Дальше мы продолжили практиковаться уже на земле, со стабильной позиции и наконец-то начали осваивать винтовку калибра 12,7. Последнее стоит обрисовать поподробнее.

Винтовка – зверь. Их полно на Ближнем Востоке – они самые дешевые, и Китай поставлял их во все горячие точки. По словам инструктора, стоит такая винтовка чуть дороже пулемета. В оригинале это точнейшая британская «As-50», конечно, китайцы ее творчески ухудшили, прежде всего дешевыми материалами и дурным качеством ствола, но исходная конструкция сама по себе способствует точности. Весит винтовка больше пятнадцати килограммов, но ее или возят, или на нее выделяется два-три бойца. Стреляет с сошек. Отдача – примерно как у ружья двенадцатого калибра. Как я понял, британцы, а за ними и китайцы творчески позаимствовали схему нашего автомата Никонова. При такой схеме оружие состоит из двух частей: качающийся стрелковый агрегат и что-то вроде платформы – приклад, что-то вроде шасси для качающейся части, порт для магазина. Схема такая: когда взводишь винтовку, вся качающаяся часть идет назад, первый патрон захватывается и досылается в патронник, затвор закрывается, винтовка встает в крайнее переднее положение. Происходит выстрел. После чего вся стреляющая часть под воздействием отдачи отходит назад, отдачу гасит демпфер в прикладе, но суть-то в том, что стрелок, который имеет дело с платформой, отдачи еще не чувствует! Он ее почувствует только значительно ослабленную и только когда пуля уже покинула ствол. В результате выстрел получается очень точный за счет того, что стрелок чувствует отдачу тогда, когда она не имеет уже никакого значения, когда пуля покинула ствол и летит к цели.

Что творит пуля калибра 12,7, даже обычная, не бронебойно-зажигательная, – полная жесть. Железобетонная плита – дыра в ней, за ней манекен – дыра и в нем. Машину – с одной пули двигатель просто разлетается, кабина – насквозь и всмятку, мост просто вырывает. Мы выстрелили по манекенам, сидящим в имитации кабины автомобиля, – их просто снесло вместе с дверьми. Как сказал инструктор, который учил нас, он лично видел, как в человека попала пуля снайперской винтовки калибра 12,7, – то, что от него осталось, вышибло из кабины на дорогу вместе с дверью. Пуля прошла насквозь, пробила бронежилет, и еще у нее хватило энергии сорвать дверь.

Под конец дня мы постреляли из грузинских «Барреттов»^[36], длинных и коротких. Последняя – относительно короткая, около метра, однозарядная винтовка, снаряжающаяся патроном, который во времена Второй мировой использовали как противотанковый. Что хуже всего – грузины сделали ее в компоновке буллпап, то есть выстрел происходит в двух сантиметрах от твоей головы. Я выстрелил один раз – и больше не захотел. По словам инструкторов, американский «JLTV» бронебойно-зажигательным выносит просто на раз, даже с допкомплектом бронирования.

Дельная штука. Но я больше стрелять из нее не буду.

Следующий день мы посвятили закреплению навыков стрельбы с нестабильной платформы – теперь кран еще и двигал платформу туда-сюда, причем неравномерно, а ты должен был стрелять, и стрелять точно. Винтовка и пулемет. А на следующий день мы начали заниматься с вертолета. Сразу смысла не было, потому что моточасы вертолета – штука дорогая, и даже с учетом тех денег, которые мы выложили, все равно получается накладно.

Вертолет был американский «Блекхок», самый настоящий, а не китайская подделка. По словам инструкторов, пилот этого вертолета – когда в Египте началось, перелетел в Йемен, приземлился где-то недалеко от Адена, продал вертушку по сходной цене и свалил. На мой взгляд, просто красавчик, так и надо^[37]. Вертолет купили, потом еще раз купили – и, в конце концов, он попал в руки контракторам, занимающимся проводками конвоев. Вертолет удобный, армейский, все системы резервированы, с двух сторон высадка, широченные двери, пулеметные порты. Самое то.

Схема работы примерно та же самая, просто вместо платформы – летящий вертолет. Никаких дорогих гиростабилизированных платформ, просто в пулеметных портах пулеметы, а в широченной двери натянут трос, и на него кладут цевье винтовки два снайпера. Или снайпер и пулеметчик. Вертолет барражирует, при появлении цели снайперы работают. Для меня опять-таки ничего нового, и опять мой «Вепрь» неплохо показал себя в быстрой и точной стрельбе. Я пробовал стрелять из «М91», но все равно не получалось вести быстрый и интенсивный огонь сериями, не теряя картинку в прицеле. Слишком мощный патрон. А с «Вепрем» смотришь в прицел и стреляешь сериями, картинка не теряется. Это есть гуд.

