Елена:
Как ваши дела последнее время?
Алиса:
Кажется, у меня начало получаться собирать кусочки себя. Они где-то глубоко внутри, разбросаны и скрыты от моего взгляда, но я ищу.
Елена:
Как вам от того, что они находятся? Какие чувства это вызывает?
Алиса:
Странные… Кажется, моя прежняя жизнь меня больше не устраивает. С одной стороны, я жутко хочу, чтобы всё встало на свои места, чтобы на работе стало спокойно, чтобы трипы были как раньше – просто безумной абстракцией, которую было так легко отличить от реальности, чтобы… Не важно, как раньше.
Но с другой стороны, мне невыносима мысль, что так я проведу остаток жизни.
Что-то внутри открылось и задышало. Я больше не могу это игнорировать.
Елена:
Вы удивительно точно описываете то, что обычно называют личностным кризисом, когда уже невозможно продолжать жить по-старому, но как оно будет по-новому предстоит ещё разобраться.
Это совершенно нормально – чувствовать себя в этот период "странно", или не в своей тарелке, он для того и нужен, чтобы в итоге найти свою.
Как вы думаете, что внутри вас открылось? Или, может быть, получится рассмотреть, какие кусочки пазла вы нашли? Про что они для вас?
Алиса:
Мне нравится вкусная еда. Я никогда не питалась нормально – сначала родители, которым было не до готовки, потом и я сама не стала заморачиваться. Забивала чувство голода тем, что было легко сварить и стоило мало. Чаще всего еда просто не лезет в меня, ведь я почти всегда на взводе – не могу есть, когда нервничаю. А недавно попробовала, и это было… приятно.
Мне нравится осень. С золотой листвой и с голыми деревьями, пронизывающим ветром. Природа очень красива.
А ещё мне нравится февраль. Красивый месяц…
Елена:
Мне кажется, вы заново познаёте мир и себя, будто разрешили себе его почувствовать, может, даже услышать сигналы от мира через своё тело. Как вам такая аналогия?
Алиса:
Это хорошо и правильно звучит. Но для нормального человека… Как бы я хотела им быть! Думать о том, какую выбрать работу или кафе на вечер, ходить в кино по вечерам. А не бояться, что в следующий раз меня вынесет из реальности в самый неподходящий момент. Я не могу наладить свою жизнь не потому, что не хочу. Я хочу, очень! Но не вижу ни единого шанса…
Елена:
Я думаю, чтобы увидеть свой шанс нужно время. Далеко не всегда можно сразу понять куда двигаться, особенно в сложной ситуации, в кризисе, каким бы он ни был.
Но я бы хотела обратить внимание на другое, на ваше понимание нормального человека. Что это значит для вас, быть нормальным человеком, какие у него критерии? Попробуйте разложить это по пунктам. Что он делает? Где живёт? О чём думает?
Алиса:
Нормальный человек… Нормальный человек может выбирать, где ему жить, где учиться, кем работать. Ему не приходится идти по пути наименьшего сопротивления и брать только то, что легко, не требует никаких трудовых и умственных затрат. Нормальный человек идёт до метро, не считая шаги, потому что не боится внезапно пропасть. Нормальный человек может выйти из дома в кафе – когда ему захочется, провести выходной не дома за задернутыми шторами. Он может вообще эти проклятые шторы не задергивать! Не бояться говорить, не бояться гулять, ездить в отпуск в Карелию… И может быть с тем, с кем хочется быть. Хотя бы попробовать.
Елена:
А как определить, что он может это всё? Если не делает, разве это значит, что не может в принципе?
Знаете, первое, что мне пришло в голову – человек, попавший в немецкий концлагерь во вторую мировую. Он не мог выбирать где ему жить, кем работать и так далее, переставал ли он от этого быть нормальным?
Ведь можно сказать, у него была эта способность, если можно так назвать, но пользоваться ей в тех обстоятельствах не мог?
Как думаете?
Алиса:
Значит, нормальный человек – это тот, кто может позволить себе жить, если внешние обстоятельства ему не мешают.
Елена:
А что происходит, если внешние обстоятельства мешают?
