– Просто, верни мой студенческий, и мы больше никогда не встретимся. – Мой голос больше напоминает писк. Я еле стою на ватных ногах, упорно отгоняя страх, который отдается дрожью во всем теле.
– Заткнись. Это мне решать, ясно? – я слышу его властный грубый тон, вызывающий еще больший страх. – Ты задела мое самолюбие дважды: тогда, в клубе и сейчас. Думаешь, я так легко спущу тебе это с рук?
– Что ты от меня хочешь? Поиграть?
– В точку! – кривая улыбка снова озаряет его лицо. Он приближается и проводит обеими руками по моим бедрам, доходя до ягодиц. Сжимает или ощупывает? Я не понимаю, только трясусь. Хён Кук вытаскивает из заднего кармана моих джинсов телефон и, самодовольно улыбнувшись, кладет в свой карман.
– Эй, отдай! – очнувшись от происходящего, пытаюсь догнать парня я, а он только через спину бросает мне студенческий. Я подхватываю его и с полным непониманием смотрю на Чона.
– Зачем тебе мой телефон? Может, прекратишь этот цирк?
– Меньше говори. Меня и голос твой бесит, – без каких-либо эмоций на лице выдает он, устраиваясь за своим столом и забрасывая на него ноги.
– Да что за хрень?
– А ты не огрызайся. Садись давай, – кивает он на рядом стоящее кресло.
Я цокаю себе под нос, но все же присаживаюсь на указанное место и с непониманием смотрю на этого психа-извращенца. Может, пока не поздно, полицию вызвать?
– Я вечно голодный.
– Ты издеваешься? Мне-то какое дело?
– Слушай, ты заткнешься когда-нибудь? – опять повышает тон Хён Кук, отчего я фыркаю и нервно тереблю край куртки.
– Так вот, голодный, говорю, постоянно, а в этом клубе из еды только закуски, да и по дому работенки хватает. Тебе две недели на то, чтобы откормить меня и навести порядок в доме, – услышанное повергает меня в шок. Что? Что он вообще несет?
– Ты с головой не дружишь явно? С чего я должна все это делать? – я забрасываю его вопросами, поднимаясь на ноги и скрещивая руки на груди.
– Я куплю кляп и затолкаю его тебе в рот, – грозится он, медленно, плавно, словно змея, поднимаясь с кресла и шагая в мою сторону. – Ты должна мне, детка. С завтрашнего дня к семи вечера чтобы была у меня и выполняла свои обязанности. – Хён Кук черкает адрес на мятой бумажке и впихивает его в мой карман. – Твой телефон пока побудет у меня. Без денег ты тоже не останешься, можно сказать, работу тебе подкинул. Чего ротик-то открыла? Я тебя так возбуждаю? Окей, могу тебе иногда разрешать себя трогать, но только в тех местах, в которых я захочу.
– Извращенец! Отдай мой телефон! Ничего я не собираюсь делать! – перехожу на крик я.
– Ха, – на его губах появляется наглая ухмылка. – Отработаешь – получишь!
– Какой ты мерзкий, – раздраженно рявкаю я.
– Ох, ну вы только гляньте на нее, – устало вздыхает парень. – Ты, вижу, совсем краев не видишь? Не зли меня, детка. И вообще, я тут как бы благотворительностью занимаюсь, ведь, глядя на тебя, не думаешь, что ты роскошно живешь. Завтра к семи жду. Не придешь – попрощаешься со своей мобилкой. Все, не занимай мое время, малышка.
