«Таргар» влетел в заросли, Джек опустил кабину, и в следующий момент чуть впереди в низину легли два снаряда. Осколки лязгнули по броне, Джек замер, но опасения были напрасными – маленький «таргар» никому не мешал, ведь Джека здесь еще не знали.

В него стреляли лишь потому, что он двигался – моторика артиллеристов, ничего более.

– Джек, ты как?! – крикнул капитан Хольмер, Джек едва узнал его сильно изменившийся голос.

– В порядке, сэр!

– Не отставай от колонны!

– Понял!

Что капитан подразумевал под колонной, понять было трудно, из трюмов дискорамы разбежалось почти два батальона машин, которые прорывались теперь куда-то вперед – на высоты.

Транспорт сидел в низине, и противник на высотах имел заметное преимущество, хотя пушек у десанта было раза в четыре больше.

Джек решил продвигаться под прикрытием молодого леса и стал спускать «таргар» в балку, где даже имелось немного воды – по колено роботу. Она была взбаламучена взрывами, однако это не уничтожило обитателей болотца, под опорами «таргара» то и дело проскальзывали змеи и тритоны.

Канонада не прекращалась, подразделения тардионов развивали наступление, с ходу налаживая взаимодействие. Впрочем, несколько машин уже горели, а к неослабевавшему огню вражеских орудий присоединялись штурмовики «джорджо».

Правда, встречали их тоже дружно, и «джорджо» уносились прочь, роняя оснастку и куски плоскостей. Повторные заходы они делали осторожнее и на большей высоте, однако злые пушки «греев» доставали их и там, не давая сбросить бомбы прицельно.

6

Пока Джек пробирался через затопленную балку, перестрелка стала затихать, он уж было решил, что дело сделано, но, когда выскочил на берег, пушки загрохотали снова.

Сборные подразделения тардионов, перегруппировавшись, рванулись вперед – на штурм высоток, по которым теперь наносили удары «барракуды» и редкие группы стритмодулей.

Заметив своих, Джек пустил «таргара» во всю прыть, лавируя между воронками и перепрыгивая через оторванные детали подбитых роботов – эта неподготовленная атака давалась тардионам недешево.

Не добившись быстрого перевеса, тардионские роботы сделали несколько залпов ракетами, однако у противника было в избытке пэ-рэ-зе, и несколько высот в округе окутались белым дымом от разрывов ракет-перехватчиков.

После первых суматошных минут высадки тардионы окончательно оправились и, наладив взаимодействие, стали атаковать по военной науке, чередуя огонь из пушек роботов и удары с воздуха. Вскоре противник понял, что шансов удержать позиции у него нет, и предпринял отчаянную таранную атаку. Четверка средних танков вдруг выскочила из капониров и понеслась по склону, прыгая на неровностях и лихо проносясь по стенам промытых дождями оврагов. Их наступление было столь стремительно и столь блестяще выполнено, что запоздалые выстрелы по сложным целям не дали результатов и вскоре танки стали сносить недостаточно проворные «чино», «крузы» и «берги». Тяжелые машины перелетали через башни танков, словно огромные игрушки, приземляясь то набок, то вверх тормашками, то на стволы пушек.

Тонконогие «греи» успевали уступить дорогу, «гассам» же оставалось только отпрыгивать в сторону, Джек впервые видел, чтобы такие махины скакали, словно кузнечики!

Прошли какие-то мгновения, и Джек заметил, что один из бешеных танков несется прямо на него! Ну не то чтобы сразу на него – перед Джеком еще было несколько машин пилотов его роты, но они мгновенно разбежались, даже «чино» ухитрились перетоптаться в сторону, а прикрывавший их «гасс» капитана Хольмера так и остался на месте, словно забыл, что и ему следовало спасаться.

В какой-то момент, когда столкновение казалось неизбежным, «гасс» легко, словно танцовщик, подпрыгнул, пробежался по броне пролетающего внизу танка и, уже спрыгивая с его кормы, почти в упор вогнал снаряд под основание башни.

