Я сел, хотя и с большим трудом. Мышцы все еще болели, но это была совсем не та боль, которая терзала меня еще совсем недавно.

– Еще выпьешь? – спросил Бигбой. В левой руке он держал маленькую глиняную амфору, которая выглядела так, словно ее украли из реквизита, предназначенного для съемок фильма о подвиге трехсот спартанцев. В правой руке – самый обычный одноразовый картонный стакан.

– Да, – сказал я и сразу почувствовал, что глотка перестала пытаться разорваться на части от звуков моего собственного голоса.

Бигбой наполнил стакан из амфоры и протянул его мне.

– Что это? – спросил я после того, как залпом выпил всё.

– Мы называем эту штуку вересковый мед, – с усмешкой ответил Бигбой, откровенно наблюдая за мной. Но меня это нисколько не волновало.

Вам когда-нибудь приходилось в первый раз вставать с кровати после серьезной хирургической операции, которая закончилась благополучно? Когда мучавшая вас опухоль погребена в баке для биологических отходов, боль в тех местах, где ваше тело резал скальпель, уже почти прошла, а впереди вас ждет много лет жизни в добром здравии и радости? Именно так я себя сейчас чувствовал – словно прошел через ад и получил в награду за это новую жизнь. И не просто какое-то жалкое существование, а жизнь, полную ласкового тепла, светлой радости и надежд на будущее.

Я протянул стакан за новой порцией, даже не задумываясь, что я делаю.

– Хватит, – сказал Бигбой. – Вересковый мед – не та штука, которую можно пить сколько взлезет. Достаточно и того, что тебе полегчало.

Беспричинная радость, охватившая меня, постепенно рассеивалась, как табачный дым над брошенной в пепельницу сигаретой, когда она догорела до самого фильтра. Но боль, совсем недавно терзавшая меня, не возвращалась, хотя меня не покидало ощущение, что она где-то притаилась и вот-вот вновь набросится на меня.

– Не беспокойся, несколько часов нормально жизни тебе обеспечены, – сказал Бигбой, словно прочитав мои мысли.

Я кивнул, всё еще прислушиваясь – не зашипит ли снова прежний пожирающий мои внутренности огонь. Но, похоже, босс был прав – хотя нежное тепло и сладкие надежды уже почти рассеялись, боли больше не было. Сейчас было просто хорошо – как в детстве, когда только что проснулся и еще потягиваешься в уютной кровати под мягким одеялом, полный сил и планов на первый день летних каникул.

– Вы могли бы сделать целое состояние на вашем меде, – сказал я. Даже хрипа больше не было, мой голос звучал совершенно нормально, не раздирая глотку каждым произнесенным словом.

– Если бы ты знал, как трудно его делать, – сказал Бигбой, поставил амфору на пол и сел на стул. – Итак, ты в норме. На какое-то время.

Я вздрогнул от его последней фразы, словно угасшие угли боли вновь вздернулись слабыми язычками пламени под порывом ветра. В этот момент я почувствовал, как болят разбитые накануне губы и нос. Ребра тоже напомнили о себе. Однако осторожно ощупав себя, я понял, что обошлось без переломов. Обычные ушибы, которые пройдут через несколько дней. Да и после того, что я испытал, синяки и ссадины выглядели такими незначительными мелочами…

– Не переживай, всё будет хорошо, – утешил меня босс, пристально наблюдавший за мной, а затем голосом профессора, отчитывающего очередного тупого студента, продолжил:

– Наркотики – это выход для тех, кто слишком глуп, чтобы хоть чего-то добиться в своей жизни и слишком труслив, чтобы единым махом покончить с ней. Растянутое во времени самоубийство, приправленное бредом одурманенного рассудка и похожими на маленькую смерть провалами в памяти, своего рода тренировкой перед настоящей кончиной. Никогда не опускайся до наркотиков, мой мальчик. Это выход с нарисованной дверью в воображаемый мир. А за ключ к этой двери приходится платить очень и очень дорого. Во всех смыслах. Как ты десять минут назад.