Он остаётся нормальным?
И что значит внешние обстоятельства в вашем понимании?
Алиса:
Думаю, да. Концлагерь – внешнее обстоятельство. Чужое физическое и психологическое насилие тоже… Любое ограничение свободы, которое идёт извне.
Елена:
А какие обстоятельства в вашем случае? Когда в вашей жизни было ограничение свободы извне, психологическое или физическое насилие? Я не имею ввиду прямо сейчас, а предлагаю посмотреть в широком смысле, в течение всей жизни? Ведь если даже брать наш пример с узником, многие люди после лагерей долго не могли жить как хочется, уже не потому, что их заперли в концлагерь, но потому что оставались запертыми в душе, в мыслях, в своей голове. Скажите, что вам первым приходит в голову на это? Даже если вы подумали о какой-то простой ситуации, это всё равно может привести к чему-то.
Алиса:
Моя мать закончила в психушке. Её заперли там против воли, хотя под конец она уже не сопротивлялась. Мне казалось, что ей всё равно. Там она покончила с собой… Я не хочу закончить также. Мне нужно ограничивать себя во всём, ничего не хотеть и ни к чему не стремиться, чтобы никогда не быть на виду. Только так никто не заметит, что со мной не всё в порядке. Также, как и с ней…
Елена:
Расскажите о матери, как все это происходило, что вы видели тогда, что знали о ней, и как это узнавали?
Алиса:
Я бы не хотела о ней говорить. Все мои воспоминания из детства, когда мы жили вместе, расплылись в одно большое невнятное пятно. Приходя домой, я никогда не могла понять, нахожусь я в трипе или в реальности… Поэтому сейчас память совсем подводит, а я не стремлюсь её оживлять.
Однозначно могу сказать только одно – у моей матери были проблемы с головой. Наверно, такие же, как и у меня.
Но поняла я это только со временем, когда уже переехала в этот город.
Елена:
Понимаю, это наверняка тяжело и сложно для вас. Я надеюсь, вы сможете рассказать о матери, когда будете готовы. Самые сложные проблемы обычно берут корни в прошлом и часто ведут к нашим родителям, так что я думаю, это могло бы в будущем помочь вам найти ключ к решению своих проблем.
Давайте обратимся пока к тому, о чем вы готовы говорить. Вы сказали, что нужно ограничивать себя, ничего не хотеть, ни к чему не стремиться для того что бы никто не заметил в вас что-то не то. А как вообще другие могут заменить, что вы не в порядке? Как они это определят?
Алиса:
Когда я возвращаюсь, я не знаю, что делала и говорила всё время отсутствия. Если меня на этом поймают, не сложно будет догадаться, что со мной что-то не так…
Елена:
А как это зависит от того, чего хотите, например? Скажем, если хочется съесть яблоко, допустим даже не обязательно вы его едите, но хочется, разве это хотение может повлиять на то, что заметят или не заметят другие люди?
Алиса:
Смотря где это яблоко лежит. Главное – никогда не быть на виду…
Елена:
Но разве само по себе хотение, желание чего-то всегда отражается внешне? Можно ведь хотеть на пляж, но сидя дома на диване, просто мечтать об этом для начала. Или хотеть то же яблоко, когда его нет. Просто думать об этом, вы можете себе позволить?
Алиса:
Вчера. Кажется, я впервые позволила себе чего-то хотеть вчера. Раньше мне казалось, что у меня нет желаний.
Елена:
Живой человек на самом деле вряд ли может совсем ничего не хотеть, а если пытается не хотеть, то ему обычно становится только хуже. Я рада, что у вас получилось себе позволить это. Или вернее будет сказать – заметить свои желания? Как вам было хотеть? Тяжело ли? Приятно? Тревожно?
Алиса:
Да, наверно, я просто никогда не обращала на них внимание. Захотеть впервые было… Больно, пожалуй, это верное слово. Но вместе с тем, хм, это будто немного приблизило меня к миру людей, ведь желания – это нормально. Приятно хоть в чем-то быть нормальной. Помечтать…
Нет, скорее просто очень больно.