На улице уже давно стемнело, а я не спеша плетусь к общежитию. Мое состояние оставляет желать лучшего, приходится упорно сдерживать слезы. Это не только из-за телефона, хотя он мне действительно сейчас нужен для того, чтобы узнавать состояние здоровья брата, да и сам телефон был взят в кредит пару дней назад, который я обязуюсь оплачивать своей стипендией. Я настолько жалкая? Позволила себя унизить этому кретину, да и еще не сказала «нет». Чего скрывать – мне нужны деньги. Господи, много денег, целая куча, чтобы хоть как-то помочь брату. Лейкемия сама себя не вылечит, а препараты нам бесплатно не выдадут. Он ведь совсем молодой еще, не видел всей жизни. Я просто обязана показать ее ему…
На следующий день все как обычно: лекции, перемены, снова лекции. Я уже и не думаю об учебе, а только сижу и мысленно ищу выход из своей дерьмовой ситуации. Мой мозг взрывается от противоречия, и меня это пугает. Неужели я действительно пойду на это?
– Чего такая задумчивая? – тревожит меня голос подруги.
– Просто, – я пожимаю плечами и поднимаюсь на ноги.
– Прогуляем последнюю пару?
– Прогуляем, – тут же сдаюсь я. На мне сказывается усталость.
– Такая Ми Ра мне нравится больше, – улыбается подруга, подхватывая меня под руку.
В общежитии мы уже успели перекусить и вдоволь побездельничать. Дженни, как всегда, с кем-то говорит по телефону, а я дописываю свой конспект. На часах почти шесть вечера, а в голове полный кавардак. Я пытаюсь сосредоточиться на учебе, но мысли о вчерашнем дне не дают спокойно заняться этим делом.
– Опять Мин Ги звонит, – буркнула подруга, затыкая телефон подушкой.
– Если он тебе так неинтересен, то легче было бы ему сказать об этом, не думаешь? – я бросаю косой взгляд на девушку, не понимая ее странного поведения.
– Знаешь, я и сама еще в этом не разобралась.
– Странная ты.
– Он интересный вроде, но не тот, кто мне нужен, – тянет она, мечтательно засматриваясь на небо за окном.
– А кто тебе нужен? – устраиваюсь поудобнее я и укладываю подушку под голову.
– Ох, мне нужен решительный и твердый человек, чтобы я была как за каменной стеной, понимаешь?
– Вроде он и производит такое впечатление.
– Он робеет, когда находится рядом со мной, – уверенно отвечает Дженни. – Даже целует меня аккуратно и без особой страсти.
– А может, так и надо? Ты встречаешься только с наглыми, похотливыми хамами, а он отлично выполняет роль «обходительного парня». Просто ответь ему на звонок, – я бросаю мимолетный взгляд на девушку и зарываюсь носом обратно в свой конспект, который совсем не вижу.
Мысли не позволяют отдаться учебе, поэтому строчки расплываются, смешиваясь в кучу.
18:30. Глаза бегают то вправо, то влево. После долгих раздумий я поднимаюсь с кровати и нерешительно направляюсь к выходу.
– Ты куда?
– Скоро приду, Дженни.
Если этот псих меня не убьет.
Передо мной двухэтажный особняк, огражденный коваными воротами. Эта картина заставляет меня ахнуть, но чему здесь удивляться, ведь у него свой собственный клуб. Не особо я восхищаюсь этой показушной красотой, мне это неинтересно.
– Открывай же, – ворчу я, неуверенно жму на звонок и жду, когда ворота откроются и меня пропустят на территорию дома.
Вскоре я уже неторопливо иду по двору, а затем дергаю металлическую ручку стеклянной двери. Сначала я просовываю голову внутрь и пугливо осматриваю гостиную и только потом неуверенно вхожу внутрь. Я верчу головой как заведенная, пытаясь найти хозяина дома.
Он сидит на черном диване и смотрит на меня.
Я подхожу к парню и присаживаюсь на кожаный подлокотник, не зная, с чего начать.
– Опоздала.
– Я…я. – Я пытаюсь выдавить из себя ненужные оправдания.
– Замолчи, – затыкает меня парень с усталостью в голосе и поднимается на ноги, останавливаясь напротив меня. – Ненавижу непунктуальность. Даже не думай больше опаздывать, детка, – он подходит на пару шагов ближе и по привычке склоняет голову набок, внимательно следя за моей реакцией.
