4

Река отвернула на юг, и Клаус с Ригардом ушли с берега на хорошо накатанную дорогу, по которой деревенские ездили в город.

– Ух, запарился я уже… – пожаловался Ригард. – До чего же далеко деревня!

– Полторы мили всего. Батраки каждый день туда-сюда отмахивают – и ничего.

– Они вон какие здоровые, батраки-то. Им и десять миль не дорога.

Навстречу ехала телега, и Клаус с Ригардом сошли на обочину. За первой последовала другая, потом третья. Крестьяне везли в город картошку, капусту, зелень, кур, поросят, и пока Клаус с Ригардом шли по этой дороге, количество телег не уменьшалось, поскольку в нее вливались проселки, ведшие из других, более отдаленных поселений.

Так, продолжая вертеть головами и обсуждая грузоподъемность возов, приятели добрались до первой линии домов и увидели Дирка, который стоял на траве босой и лузгал тыквенные семечки.

– Чего головы крутите, лошадей не видели? – спросил он с усмешкой.

– Мы не на лошадь смотрим, а на их хозяйку, – ответил Клаус.

– Потом насмотритесь на хозяек, пойдемте, покажу вам пасечника, а дальше сами договаривайтесь.

– Так вы что же, с нами не пойдете? – удивился Ригард.

– А кто за нас работать будет, коровы что, по субботам молоко перестают давать? Ну ты и дурак, Румяный.

– Зато ты больно умный, – огрызнулся Ригард и, достав из кармана второй засахаренный сухарь, разломил его и, мстительно покосившись на Дирка, сунул половину Клаусу.

– Хорошие здесь дома, крепкие, – сказал Клаус, удивляясь тому, что в деревне люди живут вольготнее, чем в городе.

– А то! – подтвердил Дирк. – Нам в Денвере такая жизнь и не снилась. Только за такую свободу работать много приходится. Наш хозяин до трети отдает лорду в високосный год и до четверти в обычный. А еще у него пятеро детей, да нас, работников, четверо человек. Приходится покрутиться.

– Да уж, – согласился Клаус, прикидывая, сколько бы ему пришлось таскать воды и дров, если бы еще и лорду пришлось до трети выплачивать.

Денвер считался свободным городом и налогов лорду не платил, только небольшую мзду с базарной торговли.

– Эй, дураки! – закричал из-за забора какой-то подросток и швырнул в проходивших ком земли.

– Весело тут у вас, – сказал Клаус, увернувшись от снаряда.

– Это Гилберт, мы его третьего дня на конюшне застали – овес воровал, ну и высекли. Теперь вот злобствует.

Так, за разговорами, они вышли на окраину деревни, где дом пасечника Клаус с Ригардом узнали и сами.

На его участке было мало построек и небольшой огород, а вся остальная земля была засажена клевером и по границам – высокими многолетними цветами. На свободной площади стояли около полусотни ульев, выдолбленных из старых лесных колод.

Сам пасечник возился под навесом у дома, подрезая что-то на новых рамках большим загнутым ножом.

– Эй, хозяин! Работников привел! – крикнул Дирк. Пасечник оглянулся, оставил работу и поспешил к калитке.

Его волосы и борода были почти седыми, и это делало его старше, однако молодая осанка и живые глаза на загорелом лице говорили о том, что ему не более пятидесяти лет.

– Эти, что ли? – спросил пасечник, глядя на Клауса с Ригардом поверх калитки.

– Эти, – уверенно ответил Дирк, сплевывая шелуху.

– А совладают?

В голосе пасечника слышалось сомнение.

– Совладают. А не совладают – денег не заплатишь, – сказал Дирк. – Ладно, пойду я, мне коровник чистить надо, а вы тут сами договаривайтесь.

– Так ты сам-то не пойдешь? – удивленно спросил пасечник, как и Клаус с Ригардом какое-то время назад. – Лестницы-то кто понесет?

– Лестницы не нужны, – авторитетно заявил Клаус.

– Не нужны? – переспросил пасечник, глядя вслед уходящему Дирку.

– Не нужны.

– А что нужно?

– Три шеста полуторных, веревка, чтоб их связывать, большая старая ветошь, ведро воды, кресало и трут. А еще кусок мяса величиной с кулак.