Ночью мы тренировались с использованием ночных и термооптических прицелов. Всю ночь не спали, держались на кофеине и таурине. Но это было что-то.

Ночники использовались контрактниками для ночных проводок конвоев и антипиратского сопровождения. Если дело не в горах, то конвои обычно ночью и таскали, так проще. Ночник был обязательным для каждого контрактника, и девяносто процентов ночники были наши, марки «Пульсар». Вот тут можно гордиться за державу. Американский армейский ночник поколения 3+ стоил в два раза дороже нашего, причем наш ему ничем не уступал. Более того, именно наш новосибирский «Пульсар» устроил настоящую революцию на рынке ночной оптики, выпуская модели пусть и с несколько устаревшими, но дешевыми конструктивными решениями и по такой цене, что ночной прицел смог позволить себе каждый охотник. В США приборы разлетались как маленькие хлебцы. Их покупали все – полицейские, охотники, любители оружия, просто такие дураки, как я. По всему миру то же самое. Как, например, вам понравится прицел с матрицей третьего поколения, с компьютерной обработкой изображения, который стоит всего сто пятьдесят тысяч рублей? Американский с такими характеристиками обошелся бы вам минимум в пятьсот. И к тому же сейчас вы бы нарезали круги в поисках, где его обслуживать. Благодаря работе Новосибирска приемлемую ночную оптику смог себе позволить каждый солдат, каждый контрактор, каждый безопасник – кому она не выдавалась, тот покупал на свои. Жизнь все равно дороже. У нас были ночные прицелы к снайперским винтовкам, мы учились различать цель сначала так, потом дымы зажгли. Учились использовать подсветку – новосибирские приборы за редким исключением имеют подсветку, с ней изображение намного лучше, четче, но надо понимать, что подсветка выдает тебя, и как только ты ее включаешь, противник видит тебя. Нас учили использовать подсветку с умом, менять позиции, решать, когда ее нужно использовать, а когда – нет.

Тут, похвалюсь, я взял с собой термооптику. Термооптика – это вообще последнее слово, она не то чтобы катастрофически дорогая, но все же дорогая. Мне моя обошлась в три ляма – по хорошему знакомству. Но за эти деньги вы получаете нечто. Термооптический прицел дает не визуальное изображение, а изображение тепла, которое издает человек или транспортное средство. Если, например, ты проехал на машине по земле, остается тепловой свет, глазами ты его не видишь, но он есть. От термооптики ты не спрячешься нигде, даже за легким заборчиком можно будет увидеть тепловой след. Этого в программе не было – удивительно, но у контракторов термооптики не было. Но раз случилась – постреляли из моего «Вепря», передавая друг другу.

Следующий день мы спали в палатках или ходили как сонные мухи, а на следующий день… точнее ночь, продолжили ночные занятия. Все то же самое, только с ночными очками и лазерными прицелами, настроенными в невидимый режим. Этот прием мне был известен, экспериментировал не раз. Суть в чем: лазерный прицел в ночном варианте дает луч, который видишь только ты. Причем ты его видишь не в виде точки, как при дневном свете, а в виде луча, то есть, по сути, ты видишь, упрощенно, конечно, но путь, по которому полетит твоя пуля. Стреляешь как угодно – навскидку, от бедра… хоть как. Лазер покажет тебе, куда смотрит ствол твоего оружия, совмещаешь луч с целью и стреляешь. В ночном бою, при штурме городов, при работе по быстро движущимся целям – самое то. Супер.

Опять постреляли с термооптикой. Мой вам совет – если деньги есть, покупайте. Правила игры она меняет полностью, тот, у кого она есть, – ночью король. Днем она, кстати, тоже работает, хоть и хуже немного.

Постреляли, удалились в палатки. Досыпать. Курс молодого бойца был окончен.

Вот на следующий-то день я опять и увидел того мужика, с усами как у Халка Хогана, велосипедным рулем.

Дело было так.

Если я забыл сказать – больше в лагерь мы не ездили. Тут разбили палатки и тут жили. С утра одна стрельба и брифинги, даже физо^[38] больше не было. А в этот день курс мы окончили и собирались уезжать – ночью нельзя было, потому что, как я понял, ночью на дорогах было что-то вроде комендантского часа. Мы собирали палатки, грузили их в пикап, и тут я увидел того самого мужика, причем возле пикапа, к которому я шел. Он стоял сбоку и опирался на борт рукой.

Я честно не въехал. Чего он ко мне привязался?

Обе руки были заняты, но в кобуре на поясе – мой «CZ». Правда, как и положено, по правилам – патрон в патронник не дослан, – но вы будете сильно удивлены, увидев, как быстро я дошлю. Схема примерно понятна – если начинают возбухать, бросаю в их сторону палатку, и пока они соображают, что к чему, я выхватываю пистолет. Из секунды я вышел уже давно^[39], и если эти мужики думают, что на меня можно давить, они сильно ошибаются.

