Глава девятая
Горе и гнев

Три дня и три ночи в Искоростени и по всей древлянской невеликой вотчине князя Мала никто не знал покоя, но все от мала до велика были ввергнуты в горе и слезы. Три дня близ рощи сотни древлян и древлянок копали могилы, чтобы предать земле пять тысяч воинов, пять тысяч мужей, отцов, братьев. Пять тысяч миролюбивых жителей лесов, сложивших головы под коварными ударами мечей катов. Так древляне прозвали Ольгину рать, когда вскоре же после тризны увидели своих поверженных ратников.

Вместе с горожанами и селянами копал могилы и князь Мал. И плакал вместе с ними. Да было отчего, потому как потерял всю дружину, а с нею двух сыновей, еще брата, трех племянников, двух зятьев и многих иных сродников.

Ведь каждый десятый в Искоростени был в родстве с княжеским домом.

Похоронив пять тысяч павших воинов, воздав им должное по языческому обычаю древлян – сжигая чучела умерших и отправляя их дух в небо на службу Перуну, князь Мал впал в уныние. Он казнил себя за то, что поддался на уговоры своих воевод и бояр, да прежде всего воеводы Яровита, и напал на великого князя. Что ни говори, но он преступил закон. Да лучше бы отдать ему последнее достояние, чтобы от жадности подавился, но руку на него не поднимать. Да теперь уж содеянного не воротишь. Так размышлял древлянский князь Мал. Копая могилу вместе с женами убитых, он удивлялся: «Мы, древляне, самые мирные русичи, и вдруг на такое пошли!»

Однако, предаваясь горю, оплакивая близких, князь Мал думал и о грядущих днях. Ему хотелось знать, утешилась ли великая княгиня, насытилась ли кровью тысяч древлян, простит ли их, сочтя наказание исполненным? Или продолжает вынашивать новые коварные замыслы?

– Бог мой, Коляда, и я еще сватался этому злому духу, к вурдалачке, жаждущей руды невинных, – в сердцах кричал князь Мал, осматривая рощу, в одночасье превращенную в братский жальник, и продолжая вспоминать княгиню Ольгу недобрыми словами за то, что осиротила чуть ли не половину племени древлян.

Князь Мал был добрым человеком. Он любил свой лесной народ, который испокон века жил с соседями мирно и утешался охотой на зверя и птицу, ловлей рыбы. Все это в достатке водилось по лесам Древлянской земли, в озерах и реках. Древляне никогда не считали себя воинами, не отличались воинственностью. Правда, в преданиях древлян рассказывалось, что однажды их вожди водили свой народ в поход на полян, кои жили по степному левобережью Днепра. И победили их и заставили платить дань. Да было сие давно, в незапамятные времена. И потому князь Мал считал, что несправедливо приписывать древлянам самые мерзкие человеческие пороки. Кому-то в голову пришло назвать древлян народом диким, живущим подобно зверям и питающимся всякой нечистью. Дескать, древляне проводят время в распрях, ссорах, драках, убивая друг друга кольями. Они не знают браков супружества, сочетаются по праву сильного, как лоси, кабаны, медведи. Все это были наговоры несведущих или злых людей, коим неведомо, что на земле древлян много книжных людей и вот уже несколько десятилетий древляне знают кириллицу – азбуку, принесенную на их землю паломниками Кириллом и Мефодием. И уж ежели говорить о зверских нравах кого-то, так сие можно сказать о полянах. Это они пришли на Древлянскую землю более полвека назад с огнем и мечом и покорили ее не только силой, ко и хитростью, коварством. Сказывали, что древляне оборонялись, как звери. Верно. Так ведь оборонялись, но не нападали на Олегову дружину, коя навалилась на малое число древлянских воинов тьмою. Позже князь Олег, посмеиваясь, говорил в дни полюдья: покорил древлян только потому, что они сверх меры наслаждались вольностью лесной жизни.

Что ж, древляне покорились и тридцать лет исправно платили дань. А как умер князь Олег, то попытались освободиться от Киева, взялись за оружие, дабы вернуть свободу. Да дело до крови не дошло. Сошлись два князя, поговорили и пришли к согласию, что ежели вздумают драться, то больше потеряют. И дали древляне слово, что будут жить мирно и исправно платить дань, ежели она окажется посильной.