– Не называй меня так, – спокойно прошу я, а в душе проклинаю надменного хама.
– Деткой? – ухмыляется он, хватая меня за подбородок. – Малышка, не смелей, тебе не идет. Будь покорной, ладно?
– Просто покажи, где кухня. Я справлюсь со своим делом и пойду домой, – не выражая никаких эмоций смотрю в глаза парню я и мысленно молюсь, чтобы быстрее выбраться из его хватки.
– Хм, по коридору налево, – быстро отвечает он и отпускает мой подбородок.
Теперь можно дышать.
На кухне, отыскав все нужные продукты в холодильнике, который, на удивление, был заполнен едой, я принимаюсь за готовку ужина. Мои движения скованы, хоть сложности в готовке я никогда не видела. Мне просто в новинку готовить еду для мужчины…
Гремя посудой, я не слышу за спиной шагов хозяина дома и просто продолжаю свою «работу», мысленно матерясь на этот абсурд.
– Скоро?
Я дико пугаюсь, услышав за спиной его голос, затем поворачиваюсь и наблюдаю, как он, деловито скрестив руки на груди, присаживается за стол и забрасывает ноги на соседний стул.
– Уже почти, – внимательно проследив за его действиями, даю тихий ответ я.
– Не отравишь хоть?
– А как же, – еле слышно отзываюсь я.
– Поговори мне тут еще, – возмущается парень, все же услышав меня. – Давай бегом. – Хён Кук стучит палочками по стеклянному столу.
Такие, как он, не умеют ждать. Приходится наспех наложить все в тарелку и поставить еду прямо перед его носом, а уже потом пытаться по-тихому удалиться.
– Сидеть!
Проглатывая ком в горле, я нервно цокаю и присаживаюсь за столом напротив него. Парень не смотрит на меня, просто хватается за еду, с хорошим аппетитом уплетая все, что было на тарелке.
– Стряпня твоя ничего, а вот фигурка подкачала, – говорит он с набитым ртом, поглядывая с издевкой на меня.
Я ничего не отвечаю, лишь молча смотрю в окно на цветущий сад на заднем дворе. Единственное красивое и живое место в этом доме, и оно никак не сочетается с его бездушным хозяином.
В кармане Чона вибрирует телефон. Быстро дожевав, он, долго не копаясь, спокойно отвечает на звонок:
– Что?
Выражение его лица с каждой секундой становится все злее и мрачнее. Боюсь представить, что он слышит. Парень резко поднимается на ноги и сметает тарелку со стола.
– Стоять на месте! Никуда не уходить! Я убью Нам Джина! – Хён Кук подрывается с места и со злым лицом направляется к выходу из кухни, стукнув кулаком о дверной косяк по дороге. Я, приоткрыв рот, наблюдаю за поведением парня и осторожно иду за ним следом. Хён Кук, как я успела заметить, безумно вспыльчивый, и это действительно пугает.
– Я пойду уже, – как можно спокойнее произношу я, лишь бы не попасть под горячую руку, и уже хочу открыть входную дверь, как меня тянут за шиворот обратно в дом. – Я… я…
– «Я… я» – чего ты мямлишь?! – сквозь зубы шипит парень. – Сидишь здесь и дожидаешься меня! – невозмутимо и строго указывает он, накидывая кожаную куртку себе на плечи.
– Но мне уже пора…
– Не дай бог тебя не будет дома! – бросает напоследок Хён Кук и скрывается за входной дверью.
Он громко хлопает дверью и уходит, а что делать мне? Уйти?
Белые стены, черная мебель, ярко-синее полотно напротив дивана – все в этом месте сделано со вкусом. Я больше часа слоняюсь по пустому дому и не знаю, куда себя деть. За окном уже давно стемнело – наверное, уже часов одиннадцать. Как же хочется спать…
Я подхожу к дивану и сажусь на краешек, все еще осматривая обстановку дома. Проходит десять минут, двадцать, и я уже сладко дремлю, опираясь о кожаную спинку.
