9. Адреналин

Длина центральной стойки составляет чуть больше полумили, а это значит, что Дориану приходится двадцать раз пробегать по ней, чтобы вспотеть. Он тяжело дышит сквозь маску кислородного голодания, пытаясь сделать ноги тяжелыми, а плечи слабыми, но его тело слишком напряжено в результате последних событий.^[16]

Дориан впечатлен некомпетентностью «Холодной кузницы». Он собирается отстранить весь персонал от проектов, в том числе Энн, поскольку та скрывала касающуюся Блю информацию. Это будет настоящим кровопролитием, и когда он вернется в свои жилые помещения, то устранит одно из самых больших денежных кровоизлияний в документах Компании. Его ежегодный бонус, как правило, зависел от принятых им мер экономии, а это вознаграждение будет просто запредельным.

Позади слышатся шаги, и он слегка замедляется, позволяя себя догнать. Садлер смотрит вправо и видит Джозепа. Тот бежит быстро несмотря на то, что выглядит усталым.

– Доброе утро, доктор Янош.

– Доброе утро, директор.

Голос Джозепа достаточно бодрый, хотя его опухшее лицо с синяками под глазами не может похвастаться таким же выражением. Янош выглядит невыспавшимся, проявляет признаки стресса и не повышает интонацию в конце своего приветствия. Возможно, это связано с тем, что он чувствует себя обреченным человеком. Какое-то время они продолжают бежать рядом в тишине. Дориану нравится спортивная форма Джозепа, его атлетическое мастерство и мускулистые плечи и ноги, но после двух кругов доктор уже с трудом поспевает за ним. Он что, пил?

– Директор, – с трудом хрипит Янош, – многие члены экипажа поговаривают кое о чем, и я хочу дать вам дружеский совет.

– Дружеский совет, – повторяет Садлер.

Дориану никогда не дают дружеских советов. Он знает, что за этими словами неизбежно последует какая-то угроза, обычно выдаваемая за проблему. Какой «дружеский совет» мог предложить персонал этой омерзительной станции?

Вдруг Дориан спотыкается и чуть не падает. Джозеп ловит директора за руку и возвращает ему равновесие. Под своей маской Садлер горит от унижения.

– Все в порядке, приятель? – спрашивает Джозеп, когда они останавливаются.

Кем этот человечишка возомнил себя, что позволяет себе прикоснуться к вышестоящему руководству? Когда они останавливаются, показатели Дориана на измерительном счетчике уменьшаются, и Садлер внутренне проклинает Яноша за то, что этот идиот помешал тренировке. Он никогда не сможет снова войти в тот ритм, так как будет уже слишком измотан.

– Я в порядке, – говорит он, рывком высвобождая руку. – По-моему, у вас был для меня какой-то совет?

– Директор, э-э-м, – говорит Янош и делает паузу. Он, должно быть, предполагал, что разговор будет выглядеть по-другому. – Я просто думаю, что… знаете, если возникли какие-то проблемы с нашим финансированием, вам стоит сказать нам об этом.

Дориан выпрямляется, стараясь контролировать дыхание, хотя от этого у него начинает кружиться голова. Он покажет Яношу, кто тут главный, и начнет с оппозиции.

– Некоторые из нас находятся на станции уже много лет, – продолжает мужчина. – Мы с нетерпением ждали триумфального возвращения домой. Я не хочу, чтобы вы столкнулись с мятежом, понимаете?

«Понимаете» – это то слово, которое говорит человек, когда слишком напуган, чтобы высказать свое фактическое мнение. Это блеяние овцы, зовущей стадо последовать за ней.

– Преимущество размещения этих трех проектов на «Холодной кузнице» заключается в том, что вы можете помогать друг другу, верно? – спрашивает Дориан.

– Да, – соглашается Янош со смущенным видом. – Послушайте, я не уверен, что понимаю, куда вы клоните.

– Я прочитал ваше досье. Вы ведь закончили Калифорнийский университет в Беркли? По специальности «информатика и криптография»?

– Да. Все верно, – Янош приглаживает свои пышные усы. – И еще я учился на химическом факультете в Стэнфорде.

– Поэтому вы смогли помочь с «Серебряной улыбкой».

– Да.

Дориан делает глубокий вдох и задерживает дыхание, хотя легкие просят его избавиться от маски.

– Если вы такой умный, тогда объясните мне, почему экспериментальный вирус уничтожил все, с чем вы работали после прибытия на станцию?

Янош смотрит на Садлера, как будто его ущипнули.

– Мне кажется, – продолжает Дориан, – у вас должно было хватить ума принять хоть какие-то меры предосторожности, чтобы всего этого не случилось, доктор Янош.

– Я… я… – заикается Джозеп.

Он этого явно не ожидал, и Дориан знает, как манипулировать человеком в таком случае. Он поднимает брови:

– И раз мы сейчас раздаем дружеские советы о том, как выполнять свою работу, вот мой: обновите свое чертово резюме и готовьтесь к возвращению домой или найдите решение проблемы.

Лицо Яноша приобретает странное выражение: он безмолвно открывает рот, словно задыхающаяся на пляже рыба, которую выбросило волной. В каком-то смысле именно это с ним и случилось: на него обрушилась жестокая сила, вытащила его из своего маленького мирка и оставила вне досягаемости и без всякой надежды. Дориан не в первый раз видит нечто подобное.

– Возможно, я неправильно выразился, – объясняет он, положив руку на плечо Джозепа.

Янош напрягается от прикосновения. Нормальный человек побоялся бы, что его ударят, но для Дориана так играть еще интереснее. Джозеп не ударит, и Дориан хочет это доказать. Он хочет показать доктору, кто здесь главный.

– Ты сказал, что хочешь знать, что тебя ждет, – говорит Дориан, глядя на Джозепа бешеными глазами. – Так вот, тебя ждет мало приятного, так как твой проект развалился, и ты угрожаешь мне мятежом.

– Я неправильно выразился…

– Понимаешь, – говорит Дориан, подняв палец, – в твоих же интересах лучше… заткнуться. Просто… слушай, что я говорю.

Джозеп выпрямляется, и Дориан убирает руку с плеча.

– Тебе не нужно терять работу. Следующая ротация не раньше чем через три месяца. Если ты сможешь вернуть «Розового орла» к жизни, то… нет ущерба – нет нарушения. Или ты можешь найти другой способ принести пользу. Все-таки твой проект добился большого успеха до того, как все рухнуло, – говорит Дориан, а потом замолкает на минуту, чтобы подчеркнуть трагичность своего заявления.