Князь Игорь все-таки увеличил тогда дань против той, кою платили князю Олегу. Да стерпели древляне, разве что больше проводили времени на охоте, дабы добыть достаточно пушного зверя на расплату. И опять прошло тридцать лет мирной жизни с Киевом. Что ж, он на то и стольный град, чтобы к нему все народы, признавшие его власть, относились почтительно. Только ведь и властелинам не все дозволено. Зачем было великому князю Игорю превращать свою дружину в беспощадную волчью стаю? Зачем допустили их в мирное древлянское стадо и они содрали шкуры со всех овец? Как жить? Ведь овца без шкуры не овца, а туша. Вот и побили тех волков древляне. Да маху дали, что лишили жизни великого князя. Тогда воевода Яровит первым погрозился снести голову князю Игорю. Но исполнил он намерение не своими руками, а побудил на то подручного дурня Дракоша.

В тот день князь Мал сам наказал сотского Дракоша, снял ему голову с плеч. Снял принародно, в назидание. И послов он отправил в Киев не для того, чтобы засватать княгиню Ольгу. Знал, что он, лесной мужлан, не пара великой княгине. Да были отправлены в Киев все те вельможи, кои больше всех ратовали за то, чтобы наказать великого князя Игоря и его дружину смертью. Оно, конечно, выходило, что князь Мал откупался теми послами, думая, что княгиня Ольга насытит жажду мести. Правда, князь Мал считал княгиню Ольгу менее жестокой и мстительной, чем оказалось на самом деле. Да и умнее. Неужели она полагала, что древляне не узнают о злодействе, учиненном на теремном дворе над двадцатью послами? Знали. Люди князя Мала, ведущие торговые дела в Киеве, имели острые охотничьи глаза и чуткие уши, все примечали, все узнавали и в одночасье, по лесным, ведомым только им тропам, доносили вести до князя Мала.

Правду о том, что первых послов закопали живыми на теремном дворе, князь Мал узнал после посещения киевского сеунча. Весть принесли вечером того дня, когда уже были отправлены в Киев еще тринадцать послов. Князь к тому же не хотел их посылать, но они вызвались сами. И старший из них, боярин Клим, даже кулаком по столу стукнул и заявил: «Мы заставим великую княгиню стать твоей семеюшкой!» Когда же узнал о судьбе двадцати послов, то сильно погоревал и попытался даже вернуть тех тринадцать, кои умчали в Киев на верную смерть. А что так будет, князь уже не сомневайся. Не успели воины князя Мала перехватить послов. Боярин Клим гнал лошадей, словно спешил на свадьбу, а не на смерть.

Да мог ли он, князь Мал, предполагать, что коварство Ольги безгранично и кощунственно. Как она обвела его вокруг пальца, когда примчала с дружиной к Игоревой могиле на тризну! Понял князь Мал, что коварство, хитрость и жестокость – суть характера великой княгини. Рыдая на могиле мужа, она усыпила зоркое око даже хитрющего воеводы Яровита. Она залила сердца его воинов вином, усыпила их охотничью чуткость и хладнокровно, расчетливо, одним махом лишила жизни пять тысяч воинов. И не только воинов. Они же были еще мужьями, отцами, братьями.

«Бог мой, Коляда, как же мы сплоховали! Как нам теперь худо», – сетовал князь. Он знал, что никто из его воинов не держал в груди злого умысла и проявил полную доверчивость, не боялся за свою жизнь. Воины пришли в рощу, дабы уважить просьбу великой княгини. И страдали с нею искренне, и курган насыпали над Игорем как достойному воину. И хмельное пили, не оглядываясь на коварных отроков и гридней. Но добродушие и доверчивость воинов князя Мала подвели древлян. И ничем иным нельзя объяснить то, что случилось в роще. Пять тысяч воинов упали на землю, заколотые в спину, зарубленные со спины в одно мгновение. Лишь только пламя костра на миг осветило их лица, все было покончено. Князь Мал мог лишь предполагать, что все так и было, потому что не осталось ни одного очевидца, кто бы рассказал о коварстве великой княгини.

