Глава 9

Резко затормозив, машина остановилась. Послышались оживленные голоса, звякнул засов и заглянувший в проем милиционер скомандовал:

– Вылезай, приехали!

Осторожно ступая по железным ступеням, Егор спустился на землю. Глянув по сторонам, сообразил, что привезли его к отделению милиции.

– Вперед! – не дал осмотреться омоновец. – Руки за спину!

– Я что, уже арестованный? – огрызнулся Ермаков.

Они вошли в помещение дежурной части. За стеклянным барьером, уткнувшись в папку с бумагами, неподвижно сидел высоколобый кряжистый милицейский капитан и что-то сосредоточенно писал. Увидев вошедших, отложил в сторону ручку.

– Серега! Какими судьбами?.. По старой памяти?

– Привет, Степаныч… Ехали мимо, попали на драку в кафе. Вот, принимай…

– Большая драка?

– Так себе…

– Пострадавшие есть?

Омоновец не успел ответить. Доселе молчавший Егор не выдержал:

– Да я и есть пострадавший! Пришел только кофе попить… А они!..

– Тихо-тихо-тихо! – остановил его капитан. – Не шумите, гражданин, разберемся.

Оформление протокола заняло несколько минут, после чего омоновец, доставивший Ермакова, попрощался с дежурным и ушел.

– Я тоже могу идти? – наивно спросил Егор.

– Нет, уважаемый, вам придется пока остаться, – мягко, как доктор больному, сказал милиционер.

– Но почему? Я же все уже рассказал!

– Надо еще установить вашу личность… Кстати, вы случайно не того?

Капитан выразительно щелкнул пальцем по горлу.

– Да вы что! Я даже кофе выпить – и то не успел!

– Глаза у вас как-то странно блестят.

– Если бы вам ботинком по морде заехали, у вас бы еще не так заблестели!

– Но-но! – выпрямил спину милиционер. – Не забывайтесь!

Он сдвинул в сторону бумаги и, указав пальцем на стол, потребовал:

– Все, что есть в карманах – сюда!

Ермаков замялся.

– Нет у меня ничего. Ключи вот только.

– Все… Все доставай! Выворачивай карманы!

Егор выложил на стол ключи и деньги. Увидев бумажный пакет, офицер оживился.

– Разверни!

– Зачем?

– Как зачем? Вдруг у тебя там наркотики?

Нехотя развернув пакет, Ермаков достал деньги.

– Доллары американские! – радостно воскликнул капитан. – А говоришь – ничего…

– Прошу зафиксировать деньги в протоколе.

– Зафиксируем… Ну а теперь придется подождать…

– Здесь? – Егор кивнул на стоящие вдоль стены стулья.

– В соседнем помещении. Журавлев, проводи!

Молодой светловолосый лейтенант, отложив газету, снял с гвоздя связку ключей.

– Пойдемте!

Чуть дальше по коридору была еще одна комната. На треть она состояла из частокола железных прутьев. Остальное было «зашито» доской-вагонкой.

Сопровождающий Егора милиционер открыл навесной замок и, толкнув решетчатую дверь, пропустил его вперед.

«Ну и рожи! – подумал Ермаков, входя. – Куда я попал?»

Всего здесь было человек семь. Они настороженно замерли, разглядывая новенького.

– Здравствуйте, – тихо сказал Егор.

– Чего орешь, как ишак! – послышалось из дальнего угла.

Там, на широкой скамье, накрывшись пиджаками, голова к голове, лежали двое черноволосых мужчин. Ермаков промолчал… Ему совсем не хотелось спорить. Он еще не отошел от недавней драки.

– Эй, сюда не садись! – предупредил его все тот же голос.

– Почему?

– Свет заслоняешь.

Егор нехотя поднялся и перешел на другое место.

– Здесь тоже не сиди!

– А где же мне сидеть? – искренне удивился Ермаков.

– Знаешь, да, гдэ твой мэсто?

До Егора, наконец, дошло, что над ним просто издевается. И мгновенно в груди словно распрямилась стальная пружина.