– Ишь ты! – поразился пасечник. – А кресало зачем? Лес подпалить хочешь?

– Не бойся, ты платишь деньги, а мы все делаем правильно.

– Ты платишь – мы делаем, – поддержал приятеля Ригард.

– Шесть полных денег плачу.

– Шесть – мало, – покачал головой Клаус.

– Это никуда не годится, – сказал Ригард. – Таких и цен-то нигде нету.

Пасечник смутился. Слишком уже слаженно действовали эти двое.

– Хорошо, дам восемь медных денег, если дело сделаете, и это… мясо-то зачем?

– Для прикормки.

Пасечник почесал в затылке и оглянулся на свои ульи.

– Мяса нету, но я могу у соседа цыпленка потрошеного купить. Сгодится цыпленок?

– Сгодится, – уверенно заявил Клаус.

5

Через полчаса небольшой отряд выдвинулся в сторону темнеющего у горизонта леса, где, по словам пасечника, находилось дупло шершней, уничтоживших его пчел.

Пасечник шел первым и нес пустое ведро с ветошью. Воды, по его словам, можно было набрать недалеко от дупла – в низине.

Клаус и Ригард несли длинные шесты и веревку, поделив ношу поровну. Тропинка шла через поля, из придорожной травы выпрыгивали целыми стаями потревоженные кузнечики. Трепеща крылышками, они перелетали на несколько шагов вперед, чтобы затем снова прыгнуть и бешено помчаться дальше.

– Ишь, как взвились, дармоеды! – комментировал их поведение пасечник. – Нет бы пользу какую приносили, а то ведь только жрать горазды, и проку от них никакого. Разве что на наживку для рыбы сгодятся.

Ригард кузнечиков побаивался и, когда они касались его рук, вздрагивал и закрывал глаза, при этом пару раз ткнув Клауса шестом в спину.

– Ты глазами-то смотри! – ругался тот. – Тебе что, дороги мало?

– Извини, Клаус, это меня эти… Ух ты! Опять!

Ригард отдергивал руку и едва не ронял жерди.

– Они еще и колются, Клаус!

– А как было бы хорошо, если бы шершни пчелок не трогали, а жрали этих толстопузых, – продолжал свою тему пасечник. – Или вот хотя бы червей. В лесу их на деревьях видимо-невидимо. Ведь птички-то клюют и вон какие веселые. А эти… Все норовят в улей залезть.

Пасечник сплюнул и сокрушенно покачал головой.

– Разбойники дорожные, одно слово.

Шли они долго – около двух часов, сделав по пути две остановки на отдых. Ригард уже и не рад был, что ввязался в это дело. Заработать ему хотелось, но он не был приспособлен к физическому труду так, как Клаус, которому каждый день приходилось носить воду и дрова с реки, со старой пристани.

Наконец, когда Ригард уже собирался пожаловаться на натертые ноги, отряд вышел на опушку, где стояло большое засохшее дерево. Примерно на высоте в три человеческих роста в стволе зияло дупло, возле которого вилось несколько шершней.

– Это они? – спросил Ригард, садясь на траву.

– Они самые, – ответил пасечник, поглядывая на своих врагов исподлобья. – Сколько воды принести, полное ведро?

– Положи в него ветошь и залей водой, мне нужно, чтобы она мокрая была, – сказал Клаус, стараясь держаться солидно.

Пасечник смерил его оценивающим взглядом, выложил сверток с тушкой цыпленка и, подхватив ведро с ветошью, пошел к озерцу, от которого ветерком доносило запах тины.

– Ну что, Румяный, помогай мне, – сказал Клаус и, прикинув на глаз высоту до дупла, стал прикладывать друг к другу жерди.

– А откуда ты все это знаешь, Клаус? – поинтересовался Ригард, подавая веревку. – Ты чего, когда-то шершней гонял?

– Да я их раньше и в глаза не видел, – усмехнулся Клаус и покосился в сторону ушедшего пасечника. – Это меня Брицай надоумил.

– Пьянчуга, что ли?

– Он самый. Я весь вечер воду таскал и все раздумывал, как все это сделать, чтоб не покусали. С лестницы-то опасно…

– Опасно, – согласился Ригард, прислушиваясь к низкому гудению шершней.