Я снова вздрогнул от напоминания о боли, терзавшей меня, и отвел глаза. Мир вокруг приобрел четкость, яркость и глубину. Теперь я ясно видел, что нахожусь в помещении, которое от обычной тюремной камеры отличалось только слишком роскошной для таких мест кроватью. Кованная решетка отделяла место моего заключения от коридора, стены везде, насколько было видно, сложены из грубо обработанных светло-серых камней, небрежно скрепленных темно-серым цементом. Окон нигде не было видно, и вообще ощущение было такое, словно мы глубоко под землей.

– И вообще, – продолжал тем временем Бигбой. – Самый легкий путь в жизни – катиться по наклонной. Потому что ничего не надо – просто катись, пока не достигнешь дна и не утонешь в придонной тине. А всё остальное требует труда. Даже чтобы дышать, мышцам приходится трудиться.

Он замолчал.

– Где я?

– В гостях у друга.

– То есть у вас?

– Да. А сейчас, раз ты оклемался, пора заняться делами. Пошли.

Я послушно встал и поплелся вслед за Бигбоем по коридору. Пол, стены, потолок – всё было из такого же серого камня. Ни одного окна, лишь несколько слабых лампочек, свисавших с протянутого под потолком толстого электрокабеля. Выглядело всё это как декорации к фильму о средневековье. Не хватало только видеокамер и актеров, готовящихся к тому, чтобы изобразить из себя благородных рыцарей и прекрасных принцесс.

Бигбой отпер здоровенным ключом массивную дубовую дверь. Мы прошли еще по одному коридору. Еще одна дверь, еще один коридор. Как видно, по размерам этот дом не уступал настоящему средневековому замку.

– Мы в какой стране-то находимся? – не удержавшись, спросил я. Почему-то меня посетила мысль, что меня могли вывезти куда-нибудь во Францию или Великобританию, пока я был в отключке.

– Всё в той же, – ответил Бигбой и, показав вперед рукой, скомандовал: – Иди прямо и подожди меня там. Я подойду через пару минут.

Он зашагал по коридору, уходившему вправо, а я после секундной заминки двинулся в указанном направлении. Хуже, чем было, когда я очнулся, мне уже вряд ли будет. Да и какой смысл Бигбою было выкупать меня за 50 тонн зелени, если бы он замышлял сделать сейчас со мной что-нибудь плохое. Даже после его верескового меда на роль гладиатора я не годился, а других вариантов было не так уж много. Всё еще размышляя о том, что меня может ждать впереди, я добрался до очередной массивной дубовой двери, толкнул ее и шагнул внутрь.

Комната была в несколько раз больше моей камеры, однако окон в ней тоже не было. Зато здесь имелись огромная хрустальная люстра, заливавшая всё помещение ярким светом, и большой камин, в котором лениво подергивались язычки пламени. Под люстрой стоял стол, вокруг него – шесть стульев. Пять из них были заняты. Четверо мужчин и одна женщина.

Первым меня увидел мужчина, сидевший лицом к двери у дальнего торца стола. Крупный человек с опухших желтоватым лицом, нос весь в синих прожилках. Сразу ясно – мастер спорта по поднятию полных стаканов. Седые волосы, тусклые глаза и морщины, уже почти сравнявшиеся по глубине с похожим на Гранд-каньон шрамом через правую щеку. На первый взгляд казалось, что ему самое время выйти на пенсию, но уже через секунду я понял, что на самом деле он лет на десять моложе, чем выглядит. Алкоголь старит людей, не знающих меры, хотя и не так быстро, как наркотики.

Сидевший рядом с ним мужчина тоже выглядел выпивохой со стажем, но был явно моложе. Лицо у него было такое, что хоть сейчас отправляй его сниматься в фильме из жизни крепостных крестьян. Такое простое лицо постаревшего деревенского парня, русоволосого и голубоглазого.

Слева от стола сидели еще двое мужчин. Один из них был крупным, мускулистым, с перебитым носом и множеством мелких белых шрамов на бровях и ушах. Учитывая, что я и сам когда-то ходил в секцию бокса, ошибиться было трудно – этот мужик провел немало времени на ринге, хотя звездой первой величины явно не стал.