– Пошел ты!..

– Что-о? – смуглый брюнет так и подпрыгнул. – Что сказал?

С угрожающим видом он двинулся на Ермакова. Ах, если бы знал задира, кого собрался взять на испуг… Неукротимая слепая ярость сорвала Егора с места и бросила навстречу опасности. И опять ему стало все равно – кто перед ним и сколько…

Они сближались, как истребители в лобовой атаке. Ермаков не пугал – он просто шел. Сунув руки в карманы, чуть склонив голову набок… В этом движении чувствовались такая внутренняя сила и уверенность, что противник не выдержал… Не доходя до Егора, брюнет остановился. Но Ермаков продолжал идти прямо, никуда не сворачивая – лоб в лоб, глаза в глаза.

– Шютка, нэ панимаешь, да?! – темпераментно воскликнул усатый, отступая.

Егор продолжал двигать его взглядом, пока тот не уперся спиной в решетку. Не вынимая рук из карманов, Ермаков свистящим шепотом произнес:

– Чего ты хочешь?.. А?.. Чего хочешь!

В этом отчаянном и страшном шепоте чувствовалась беспощадная сила кумулятивной гранаты, способной прожечь любую броню.

– Ладно, хватит, мужики!

– Перестаньте!

Рядом с ними оказалось сразу несколько человек. Егор развернулся и с достоинством отошел. Он ощущал себя победителем.

Когда страсти поутихли, к нему на скамейку подсел невысокий худенький паренек.

– Здорово вы этого хама на место поставили. Он тут всех уже запарил… Теперь будет знать.

Молодой человек протянул узкую ладонь:

– Вадим.

– Егор.

Они пожали друг другу руки.

– За что вас сюда? – поинтересовался у Ермакова новый знакомый.

– За драку… А тебя?

– Да так… – паренек замялся. – Неудобно даже и говорить…

– Ну, раз неудобно, так и не говори.

– Хотя… Ерунда, в общем… Нужду не там, где надо, справил.

– Только за это?

– Да… А я будто виноват, что нигде рядом даже платного туалета не было. Два милиционера подкатили – плати штраф! Я пошарил – столько нету. Тогда, мол, паспорт давай. А зачем он мне на пляже?.. Ну вот и привезли сюда.

Вадим достал из кармана носовой платок и протер запотевшие стекла очков. Что-то трогательно щенячье было в его беспомощном близоруком прищуре.

– Как вы думаете, в институт сообщат?

– Не знаю, – пожал плечами Егор. – Могут, наверное…

– Стыдно… Ох, как стыдно!

– Ничего, с кем не бывает…

– Ладно бы хоть за драку, как вас… А то ведь ребята, если узнают – прохода не дадут.

Он помолчал, потом с неожиданной горечью произнес:

– Ну, зачем! Зачем они меня сюда привезли?!

В голосе Вадима послышались нотки отчаяния. Казалось, еще чуть-чуть и парень заплачет.

«А я? – подумал Ермаков. – Чего я-то здесь делаю?»

Откинувшись к стене, он устало закрыл глаза. Во всем теле ощущалась тупая ноющая боль. Хотелось пить… Егор провел сухим языком по разбитым, потрескавшимся губам.

Сонная полудрема охватила его. Какие-то лица, обрывки воспоминаний возникли из темноты… Пригрезилось далекое полузабытое детство. Будто опять сидит он в жарко натопленной комнате, разглядывает сказочные, диковинные цветы на стекле. Красное утреннее солнце, отражаясь в наплывах прозрачного оконного льда, зажигает их изнутри рубиновым ярким огнем, отчего гладкие бугристые выступы становятся похожими на обкатанные во рту леденцы… А чуть выше, там, где раскинулись серебристые листья морозного папоротника, солнечный свет преломляется на множество разноцветных сверкающих точек, каждая из которых вспыхивает своим особенным, неповторимым оттенком. Зеленые, синие, желтые, фиолетовые искорки волшебным бисером украшают пейзаж. Бесконечно долго можно любоваться этим чудом… А если взять нагретый пятачок и приложить к стеклу, то в круглом отверстии протаявшего льда покажется край улицы. Несколько домов, переметенная дорога, застывшие под снегом деревья, опушенные инеем провода… И небо – такое синее, чистое… Опять из-за морозов отменили уроки. Как хорошо, что никуда не надо идти. Целый день можно заниматься чем хочешь… На столе – раскрытый альбом и новые акварельные краски. На книжной полке – роман про индейцев. По телевизору скоро начнется интересный фильм. А вечером вернется с работы мама и принесет чего-нибудь вкусненького…