– Ну вот, шел я себе с последней парой ведер, а тут навстречу Брицай. Дай, говорит, попить, нутро горит – мочи нету. А я ему говорю, так, для смеху, расскажи, мол, как шершней выгнать, тогда дам воды… Тот мне все и выдал. Пришлось дать воды.

– Понятно.

– Вот тут придержи пальцем… Ага… А теперь убирай, затягиваю…

Первые две жерди были скреплены, и Клаус потряс получившуюся конструкцию, проверяя ее надежность.

– Порядок, давай третью палку.

– Так что тебе пьяница рассказал?

– А вот так все и рассказал. Мясо, говорит, чтобы всех приманить в дупло. Они мясо сырое очень любят.

– Ишь ты, – покачал головой Ригард. – А кресало и трут – чтобы поджигать?

– Ясное дело. Надергаем сухого мха, подцепим на палку и бросим в дупло. Тут-то им и конец придет.

– А мокрую ветошь, чтобы дерево не загорелось? – догадался Ригард.

– Правильно мыслишь, Румяный, – сказал Клаус и, со всей силы поднатужившись, крепко затянул последний узел.

Из кустов появился пасечник с водой и мокрой ветошью.

– Ну вы и мачту связали! – воскликнул он издали, увидев, как Клаус, поставив один конец на землю, проверяет, как управляется вся снасть. Ее высоты оказалось достаточно, даже с запасом. Заметив угрозу, пара шершней-разведчиков облетела снасть и вернулась к дуплу.

– Смотри-смотри, они нападают! – запаниковал Ригард.

– Не ори! – одернул его Клаус, хотя и ему показалось, что гигантские осы собираются их ужалить. – Давай, насаживай цыпленка на шест!

– Как я это сделаю?

– Ладно, давай я помогу, – вызвался пасечник и, развернув сверток, достал тушку цыпленка.

Пока он с ним возился, Клаус отошел от опушки и набрал с деревьев пучок сухого мха. Когда он вернулся, наживка была крепко насажена на шест.

– Готово! – сообщил пасечник.

– Хорошо, – сказал Клаус. – У меня тоже готово. Вот тебе мох, накрути на него веревку, чтобы потом за палку прицепить, и будь готов запалить его. Кресало-то взял?

– Оно при мне, – ответил пасечник, похлопав себя по карману.

– Хорошо. Готовься пока.

Клаус поднял шест и начал короткими шагами приближаться к дереву. От его поступи составной шест с наживкой на макушке начал раскачиваться, и чем ближе подходил к дереву Клаус, тем больше беспокоились шершни.

– Румяный, давай сюда! Помогай шест держать, а то они злиться начинают!

– Я? – Ригард оглянулся на пасечника.

– Ты, ты, – подтвердил тот. – Иди, помогай другу, а то сейчас эти твари выскочат и устроят вам хороший приемчик.

– Скорее, Румяный, нужно держать шест! – закричал Клаус, когда над его головой пронесся разведчик.

Пригибаясь к земле, словно под градом стрел, Ригард подобрался к Клаусу и, ежесекундно ожидая атаки гигантских ос, вцепился руками в шест.

– Так лучше?

– Еще не понял, – сквозь зубы ответил Клаус.

– А может, ну их, эти деньги? Может, сбежим, пока не поздно?

– Прекрати плакаться, нам осталось пройти пять шагов, и дело закрутится! – одернул его Клаус.

– Да уж, закрутится… – пробормотал Ригард и зажмурился, когда рядом пронесся еще один шершень.

Их становилось все больше, теперь вокруг приятелей носилось с десяток шершней, а еще столько же вилось возле дупла.

– Давай еще немного… Ригард, да открой же ты глаза!

– Они сожрут нас, Клаус! – завопил Ригард, когда пронесшийся шершень задел его по уху. Это было последним предупреждением.

Тем временем Клаус уже зацепил тушку за край дупла и дернул шест. Наживка упала внутрь, и это вызвало бешеную реакцию шершней. Часть исчезла в дупле, должно быть пытаясь выдворить того, кто напал на гнездо, а остальные принялись носиться над Клаусом и Ригардом, заставляя их прижиматься к земле. Казалось, что битва уже проиграна, но тут подоспел пасечник с пучком дымящегося мха. Это слегка отпугнуло шершней, однако не заставило их вовсе отказаться от своих намерений. Они лишь увеличили радиус кругов, но все еще держали подозрительных незнакомцев в поле зрения.