Ближе всего к двери сидел еще один седоватый мужчина среднего роста в очках с роговой оправой и толстыми стеклами. Выглядел он как школьный учитель из какого-нибудь захолустья, привыкший вдалбливать в головы деревенским недорослям устаревшие на пару десятилетий азы науки. Как видно, в перерывах между уроками он старательно прикладывался к местному самогону. Во всяком случае, лицо у него было почти такое же испитое, как и у двоих, сидевших за дальним торцом стола.

Напротив мужчины с внешностью боксера-неудачника сидела единственная в этой компании женщина в водолазке с длинными рукавами и обтягивающих джинсах. Скорее всего, она была немного младше меня, но по лицу этого не скажешь. Зато по нему легко можно было угадать ее прошлое, в котором самое важное место занимали те же порождения современной подпольной химии, что в и в моем случае. Только на свое пристрастие она явно зарабатывала не финансовыми махинациями, как я, а куда более распространенным среди женщин способом.

– Привет, – сказал алкоголик постарше сиплым пропитым голосом, подтверждавшим правильность моего первоначального диагноза. – Заходи. Садись.

Я зашел и сел на стул рядом с женщиной. Она искоса посмотрела на меня. Когда-то она была красивой девушкой, но от былой красоты остались лишь следы – как руины древнего прекрасного храма, едва проступающие сквозь песок Времени.

– Кто таков? – спросил второй алкоголик.

Прежде, чем я успел ответить, из коридора донесся шум шагов. Через секунду в комнату вошли двое – Бигбой и высокий мужчина, который уже разменял шестой десяток лет. Даже если бы он повесил себе на шею транспарант с надписью «я полицейский», это не выдавало бы его профессию лучше, чем внешность. Он явно был из ментов, причем из тех, кого плохими считают даже сами менты. Я немало таких видел, когда они приходили к Отцу Ахмеду, чтобы получить вознаграждение за свои услуги. Этот в левой руке держал объемную сумку, в которую можно было уложить достаточно денег, чтобы оплатить на несколько лет вперед лояльность генерала МВД.

– Что ж, вся наша команда в сборе, – сказал Бигбой, подойдя к столу. –Настоящие имена вам знать ни к чему, поэтому ограничимся прозвищами.

Указывая поочередно рукой, он называл каждого из сидящих.

– Сапер.

Это прозвище получил старший алкоголик, который слегка кивнул, услышав это прозвище.

– Слесарь.

Его сосед.

– Боксер.

Что ж, в его отношении я оказался прав.

– Могильщик.

А вот с очкариком, как видно, ошибся. Хотя тот явно не остался в восторге от нового имени, нахмурившись и крепко сжав челюсти.

– Брокер.

Рука Бигбоя указала на меня, и я слегка вздрогнул. Это слово до сих пор напоминало мне о тех днях моей жизни, которые хоть и не были лучшими, но все же нравились мне намного больше, чем то, во что я по уши вляпался сейчас.

– Красотка, – представил босс единственную женщину. От этого прозвища она вздрогнула куда сильнее, чем я.

– Мистер Синий.

Мент рядом с Бигбоем поморщился.

– Мой заместитель и вообще правая рука. Если меня не окажется рядом, будете выполнять его приказания как мои собственные.

– А вас нам следует называть мистер Оранж? – с усмешкой поинтересовался я.

Сапер хмыкнул, Слесарь улыбнулся, а Красотка бросила на меня взгляд, в котором смешались удивление и испуг. Но мне трудно было удержаться от этого глупого вопроса – уж слишком это собрание напоминало завтрак из известного старого фильма, а круглая голова нашего босса из-за ярко-рыжих волос была и в самом деле похожа на апельсин-переросток.

– Нет, зовите меня, как и прежде, Бигбоем, – усмехнувшись в ответ, сказал он. – Меня это обращение вполне устраивает. А если ком-то не нравится, можете называть меня просто босс.

– Хорошо, Босс, – сказал я самым серьезным голосом, на какой был способен в этот момент. Видимо, вересковый мед еще не до конца выветрился из моей головы, иначе я бы вспомнил про ножи и «доброту» Бигбоя. Но он не счел мою насмешку поводом для серьезной воспитательной работы.