Сверкнула яркая вспышка, брызнули обломки брони, и сорванная башня поскакала впереди танка, который, рыская по сторонам, соскочил гусеницей в глубокую воронку и остановился.

Однако битва с тремя другими танками продолжалась. Со всех сторон на них сыпались снаряды, силы были неравны, вскоре были уничтожены еще две машины, но последняя, счастливо избежав крупнокалиберных пушек, вдруг помчалась прямо на «таргар» Джека.

Тридцатитонная машина неслась, звонко постукивая траками, и никто не мог остановить этот стремительный бег, опасаясь зацепить Джека.

Совсем рядом поднялись столбы грунта от прилетевших с высоток снарядов, но «таргар» не пошевелился – Джек напряженно выжидал момент маневра танка, чтобы понять, куда бежать, однако бронированная коробка не собиралась маневрировать, и Джек чувствовал, что начинает бояться – потеть, задыхаться, что случалось с ним крайне редко. Одно дело, когда все происходит в движении, и совсем другое – стоять и смотреть, понимая, что ничего нельзя сделать, и слышать в эфире хор встревоженных голосов.

– Двигайся, Стентон! – крикнул ему Хирш, и лишь тогда Джек навел на танк перекрестие и выстрелил гранатой.

Рука дрогнула, и вместо того чтобы ударить в башню, граната сорвала правую гусеницу, отчего танк занесло влево и он почти перевернулся, на мгновение показав бронированное днище.

Капитану Хольмеру этого хватило, чтобы влепить в днище еще один снаряд. Танк вздрогнул от удара, снова встал как положено, но с места больше не двинулся, пожираемый изнутри разгоравшимся пламенем.

7

Все высоты были захвачены, с них открывался прекрасный вид на запад, где по всему фронту, насколько хватало глаз, поднимались столбы пыли и дыма, а над захваченными врасплох фортами арконов проносилась тардионская штурмовая авиация.

Восток выглядел хуже – склоны холмов были усеяны подбитыми машинами. Некоторые были в «разобранном состоянии», другие догорали, а поврежденные еще могли передвигаться и, прихрамывая, спускались в долину, где разворачивались временный госпиталь и техпарк.

В полутора километрах позади них садилась очередная дискорама, вздымая фонтаны пыли и напрочь сдувая заросли молодого леса.

– Хирш, твоя цель – минометная батарея! Папа Рико – идешь за мной!

– Сэр, у меня ход потерян! – пожаловался старший сержант, его «гасс» едва перебирал опорами, оставляя на земле масляный след.

– Ладно, исполняй роль артиллерии… Новинский!

– Развиваю шестьдесят процентов мощности, сэр! Повреждена батарея!

– Этого хватит. У нас приказ – взять под контроль позицию «ноль-восемнадцать». Все хорошо видят ее на карте?

– Все, сэр! – отозвался Джек.

– Да, Джек, тебя я услышал… Вперед, бойцы! Не растягиваться!

До минометной батареи было две тысячи триста метров, так указывал лазерный дальномер. Батарея молчала, чтобы не выдать себя тардионским штурмовикам, которые пока преобладали в воздухе, но Джек не сомневался, что скоро она заговорит.

Не успела рота спуститься с высоток в долину, как из-за следующей гряды холмов выскочила группа «гассов» – уже сильно потрепанных, но все еще готовых сразиться с наступающими.

Одновременно проснулась минометная батарея, а в воздухе появились звенья легкокрылых «джорджо». Вниз посыпались малокалиберные бомбы, и всю долину заволокло пылью от взрывов.

Эфир снова наполнился командами и ругательствами. На выручку своим бросились несколько «барракуд», и в небе завязался бой. А на земле кучно ложились мины, и злые осколки гремели по броне, высекая искры.

Джек находился выше других машин роты и, чтобы не оставаться в стороне, открыл огонь из своей малокалиберной пушки, выбрав в качестве цели крайний, на правом фланге, арконовский «гасс».