Теперь в Искоростени нет дружины. Осталась сотня воинов в личной охране князя. И ежели враги придут к городу, то они возьмут его голыми руками. Не этого ли добивалась великая княгиня, не для того ли подступала к городу ее тысяча воинов и тысяцкий Путята требовал от него, князя Мала, чтобы вышел на битву. Он не ответил на клич Путяты, разгадав замысел врага. Путята несколько раз стукнулся лбом о крепостные ворота, потерял десять воинов и ушел в Киев.

Да знал князь Мал, что придут еще Ольгины волки и попытаются одолеть древлян в их городе. Ан нет, тому не бывать, взрывался князь Мал, вонзая заступ в землю. Не мешкая, он кликнет со всей Древлянской земли под свое знамя молодых воинов, отроков – всех, кто может держать меч в руках, – обучит их воинскому искусству и всему, что нужно уметь настоящему воину, и защитит с ними свой стольный град. Он пошлет гонцов к дулебам и бужанам на Буг, к лутичам и тиверцам на Днестр и позовет эти родственные племена на помощь. Верил, что братья по крови отзовутся. Он навяжет Ольге лесную войну, где его воины будут неуловимы, и там каждый древлянин будет драться за десятерых. И будут для Ольгиных воинов поставлены всякие ловища, капканы, волчьи ямы. Берегись, княгиня Ольга! Тебе больше не отнять у древлян ни добра, ни их свободы и жизней. Так рассуждал князь Мал, пока копал могилы, пока справлял скромную тризну по убиенным.

Возвратившись в город после всех печальных дел, князь Мал потерял покой, забыл об отдыхе и сне. Он разослал во все концы княжества и за его рубежи сеунчей, он повелел всем кузнецам ковать оружие, заготавливать всякий иной припас для войны с дружиной Ольги. Он собрал горожан на вече и объявил им:

– Древляне, стар и мал, слушайте, слушайте! Отныне, пока мы живы и свободны, зажжем огонь войны против коварных киян, против рабства под Ольгой! Теперь же говорю всем плотникам, всем лесным людям: вооружитесь топорами. Вам рубить лес и укреплять стены! Слышите?!

– Слышим, князь-батюшка, – отвечали лесорубы и плотники.

– Теперь же мой наказ рудознатцам и ковалям. Денно и нощно добывайте руду железную, варите железо на мечи, на копья, наконечники стрел. Нет вам отдыха, пока каждый воин не будет держать в руках меч, копье и каленые стрелы.

Гудела городская площадь. Каждое слово князя Мала встречало одобрение. Но были и недовольные. Князь Мал ничего не наказал делать древлянским вдовам, матерям и сестрам павших. Таких было больше половины из всех, кто заполнял площадь. Они же потребовали:

– Князь-батюшка, дай нам волю носить каменные снаряды на стены, добывать и варить смолу, брашно запасать, колоды готовить.

Князь Мал встретил это требование с благодарностью, сказал:

– Отныне все вы воины именем павших. И воля вам от меня на все, что во благо Искоростеня и всей Древлянской земли.

Лесной народ деятелен, к покою, к лени не способен. И лишь только князь Мал сказал последнее слово, как древляне, и городские и сельские, взялись за дела. Сотни их ушли в леса, дабы нарубить там вековых деревьев, кольев, жердей и все доставить в город по санному пути или спустить в половодье по реке Уше. Тысячи женщин взялись собирать камни на полях, по оврагам, добывали их в каменоломнях, носили на стены, укладывали под руками воинов, коим суждено будет встать на защиту города.

Князь Мал был предусмотрителен. Он знал, что ежели княгиня Ольга придет под Искоростень, то будет стоять, пока не одолеет крепость. Но знал князь и другое: воины Ольги не умели брать крепостей, не по зубам они киянам. Однако на долгую осаду Ольга способна. И князь готовился к тому, чтобы высидеть в долгой осаде. Он попросил своих селян о том, чтобы они дали горожанам как можно больше брашно, привезли ко времени все, чем могли поделиться. Князь не пожалел своей казны и многим селянам заплатил за все, что они доставили в город. Скоро же отозвались и лесные люди. Они повезли в город все, что давали лесные угодья, озера и реки. Орехи и мед, лосиное и кабанье мясо, вяленое и копченое, рыба вяленая, сушеные грибы и ягоды – ничего не пожалели древляне своему князю, потому как чтили его не меньше, чем своего кумира Коляду, бога торжеств и мира.