Сквозь сон я слышу ругань и звуки шагов. Я не открываю глаза, а лишь возмущенно тянусь к скользкой кожаной подушке. Мое сознание не сдается и хватается за остатки сна. Я ведь у себя в комнате, верно? Дженни позже получит за этот ужасный шум.
– Разлеглась, блин. Подвинься, – мужской голос бьет по ушам, и я чувствую мягкий ковер у себя под ногами. Вряд ли это голос Дженни…
– М? – сонно мычу я, не желая просыпаться.
– Эй, подъем, говорю!
На этих словах я подскакиваю с дивана, ударяясь локтем об угол столика. Шипя от боли, я осматриваюсь и понимаю, что все еще нахожусь у Хён Кука дома. Страх сковывает все тело, а все еще сонное состояние замедляет мыслительный процесс.
– Принеси аптечку, она на кухне в верхнем шкафчике, – устало просит парень, откидываясь на спинку дивана. Только сейчас я заметила, что на нем живого места нет. Хён Кук весь в ссадинах и синяках.
– Т-ты это чего? – я подхожу к нему ближе и осматриваю ранки на лице, разумеется, совершенно не волнуясь за него. Уверена, он получил по заслугам.
– Блин, неси аптечку! – громкий крик оглушает меня, и я пулей несусь на кухню и принимаюсь в спешке открывать все дверцы шкафчиков, ища необходимую коробку.
Руки трясутся, ноги подкашиваются. Я возвращаюсь обратно в гостиную и ставлю аптечку на столик у дивана, озадаченно поглядывая на Хён Кука. Он сбрасывает куртку и снимает через голову футболку. На голой спине виднеются новые ушибы и красные пятна, которые завтра определенно приобретут синий окрас.
– Боже… – шепчу я против воли.
– Помогай, – Чон откидывает футболку и хватает со стола аптечку. – На, – вручает он мне ее и садится на край дивана.
Он ждет от меня помощи. А что я? Я стою как вкопанная и испуганно на смотрю на его раны.
– Мне долго еще ждать?
– А, сейчас, – заторможено произношу я и принимаюсь за поиск необходимых средств: смачиваю ватку спиртовым раствором и легонько дотрагиваюсь до ранки на спине.
Хён Кук шипит и начинает дергаться.
– Больно? – я осторожно продолжаю, прикусывая нижнюю губу.
– Плевать, переходи на переднюю часть, – Чон поворачивается и открывает моему взгляду свою подкачанную грудь, на которой красуется не меньше ушибов, а я, сглотнув, выбрасываю старую ватку и беру в руки новую.
– Эй, – расширяю глаза я, когда парень подхватывает меня за талию и усаживает к себе на коленки.
– Так удобнее, – строит невозмутимое лицо он.
– Так неудобнее, – я пытаюсь слезть, но Чон меня останавливает.
– Не беси. Давай, обрабатывай.
Какую бы я неловкость ни испытывала, сидя в такой позе, мне удалось обработать все ушибленные места и раны на парне. Я видела, как его взгляд скользил по моему лицу, шее, спускался ниже. Это меня дико смущает и совсем не нравится. Я не одна из его «деток», которые позволят на себя так смотреть. Закончив с ролью сестры милосердия, я поднимаюсь на ноги и поправляю одежду, с презрением смотря на спасенного.
– Я пойду в общежитие, – предупреждаю я.
– Нет. Уже поздно, переночуешь у меня, – уверенным и одновременно строгим голосом отвечает он.
– Нет. Я ухожу.
– Нет. Ты поднимаешься на второй этаж и ложишься спать.
– Нет. Я ухожу, – повторяю я.
– Окей, вали ты уже, куда хочешь, – равнодушно бросает напоследок Хён Кук и поднимается по лестнице.