По траекториям маркеров он видел, что попадает в корпус вражеской машины. Хотя вреда такой калибр «гассу» не наносил, Джек знал, как нервно реагируют пилоты на каждый удар по броне, ведь у тяжелой машины, при всей ее кажущейся неуязвимости, имелись и слабые места – не слишком заметные, но увы, доступные для случайных осколков и снарядов малого калибра. Поэтому Джек стрелял не прекращая, стараясь отвлечь на себя внимание вражеского пилота.

Одна за другой вражеские машины покрывались вспышками попаданий и сходили с дистанции. Казалось, время арконов сочтено и ждать помощи им неоткуда, но вдруг все небо с западного направления заполонили арконские «барракуды». Легкокрылые «джорджо» уступили им место, и на землю обрушился град двухсотфунтовых бомб.

Земля закачалась под опорами «таргара», взметнулись комья земли и облака едкой пыли. В одно мгновение все вокруг погрузились в густую красноватую пелену. Чтобы прорвать ее, Джек прибавил ходу, надеясь там, внизу, вырваться на чистый воздух, но не получилось. В подсвеченной солнцем пелене вдруг появился силуэт хромого «гасса», и Джек сразу понял, что этот робот чужой.

«Пропустили в пыли, не заметили…» – подумал он, понимая, что противник прошел сквозь передовые порядки его роты.

Можно было уступить ему дорогу и позволить выйти на второй эшелон – авось распознают и располовинят не мешкая, однако Джек не привык уступать дорогу, он соглашался лишь на маневрирование.

Он трижды выстрелил из пушки, давая аркону понять, что все еще здесь. «Гасс» качнулся вправо и вскинул манипулятор, но Джек тотчас сместился в сторону, успев выстрелить еще дважды, а потому ухнуло орудие «гасса».

Фугасный снаряд вошел в землю под «таргаром», а затем подбросил легкую машину в воздух, и Джек, впервые за долгое время, почувствовал, что падает вверх тормашками.

Потом последовал сильный удар, и страховочные ремни больно впились в плечи.

«Фигня, и не такое случалось…» – подумал Джек, решив, что пора выбираться из кабины и ползти к своим. И не забыть захватить револьвер.

Он нажал кнопку аварийного сброса двери, но она не сработала.

«Вот свинство!» – мысленно вознегодовал Джек, чувствуя во рту привкус крови. Затем его внимание привлек экран передней камеры и появившийся в разломе света силуэт арконской «барракуды».

Тяжелый штурмовик, как видно, потерял ориентацию и набор всех самых главных целей, но в последний момент пикирования система наведения выхватила уже поверженный «таргар», и пилот, не медля ни секунды, включил сброс двухсотфунтовой бомбы, а затем вывел машину из пике.

8

В коридоре прозвучал гонг. Джек открыл глаза и осторожно повернулся на спину, боясь побеспокоить ссадины по всему телу, которые были аккуратно заклеены огромными пластырями с мазью Яблонского.

У мази был резкий запах, напоминавший одновременно морскую рыбу и речной орех. Наверное, мухи о таком запахе могли только мечтать, но Джеку он не нравился, он вообще не мог нравиться ни одному человеку, за исключением, пожалуй, немолодой медсестры, которая ежедневно меняла Джеку пластыри и черпала мазь Яблонского из огромного пластикового ведра.

Впрочем, в палате, где лежал Джек, этой мазью мазали всех четырех пациентов, так что подобной вонью здесь никого нельзя было удивить. Все привыкли к ней и уже не замечали.

– Але, кавалерия! Вы на завтрак идете? – спросил один из пациентов – сержант Ветлок, попавший в отделение с ожогами, полученными при объемном взрыве. Ветлок был самым активным в палате и постоянно командовал и распоряжался.

– Я не пойду… – капризным голосом пожаловался капрал Лихарь. – Опять эту манную кашу давать будут – я ее жрать не могу, в ней пенки!

– И что, так и будешь без завтрака жить?

– Нет… Я попозже в буфет схожу, у меня еще деньги остались.

– А ты, Шарсан?

– Я иду без вопросов, – сказал давно не брившийся танкист, выпрастывая из-под одеяла забинтованные ноги. Ты идешь?