– Ну и чего? Дальше-то как воевать будете? – с усмешкой спросил пасечник, окуривая себя спасительным дымом.

– Нужно подождать, пока они на мясо слетятся! – не поднимая головы, прокричал Клаус.

– Непохоже, чтобы они слетались.

– Скоро! Уже скоро все соберутся! – пообещал распластавшийся на траве Ригард.

– Ну-ну, посмотрим, – покачал головой пасечник и пошел к ведру с мокрой ветошью. Тем временем то ли из-за дыма, то ли привлеченные запахом мяса, но шершни действительно стали залетать в дупло.

– Что там, Клаус? – не высовываясь из травы, поинтересовался Ригард.

– Кажется, подействовало! Надо, чтобы ни одного снаружи не осталось, а то…

– Что «а то»? – тут же спросил Ригард.

– Брицай не говорил. Сказал только, чтобы все залетели, тогда мох бросать можно.

– А про ветошь что говорил?

– Про ветошь он не говорил, про ветошь я сам придумал, – признался Клаус и, поднявшись на ноги, стал звать пасечника: – Эй, давай сюда огонь, пока они всего цыпленка не съели!

Пасечник добавил в дымящийся пучок еще мха и поспешил к Клаусу, который вместе с Ригардом готовил шест к новой атаке.

– Давай скорее, пока они не вылетели! – подгонял пасечника Ригард. Ему казалось, что шершни затаились у входа и вот-вот выскочат наружу. Но пасечник успел вовремя и быстро накинул на шест веревочную петлю. Дымящийся пучок стал подниматься к дуплу, Клаус, от напряжения высунув язык, ловко перебросил дымящийся мох в дупло.

Дело было сделано, Ригард с облегчением перевел дух.

– Ну все, получилось! – сказал он, распрямляясь. – Все задохлись, ни один не вылетел!

Клаус отбросил шест и вытер со лба пот. Из дупла между тем выходил дым, который становился все гуще и белее.

– Дерево разгорается… – заметил пасечник.

Вдруг, словно молнии, дымное облако прошили два шершня и унеслись прочь.

– Последние, – прокомментировал Ригард. – Помирать полетели…

Не успел Клаус добавить что-то, как кто-то ударил его палкой по плечу.

Первой его мыслью была догадка, что это Ригард ополоумел от пережитого, но не успел Клаус призвать его к ответу, как сам Ригард взвыл, как от ожога, и помчался к лесу, отчаянно хлопая себя по заду.

– Ай! Ой! – с запозданием воскликнул Клаус, чувствуя, как немеет плечо. – Ой, что это?

– А это, дружок, привет от шершней! – ответил пасечник с усмешкой и, подойдя к Клаусу, поднял с травы бездыханное насекомое. – Ишь ты, из последних сил тебя ударил.

– Ай-ай, а что теперь делать?! – закричал Клаус, чувствуя, как плечо наливается болью.

– Дупло тушить, вот чего! – ответил пасечник, указывая на клубы дыма, извергавшегося из дупла. – Ты смотри чего делается!

И, не дожидаясь указаний Клауса, он сбегал за ведром с мокрой ветошью.

– Давай уже, поднимай свою мачту, а то лесничий явится и накостыляет нам! А то и в холодную посадит – у него это быстро!

Превозмогая боль, Клаус таки поднял на шесте тяжелую ветошь, с которой в лицо ему капала вода, и при некоторой помощи пасечника сбросил ее в дупло.

Какое-то время они стояли, напряженно глядя на дерево и ожидая, подействует ли их способ. Клаус вытирал с лица пахнувшую тиной воду, морщась от боли в плече. Дым ослабевал.

Вскоре из леса, со стороны озерца, появился Ригард и, прихрамывая, направился к Клаусу. Его штаны были мокры и перепачканы тиной и ряской.

– Ну и что тут у вас? – спросил он, вставая рядом и стараясь выглядеть мужественно.

– Вроде получилось… – сказал Клаус.

– Получилось, – подтвердил пасечник. – Поквитались мы с ними за моих пчелок. Ну ладно, пойдем в деревню, расчет держать будем.