнеиндийский. В результате процессов политогенеза во всех трех регионах складываются ранние номовые государства, а в Месопотамии и Египте за счет объединения номов формируются обширные деспотические монархии с неограниченной властью царя, занимающего ключевое положение в культе, и сложным управленческим аппаратом. Основой экономики здесь становятся крупные хозяйства государственного сектора, а наиболее интенсивной эксплуатации подвергаются подневольные работники, трудящиеся целыми бригадами и получающие пайки. Одновременно в течение III тыс. до н. э. происходит формирование классовых обществ на периферии первых цивилизаций, от Анатолии до Средней Азии. Здесь формируются протогородские центры и номовые государства. В конце III тыс. до н. э. складывается единая система экономических и политических взаимоотношений от долины Инда до Месопотамии и Средиземного моря.
В конце III – начале II тыс. переселения полукочевых народов (амореев и индоиранцев), ухудшение климата и внутренний кризис слишком сложных в управлении крупных централизованных хозяйств положили начало новому этапу истории Древнего Востока. Отныне громоздкая система контроля и надзора в хозяйствах, использующих труд подневольных работников, уступает место более гибким и менее обременительным как для верхов, так и для низов общества формам эксплуатации. Пройдя через полосу социального кризиса и политической раздробленности, древневосточные общества, отныне основанные на присвоении лишь части продукта общинников и «царских людей» – мелких землепользователей, достигают нового расцвета.
В эту эпоху (II тыс. до н. э. – начало I тыс. до н. э.) образуются новые и гибнут старые государства: на севере Передней Азии образуются крупные державы, в долине реки Хуанхэ формируется раннеклассовое общество, создается первичный очаг древнекитайской цивилизации; в Иране и Индостане экологические изменения и перемещения племен привели к гибели древнейшей цивилизованной ойкумены, и классовое общество в начале I тыс. до н. э. складывается заново.
Важной внутренней гранью этого этапа был конец II – начало I тыс. до н. э., когда новые переселения народов (эгейцев, фрако-фригийцев, иранцев, арамеев) потрясли Древний Восток и изменили его этнополитическую карту. Существенные перемены произошли и в социально-экономической области. Подлинный технологический переворот переживают древние общества с освоением железа в конце II тыс. до н. э., и начало I тыс. до н. э. почти во всех регионах Древнего Востока характеризуется резким ростом частной эксплуатации, разложением общинной, а частично и государственной собственности. Развитие частной собственности, частного рабства, товарных отношений связано прежде всего с крупными городами. Заново складываются международные торговые пути, увеличивается количество торговых факторий. Финикийская торговля в начале I тыс. до н. э. охватывает все Средиземноморье. Все это отразилось и на международных отношениях – начинается борьба за преобладание на торговых путях.
В борьбе всех против всех складываются недолговечные надрегиональные империи, которые путем взимания дани с побежденных, а также прямого ограбления покоренных стран производят насильственное перераспределение прибавочного продукта в невиданном ранее масштабе. В этом отношении уникальна великая Ассирийская держава, четырежды – в конце XIII, начале XI, середине IX и конце VIII вв. до н. э. – добивавшаяся неоспоримого первенства на всем Ближнем Востоке.
Наконец, третья эпоха существования древневосточных обществ (середина I тыс. до н. э. – середина I тыс. н. э.) образует уже заключительный этап их истории. В Передней Азии Ассирийская держава гибнет, ввергая обширные пространства Ближнего и Среднего Востока в новый передел мира, завершившийся к рубежу VI–V вв. созданием «царства стран» – мировой по тому времени державы Ахеменидов, простершейся от Инда до Балкан. Подчеркнем, что политическая интеграция в столь широких масштабах была подготовлена предшествующими бурными столетиями взаимодействия древневосточных государств и племенных образований. Войны Ахеменидов, а затем завоевания Александра Македонского привели к интенсивному взаимодействию ближневосточной, средневосточной, индийской и эллинской цивилизаций. В конце концов сложился обширный пояс активно взаимодействующих классово-государственных обществ, непрерывной полосой протянувшихся от Атлантики до Тихого океана и ко II в. н. э. вошедших в состав четырех великих держав – Римской империи, Парфянского царства, Кушанской державы и ханьского Китая.
О проекте
О подписке