– Иду… – ответил Джек, привычно попадая ступнями в тапочки.

– Как шкура? – спросил сержант Ветлок.

– Ничего вроде. Сегодня нормально разогнулся и в толчок ночью ходил – сидел ровно, а не как раньше – врастяжку.

– Выздоравливаешь, стало быть. А как насчет манной каши?

– Да сколько угодно. Ее же с маслом дают, я не против.

– Вот, Лихарь, смотри, как Малой рассуждает – настоящий солдат, хотя и себя не помнит… Ладно, идем, кавалерия, только насмешки держать стойко и на провокации не отвечать, пока я не разрешу. Понятно?

– Понятно, – отозвался Джек и, придерживая полы байкового халата, потрусил следом за сержантом.

В коридоре пахло карболкой или еще каким-то дезинфицирующим средством. А еще потягивало сквозняком.

– Вы чего так медленно?! – строго спросила медсестра Агнета, плотная дама лет тридцати пяти и метр девяносто ростом.

– Извините, мадам, нездоровы еще… – пробормотал сержант Ветлок. Джек проскочил мимо дежурной сестры молча, а Шарсан улыбнулся так широко, что у него, наверное, заломило шею.

Пробежав по узкому коридору своего отделения, они оказались в большом фойе перед столовой, где накапливались все пациенты госпиталя перед тем, как войти под своды столовой – обеденного зала с высокими сводчатыми потолками.

Говорили, будто здание являлось историческим памятником и ему не одна сотня лет, но Джека это мало волновало, поскольку пациентов его отделения в столовой ожидали неприятные сюрпризы. Сами они к запаху мази Яблонского были невосприимчивы, зато все прочие жаловались на вонь, из-за которой якобы не могли есть.

«Эй, вонючки!» – кричали им все вокруг и бросались намоченным в компоте хлебом. Особенно усердствовали пациенты хирургического отделения – даже с загипсованными руками.

Лишь сидевшие за двумя самыми дальними столами оставались совершенно спокойными: это была элита госпиталя, они лечились от триппера.

9

Наконец они добрались до своего стола, и Джек сразу схватил кусок позавчерашней булки, чтобы размочить ее в блюдце с вареными фруктами – это здесь называли компотом.

Вскоре через голову разносившей тарелки санитарки прилетели два мокрых мякиша. Один угодил в ножку стола, другой в стену.

– Это Лысый Румфольд… – сразу догадался сержант Ветлок, хотя из-за санитарки не видел, кто бросал хлеб. – Малой, ты готов?

– Готов, – ответил Джек, заготавливая клейкие шарики.

– Вон он, рожа лысая… Делает вид, что занят пудингом… Огонь!

Джек прикинул расстояние, посмотрел на старшую санитарку, следившую за порядком в столовой, и, метнув мякиш, попал Румфольду прямо в макушку.

От удара мякиш разлетелся в стороны, угодив в тарелки других пациентов. Румфольд с компанией погрозили «вонючкам» кулаками. Зато сержант Ветлок счастливо рассмеялся, но, поймав на себе взгляд старшей санитарки, тотчас уткнулся в тарелку, продолжая хихикать и подмигивать товарищам.

– Вот сразу видно, Малой, что ты человек артиллерийский. И недели не прошло, как ты тут образовался, а уже второе попадание по Лысому. Ты артиллерист – стопудово!

– Не факт, – покачал головой Шарсан, – он вполне мог в танке сидеть, как офицер наведения…

– Ну какой офицер, Шарсан? Ты посмотри на него – ему же лет мало! – возразил сержант.

– А чего молодой? Это что – диагноз? Видал я молодых, справлялись не хуже старых.

Со стороны терапевтического отделения прилетел вялый мякиш, но упал он на пол и развалился.

«Недомочили…» – сделал вывод Джек, смакуя рисовую кашу, которую в их военном городке подавали редко. Вот пшенной было завались, гречневую тоже подавали, правда, чуть реже. Ячневую – тоже случалось, но рисовой было мало. Он даже ходил к главному по тыловому обеспечению сержанту, интересовался, почему рисовую дают редко, а тот оторвался от журнала с девками и все свалил на мышей, дескать, они рис расхищают. На том расстались.