И потому я подошел к машине и аккуратно положил в багажник свернутую палатку. Потом пошел к двери машины, огибая кузов с другой стороны.

Халк Хоган просто не смог вытерпеть такого небрежения.

– Эй!

Я остановился.

– Как твое имя?

– Не понимаю, – пожал плечами я, – говорите по-русски?

Конечно, по-английски я говорил свободно. Если работаешь на фондовом рынке, по-другому нельзя. Но иногда прикинуться ветошью бывает полезно.

Вместе с этим Халком Хоганом был еще один мужик. Вот этот почему-то у меня вызвал больше беспокойства. Тощий, как щепка, среднего роста, лет сорок как минимум. Спокойный, даже чересчур. На плечах – куртка, но не от коммерческой, а от настоящей, армейской униформы. Только чьей – понять не могу.

Излишне спокойный.

– Что вы говорите? – повторил я по-русски.

Появились инструкторы, и Халк Хоган счел за лучшее отвалить.

Перед тем как ехать, я подошел к Владимиру Ивановичу. Это и есть наш сопровождающий, как любят у контракторов говорить, – HR-менеджер. Хорош, кстати, эйчар^[40] – из того, что он сказал, семь лет в группе, отвечающей за безопасность посольств в горячих точках. Эйчар…

– Владимир Михалыч, а этот, с усами – он кто?

…

– Еще в самолете…

– А… этот. Конкурент.

– Какой конкурент?

– Ну, по бизнесу. Он вроде англичанин. Суется тут везде, вынюхивает. Я смотрю, он тебя приметил.

– Ага.

– Ничего. Не дадим в обиду.

– А чего он ко мне докопался? Я его первый раз в жизни вижу.

Владимир Михайлович пожал плечами:

– Хрен его знает. Может, спутал с кем. Ты запомни правило: меньше знаешь, дольше живешь. Пригодится.

Возразить было нечего, и я полез в машину.

Днем нам, все еще зевающим, вручили свидетельства о прохождении курсов. Чипованные пластиковые карточки с голограммами, эмблемами, фотографиями и отпечатками большого пальца – откуда они их взяли, черт их знает. Но взяли. На чипе информация о прохождении нами курса и присвоении званий первой ступени, то есть field operator III и static guard II. Первое означало, что мы прошли минимальный курс полевых операций и могли привлекаться к работе. Второй курс – имели минимум знаний и навыков для того, чтобы охранять статичные объекты – ну, типа на дверях стоять. Как объяснил Владимир Михайлович, второе звание – это ерунда, его, по сути, дают всем, кто умеет держать автомат и отзываться на команды, а вот первым надо гордиться. Полевой оператор дает право на участие в полевых операциях, включая проводки конвоев, защиту судов и так далее, и тому подобное. Для миротворческих операций нужно еще сертификат ООН, для личной охраны надо отдельно получать статус VIP Security и подтверждать его экзаменами, но и то, что есть, дает нам право на исполнительскую работу в любой частной военной компании мира.

Мне понравилось. Честно. Вопрос даже не в подтверждении чего-то… Мне давно плевать на подтверждения чего-то со стороны других. Все трейдеры такие – ты работаешь с рынком и либо сливаешь депоз, либо его преумножаешь, и никаких других вариантов нет. И кто бы тебе чего ни говорил, каких бы аналитиков ни читал – решения принимаешь ты, и за деньги на счете отвечаешь только ты.

Но мне все равно понравилось. Я думаю, ни для кого не секрет, что происходит в мире. Вон, посмотрите новостную ленту. Война кругом. Россию пока не сильно задело, так, местами, но в любой момент может задеть. И тогда понадобится каждый, способный носить оружие. Вот тогда-то я и пригожусь.

Думаете, раз я торгую на рынке, я, значит, спекулянт какой и мне вообще на все класть с высокой колокольни? Ан нет, други мои. Одно из того немногого, что я знаю точно, – держись за то, что у тебя есть. И не отдавай никому. Наши предки выгородили для нас самый большой кусок суши. Больше, чем любой другой. Все у нас есть – и поля, и реки, и леса. И рано или поздно с юга придут и попытаются все это отнять. Но им придется пройти через меня. И меня не поставят на колени, не перережут горло, как барану.

Ну-ка. Наверное, меня уже спекулянтом прозвали. Спекулянтом с понтами, который решил стать настоящим мужиком через владение оружием и стрельбу. А у вас у самих есть? Если к вам в квартиру придут, лязгнут затвором автомата и сообщат, что тут теперь будут жить они, а не вы, что будете делать?

Ах, в полицию позвоните.

Впрочем, не мне вас учить. У меня – все есть. Надеюсь, что и у вас в лихую минуту – все будет…