Елена:
О чём эта боль для вас?
Алиса:
О том, что я не могу получить желаемое. Что между мной и нормальным миром непробиваемая стена, которую не перелезть.
Елена:
Вы уверены в том, что этого никогда не произойдет?
Алиса:
Я хотела бы верить, что однажды я проснусь нормальным человеком…
Елена:
Но… не позволяете себе?
Алиса:
Сейчас это выглядит совершенно невозможным.
Елена:
Но вы всё-таки здесь, и мы общаемся, вы начали пытаться собирать свои пазлы-кусочки. Я думаю, вы как раз сейчас двигаетесь к тому, чтобы, если не перелезть через эту стену, то найти в ней дверь. И вы уже сделали свои первые шаги. Кроме того, неожиданно проснуться изменившимся и правда вряд ли получится – что бы человек не хотел в себе поменять, все изменения в голове происходят обычно очень медленно и постепенно. Но это не значит, что совсем невозможно однажды оглянуться на пройденный путь и увидеть, насколько близкой стала цель. Скорее наоборот, многое реально, просто требует определенных усилий. Иногда очень больших, если ваша стена длинная и прочная, или если до этого пытаться пробить её, вместо поиска выхода, или хотя бы подходящей лестницы.
Алиса:
Я готова на многое, лишь бы найти эту дверь или лестницу…
Елена:
Попробуйте позволить себе действительно хотеть этого, мечтать об этом, верить в это хотя бы отчасти. Мне кажется, это может стать поддержкой и большим шагом на вашем пути. К тому же это не должно само по себе приносить трудности, ведь ваши мысли и желания не смогут как-то увидеть другие люди. Думаю, вы уже где-то глубоко внутри себя верите и надеетесь, что всё изменится, иначе бы мы вряд ли с вами встретились.
Алиса:
Я…могу попробовать. Наверно…
Елена:
Попробуйте, может быть, не сразу, но думаю, у вас должно получиться.
Скажите, как вы сейчас думаете, нужно ли и обязательно ли вам ничего не хотеть, как вы говорили до этого?
Алиса:
Наверно, желания – это ещё один кусочек моего пазла. И я хочу, чтобы он остался со мной, даже несмотря на всё сопутствующее. Кажется, я даже не смогу от него отказаться…
***
Субботнее утро выдалось странным. Я сижу у раскрытого окна, из которого дует холодный ветер и треплет мои волосы. Комнату заливает яркий солнечный свет. В его лучах мне почти тепло. Я смотрю на телефон и улыбаюсь.
Позволить себе улыбнуться порой так сложно. И одновременно это самоё лёгкое препятствие, которое я прошла. Как в жаркий день вступить в ледяную воду – на берегу тебе холодно и хочется всё бросить. Но как только долгожданная прохлада касается ног, и невыносимый зной отступает, не хочется останавливаться.
Жара в ноябре, как только в голову пришла…
Я смотрю на сообщение от Максима, которое пришло во время сессии. Мне тревожно, страшно, больно.
И мне потрясающе хорошо! Комок тепла внутри разгорается до величины этого самого летнего зноя. Он проходит по сжатым в спазме внутренностям, по спешащему выпрыгнуть сердцу, по мечущейся в ужасе голове – и расслабляет всё, чего касается. И вот последним комок тепла касается губ. Улыбнуться так легко…
Я ещё не открывала, не читала текста. Моё тело реагирует на его возвращение в переписку. Моя душа снесла стены чулана, и в губах улыбается именно она.
Да, сносить стены я бы хотела у неё научиться.
Стоило бы ещё немного оттянуть, задержать в последних солнечных лучах этот краткий момент затишья. Стоило бы, но я не могу. Ещё мгновение, и тревожность разрушит баланс, перегнёт чашу весов, как делала всегда.
Максим: Без тебя в кабинете пусто. Мне кажется, что я сижу там один, и впервые это не радует.
Алиса: Тише меня были только мыши.
Максим: Я слушаю, как люди думают, а не ту чушь, которую порой несут. А в этом плане нашим коллегам нечем похвастаться)
Алиса: Если ты умеешь читать мысли, ты ещё опаснее, чем кажешься.