«Мама, мама! – подумал Егор, открывая глаза. – Видела бы ты меня сейчас!»

Он приподнялся на жесткой скамейке и выпрямил затекшие ноги. Вадим сидел рядом.

– Что происходит? – спросил Ермаков, указывая на собравшихся возле двери людей.

– Да это лысый дядька всех взбаламутил. Говорит, злой мент на дежурство заступил. Вместо того капитана.

– Откуда ему знать, злой он или добрый?

– Говорит, в прошлый раз на него попал.

Егор прислушался… Упитанный лысоватый мужчина, озабоченно поглядывая сквозь частокол решетки в сторону дежурного помещения, с видом знатока наставлял:

– Сейчас начнет на внутренние работы вербовать. Лучше сразу соглашаться. Иначе…

– Что? – спросили у него.

– Бить будет. Всех, кто останется.

– Так уж и бить?

– Я тебе говорю. А ударчик у него – ого-го! С ног свалит. Натренировался!

Ермаков взглянул на студента. Тот внимательно слушал, о чем говорил лысый.

– Вы думаете – это правда?

– Врет, – уверенно ответил Егор. – Да и потом, чего нам-то переживать? Дольше трех часов нас здесь держать не имеют права.

Сама мысль о том, что в милиции могут избить, казалась Ермакову нелепой. Задержать – да… Пусть даже и несправедливо. Обвинить в чем-то – тоже возможно… Но чтобы бить!? Это не укладывалось в голове.

– Идет! Идет! – прошелестел тревожный шепот. И вслед за тем по коридору раздались тяжелые шаги.

Высокий мужчина в форме старшего лейтенанта показался перед решеткой. Склонившись к замку, он что-то негромко напевал. Ермаков разобрал слова:

«Ап!.. И тигры у ног моих сели!

Ап!.. И с лестниц в глаза мне глядят…»

Он так и вошел, словно дрессировщик в клетку – уверенно, смело. Все встали.

– Граждане алкоголики, тунеядцы и прочие аферисты! Кто хочет поработать?

– Я! – бойко ответил лысый.

– А-а-а! – радостно воскликнул милиционер. – Голова босиком! Ты чего опять натворил?

– Жена сдала!

– Дебоширил?

– Какое там! Разве что самую малость… Зато она мне – во! – сковородой!..

Лысый приподнял верхнюю губу и показал обломок зуба.

Старший лейтенант поинтересовался, кто еще хотел бы заняться общественно-полезным трудом. Но больше желающих не нашлось. Тогда он вызвал охрану и отправил лысого мыть полы. А остальным велел построиться в одну шеренгу.

Егор со студентом оказались крайними на левом фланге. Было непонятно, для чего все это… Милиционер с повязкой дежурного выглядел вполне миролюбиво. Вот только улыбка у него была какой-то недоброй.

– Товарищ старший лейтенант, – обратился к нему Ермаков. – Меня задержали только для установления личности. Три часа, положенные по закону, прошли. Хотелось бы узнать, когда меня отпустят?

Милиционер удивленно приподнял тонкие черные брови.

– Это кто тут такой? Ты, что ли, законник?

Он приблизился и окинул Егора цепким взглядом. Пухлые красные губы были слегка приоткрыты, в темно-синих глазах застыла наглая усмешка.

– Как фамилия?

– Ермаков.