– Итак, после знакомства перейдем к делу, – начал свою речь Босс. – Все вы оказались здесь по одной причине – у каждого из вас были серьезные проблемы, которые мне удалось решить. Я не жду от вас благодарности – мы все взрослые люди и в такие глупости уже давно не верим. Однако позволю себе напомнить, что идти вам некуда, а спрятаться от меня еще никому не удавалось. К тому же у меня есть то, что всем вам очень понравилось.

Босс слегка улыбнулся и щелкнул пальцами. Мистер Синий тут же вынул из своей сумки амфору, которая как две капли воды была похожа на емкость с вересковым медом, принесенную Бигбоем в мою камеру. Мент аккуратно водрузил ее в центр стола, а потом достал из сумки упаковку уже знакомых картонных одноразовых стаканов.

Руки всех сидящих словно против воли потянулись к амфоре.

– Чуть позже, – жестко сказал Бигбой, и руки тут же вернулись на место. – Как я уже говорил каждому из вас по отдельности, вы будете делать то, что я скажу, до тех пор, пока не отработаете долг. У вас будет пара дней, чтобы научиться работать вместе, а потом мы приступим. Все свободны до завтра, кроме Брокера.

Я растерянно поднялся со своего места.

– Пошли со мной, – скомандовал Бигбой и вышел из комнаты, на ходу доставая что-то из кармана.

Я вслед за ним шагнул через порог и внезапно очутился в полной темноте. Словно в одно мгновение пропал и свет люстры в зале за моей спиной, и все лампочки в коридоре. Прежде, чем я успел вздохнуть, пол встал на дыбы, словно палубы маленькой яхточки в сильный шторм, и я полетел куда-то во тьму.

Глава 3

– Ты как, оклемался? – спросил знакомый голос.

Я едва решился открыть глаза, опасаясь, что в любой момент боль вернется. Но нет, болело только правое колено. Обычный ушиб, и ничего больше. Как видно, мой полет во тьму закончился не слишком мягким приземлением.

– Да, – ответил я.

– Ничего, привыкнешь, – утешил меня Бигбой. – Вставай.

Я встал и осмотрелся по сторонам. Ничего похожего на каменные стены коридоров и комнат в том странном месте, где я был совсем недавно. По крайней мере, мне казалось, что это было недавно. Я ощупал лицо и убедился, что щетина не стала длиннее с тех пор, как я сидел в зале и знакомился с другими заблудшими душами, спасенными моим боссом. Уж точно я пробыл в отключке не больше нескольких часов. Оставалось лишь понять, как я оказался в обычной городской квартире со стенами, оклеенными дешевыми обоями, популярными лет 20 назад.

Подойдя к занавешенному окну, я отдернул занавеску и выглянул наружу. Обычный город. Что-то очень знакомое, но после полета во тьму я никак не мог понять, где нахожусь.

– Кутузовский проспект, – раздался сзади голос Бигбоя.

– Мы в Москве?

– Сейчас да.

Прежде, чем я успел спросить, что значит «сейчас» и где мы были до того, Бигбой скомандовал:

– Давай-ка в душ, приведи себя в порядок.

Затхлый воздух и пыль на мебели говорили, что в квартире давно никто не жил. Однако в ванной оказались все необходимые принадлежности – от нескольких флаконов дорогих шампуней до зубной щетки и одноразовой бритвы в целлофановых упаковках. Помывшись, побрившись и почистив зубы, я напоследок пару минут постоял под ледяной водой. То ли на меня всё еще действовал вересковый мед, то ли сказался контрастный душ, но чувствовал я себя так, словно помолодел лет на десять. Взглянув на себя в зеркало, я понял, что это не просто ощущение. Я и выглядел так, будто не травил себя годами всем, что можно было нюхать, глотать и колоть.

– Неплохо выглядишь, – сказал Бигбой, когда я вышел из ванной, завернувшись в самое большое полотенце. – В той комнате в шкафу есть одежда, которая тебе подойдет. Костюм и галстук будут очень кстати.