До общежития я добираюсь без приключений и почти сразу засыпаю в холодной кровати. Дженни не было в комнате, но меня ее ночные прогулки совсем не удивляют.
Мне не хочется думать о сегодняшнем дне, мне не нравится видеть в голове образ Чона.
Будильник нещадно звонит.
Утро. Оно так быстро наступило, что хочется выть в подушку. Хотя и сны были не лучше, с них постоянно Он…
– Выключи, – сонно бормочет подруга. – Пожалуйста, у меня голова раскалывается.
– Ох… – устало вздохнув, я стягиваю с себя нагретое одеяло и выключаю будильник. – Пила? – Я подхожу к столику и наливаю из прозрачного графина этой бедняжке стакан воды.
– Ага, перебрала немного, – тянет руки подруга.
– Ну ты даешь. А с кем на этот раз?
– С Марком, – сипло проговаривает и залпом осушает стакан Дженни.
– Ты неисправима, – цокаю языком я и стягиваю с нее одеяло. – Давай вставай, на пары опоздаем.
В университете сегодня спокойно, мы снова исписываем тетради лекциями, а лабораторные отменили в связи с отсутствием преподавателя. Моя рука устает строчить третью подряд тему, и я угрюмо откидываюсь на спинку стула и бросаю взгляд на передний ряд, засматриваясь на брюнета, который сидит и усердно пишет в тетрадь. И Сунь так старательно все конспектирует, словно сразу обдумывает то, что записывает. Он усердный и просто прекрасный. Где-то внутри теплеет от одного только понимания, что он совсем рядом.
– Ми Ра, твои глаза сейчас выкатятся, – усмехается подруга. – Я понимаю, И Сунь красавчик, но не прожигай в нем дыру, люди неправильно тебя поймут, – она кивает головой на соседний ряд, за которым девушки с недоумением смотрят на меня.
– Упс… – Дуреха, заканчивай и собирайся, сейчас звонок будет.
И когда я начала так радоваться окончанию пар? Сегодняшний день прошел как в тумане. Вроде только проснулась, а учебный день уже закончился. Выбравшись с территории университета, мы в спешке направляемся к общежитию. У ворот нашего жилого домика стоит красная иномарка. Она тут же привлекает любопытные взгляды – нечасто рядом с нашим общежитием увидишь что-то дорогое.
Подруга тут же принимается высматривать водителя машины. За рулем сидит светловолосый парень, на вид лет двадцати пяти. Он косо осматривает меня с ног до головы и криво усмехнулся. Я кидаю непонимающий взгляд в его сторону и быстро скрываюсь за входной дверью общежития. Странное ощущение. Этот парень так смотрел на меня, будто бы я ему что-то должна.
18:30. А где я должна быть ровно в семь вечера? Правильно, в доме этого извращенца. Вся дорога занимает минут двадцать, не больше. Он так близко живет. Раздражает. Я не спеша плетусь к уже ненавистному мне дому, сама не зная, что мной управляет. Наверное, я упустила тот момент, когда стала кем-то вроде игрушки…
Я хватаюсь за металлическую ручку, тяну ее на себя и пробегаю глазами по помещению в поисках хозяина, но никого не вижу. Глубоко вздохнув, я захожу в дом, мелкими шагами перебираюсь к гостиной и останавливаюсь у стеклянного столика, на котором лежит записка. Я хватаю в руки помятую бумажку и читаю: «Приготовь и принеси еду в мой кабинет в клубе. Не придешь – пеняй на себя, кукла».
– Диктатор хренов, – я бросаю бумажку обратно на стол и плетусь на кухню.
Мне мерзко от самой себя… Я действительно такая жалкая, раз позволила себе стать рабыней?
Я готовлю эту гребаную лапшу, осматриваю кухню, которую придется отмывать, как и весь этот дом, где, видимо, давно не было женщины, и жалею себя. Не о такой жизни я мечтала, не о таком отношении к себе.
О проекте
О подписке