К зиме Искоростень изготовился к обороне, готов был встретить врага. Дружина к этому времени насчитывала больше двух тысяч воинов, еще не очень умелых, но настроенных защищать отчий дом не щадя живота. И были древляне уверены, что не зря трудились день и ночь, укрепляя свой стольный град. Успели они обнести город еще одним рядом частокола и ров выкопали, коего прежде не имели. Еще выше подняли старую крепостную стену. У всех городских ворот устроили ловушки. Ежели враг проломит первые ворота, то до вторых не доберется, рухнет в ямищу, прикрытую плахами. И откроется под ногами врагов пропасть, на дне коей колья острые поставлены.

В самый разгар оборонительных работ из Киева пришел лазутчик Лученя, торговый человек, в меру хитрый и изворотливый. В Киеве он торговал с лотка да из заплечной сумы узорочьем и паволоками. И потому со своим товаром многажды побывал на теремном дворе. Там он и услышал то, что заставило его поспешить в Искоростень. Лученю привели в княжеский терем. Князь Мал принял его лично и разговор вели с глазу на глаз.

– Ну что ты, любезный Лученя, увидел-услышал в стольном граде? Выкладывай.

– Ведомо мне стало, князь-батюшка, что воевода Свенельд умчал с большой дружиной в землю Муромы, а оттуда пойдет в земли чуди и вятичей. Те народы, как и мы, порешили отколоться от Киева.

– Ишь ты! Нам сие любо. Но какая причина?

– Да что и у нас. Дань непомерную требует Киев, а варяги Свенельда грабят и жен насилуют.

– А что великая княгиня? – спросил князь Мал.

– Велела Свенельду идти по землям тех народов с огнем и мечом.

– Ох, порухи себе ищет княгиня. Ну а еще что у тебя, Лученя?

– Так самое важное, князь-батюшка. – Лученя хитро прищурил карие зоркие глаза. – Как узнали печенеги, что Свенельд и другие воеводы покинули Киев, пошли ордою от моря Козарского. И скоро под стольным градом возникнут. Сказывают, саранчой летят новые племена печенегов из-за Итиля.

– Откуда сия весть? – спросил князь.

– От козарских купцов. Они не лгут.

Князь Мал задумался. Ежели примкнуть к печенегам, то вместе с ними можно и Ольгу достать в стольном граде. Лученя понял, о чем задумался князь, смотрел на него выжидающе. Очень хотелось ему, чтобы князь сошелся с печенегами. Однако князь Мал погасил вспыхнувшее желание объединиться с печенегами, были у него к тому причины. Потому сказал Лучене:

– Ежели у тебя все, иди медов выпей в трапезной моим именем. А за радение спасибо.

Лученя ушел, а князь Мал долго ходил по приемному покою и примерялся к тому, что поведал лазутчик. Все-таки было заманчиво примкнуть к печенежской орде, да и посчитаться с Ольгой за пять тысяч убитых воинов и за послов, погибших в муках на великокняжеском дворе. Знал он, что печенеги примут его в орду, с какой бы малой дружиной он ни пришел. Печенеги никогда не отказывали в помощи бунтующим против великих князей племенным вождям. А князь Мал как раз и был таким вождем. Ох, как было заманчиво посчитаться с Ольгой, потому как и он, и тысячи подданных ему древлян обладали правом кровной мести.

Однако ни коварство, ни хитрость никогда не довлели над разумом добродушного князя Мала. И потому он отказался идти на союз с печенегами против своих же братьев-славян. Он даже не стал советоваться со старейшинами Древлянской земли, дабы не попасть под их волю. Он утаил от всех, с кем мог бы посоветоваться, все то, что принес ему лазутчик Лученя из Киева. И пройдет совсем немного времени, как князь Мал пожалеет о том, что проявил мягкосердие к великой княгине. Она же продолжала лелеять мысль о том, чтобы пройтись по Древлянской земле с метлой.