Вроде это была шутка, но меня пробирает неприятный холодок. Тут же вспоминаются глаза-скальпели, которые резали и читали меня, как открытую книгу. При одном воспоминании о них мир слегка плывёт и размывается. Сжимаю телефон крепче, будто надеясь за него удержаться в реальности.
Максим: Говорит мне девушка, носящая свою маску так ловко, что почти никто не видит зазора между ней и лицом. По слишком выверенным нотам ты играешь свою роль. Не прибедняйся, Алиса. Мы уже год сидим в одном кабинете, у меня было время прислушаться. Ты сама прекрасно читаешь людей вокруг.
А вот у меня совершенно не было. Тысяча брошенных украдкой взглядов, миллион мыслей, которые я запрещала себе думать, не дали мне и крупицы информации. Не стоит думать обо мне слишком хорошо… Для меня это тоже опасно.
Алиса: Я не читаю тебя.
Максим: Один тихий омут нашёл другой. Мне нравится гораздо больше, когда мы не молчим.
Алиса: Мне тоже.
Пальцы окончательно предали меня. Пальцы, сердце, кто ещё в сговоре?!
Блокирую телефон и хочу снова спрятать его в ворохе ткани, в сундуке, на дне моря. Где Кощей прятал свою смерть. Я бы спрятала сердце – для меня это почти равносильно.
Новое сообщение оживляет технику в моих руках. Кому я пытаюсь врать? Сейчас мне не остановиться.
Максим: Когда ты вернёшься в наш кабинет?
Даже простой вопрос звучит как обещание. Ведь я могу помечтать? Ведь мы можем просто дружить. Очень аккуратно дружить…
Алиса: Во вторник.
В ответ он молчит очень долго. Слишком долго по меркам крохотных Вселенных, которые агонизируют сейчас у меня в голове. Стараюсь отвлечься, но на деле просто закрываю глаза, ощущаю, как солнечные блики скользят по лицу и нервничаю. Быть на солнце – это всегда так тревожно?
Пять минут спустя я не выдерживаю. Сначала сама тянусь к телефону, но любое сообщение без его вопроса кажется излишним. Глупым, способным разрушить нашу невидимую магию. Поэтому я пихаю телефон в карман и иду одеваться.
Моя самая нелюбимая часть выходных, к счастью, не каждых – поход в магазин. Как бы было здорово, если бы продукты сами появлялись на моих полках… А разобраться с сервисами доставки у меня никогда не доходят руки. Поэтому я всегда закупаю самый скудный набор. Макароны, крупы, растворимые супы – их хватает надолго.
Но сегодня я отойду от этой схемы. Сегодня я куплю "настоящей" еды и попробую приготовить… Звучит дико, моя кухня ужаснётся и не переживёт. Красные цветы на скатерти позакрываются, чтобы не лицезреть этот кошмар. Будет весело.
Такое нормальное приключение для совершенно ненормальной меня.
Я не ищу рецептов заранее, хочется положиться на волю случая. В предвкушении я даже забываю о том, что Максим молчит уже десять минут к ряду. Кажется, разговоры с Еленой действительно хорошо на меня влияют. Сегодня Алиса будет не психичка, а обычный криворукий кулинар.
Короткий выход на улицу пугает меня гораздо меньше. Преодолеть семь этажей, забежать в соседний дом, схватить всё, на что упадёт взгляд и вернуться. Тут можно даже не считать шагов. Хотя я знаю, что их сорок пять.
Закрываю дверь, отрезаю путь к отступлению. Еду на лифте почти спокойно, и даже скрип не отдаёт набатом внутри. Сжимаю в руке телефон, надеясь не пропустить следующее сообщение.
Толкаю дверь подъезда, она протяжно звенит в ответ на мои действия. Выхожу под яркое ноябрьское солнце. Оно кажется чуть ярче, чем обычно бывает в это время года. Даже из окна не было таким жёлтым…
А потом краски резко идут вверх, почти ослепляя меня. И тьма тут же сжирает картину перед глазами. Я падаю.
О проекте
О подписке