Новый мякиш прилетел от хирургического отделения. Он ударил сержанта Ветлока в спину, однако тот не подал виду, чтобы не доставлять противнику радости. Мало ли что там летает?

– Ты сегодня ничего нового не вспомнил, Малой? – спросил сержант.

– Нет. Но мне снилось дерево.

– Какое дерево?

– Огромное. С него сыпались листья и взлетали снегири…

– Снегири? А что это такое?

– Это такие птицы, я про них раньше где-то читал.

– Танкист он, – сказал Шарсан через какое-то время, переходя от каши к фруктовому витаминизированному пудингу.

– С какого бодуна? – не сдавался артиллерист Ветлок.

– По нему видно. Технического человека сразу видно, хоть в воду его брось, хоть в сортире утопи.

– Спасибо, не надо, – усмехнулся Джек.

– Ну это я фигурально. А ты попробуй представить электронный триплекс перед мордой и бронебойный снаряд в семьдесят миллиметров – шершавый такой, с коэффициентом аэродинамики два-и-четыре. Может, это твое?

– Танки мне понятны, – согласился Джек, переходя к пудингу.

– Да что там понятного, Малой? Броня крепка и все такое? Я же вижу, что у тебя артиллерийское мышление!

– Не напирай, сержант, – возразил Шарсан.

– Я не напираю. Я просто представляю человеку всю широту выбора. А то ты заладил – танкист да танкист. А он, может, вообще из ремонтного подразделения, так что ни нашим, ни вашим…

– Может, и так, – подумав, согласился Шарсан.

В зале появился заместитель главврача – майор медицинской службы Броуч. Он подошел к столу «вонючек» и, слегка наклонившись, сказал:

– Молодой человек, после завтрака зайдите в режимный отдел, с вами хотят побеседовать.

– Хорошо, сэр, – кивнул Джек, привставая.

– Сидите-сидите, я же сказал – после завтрака.

Майор ушел, за столами соседей притихли, ожидая реакции Малого, но тот лишь пожал плечами и перешел к чаю и булочке с маслом.

– Ты, Малой, не дрейфь, это дело обычное, – сказал Шарсан. – Ты ведь только неделю здесь, можешь сразу послать его подальше.

– Ну да, «подальше»! Ты ему насоветуешь, господин танкист, – покачал головой Ветлок. – Напротив, Малой, больше слушай и меньше говори, если ничего не вспоминается, а то ведь они тебя запросто в тардионы запишут – у них это быстро. Не нужно ничего выдумывать, что помнишь – говори, а не помнишь – разводи руками.

10

На стене постукивали часы с большим красным циферблатом, длинная стрелка, отсчитывая секунды, перепрыгивала с деления на деление, но делала это как-то неуверенно, нервно подрагивая перед каждым прыжком.

Сидевший за столом офицер поднял на Джека глаза и удивленно вскинул брови, как будто только сейчас заметил вошедшего и тот не стоял у двери уже целую минуту.

– Кто таков? – спросил офицер и потер выбритый до синевы подбородок.

– Я из сто двадцать второй палаты, сэр. Меня здесь зовут Малой.

– Что значит Малой?

– Просто так назвали, наверное, из-за моего возраста.

– Ну а зовут-то тебя как? Имя у тебя есть? Вот меня зовут капитан Блинт Лупареску.

– А меня – пациент Малой, сэр, – ответил Джек в том же тоне.

– Так! – произнес Лупареску, вышел из-за стола и приблизился к стеклянному шкафу с множеством пробирок, бутылочек и пузырьков с надписями по-латыни.

Этот кабинет использовался им нечасто, и больничная администрация размещала здесь часть своих запасов.

– Ты латынь знаешь? – спросил капитан, бегая глазами по этикеткам пробирок.

– Не думаю, сэр.

– Вот и я не знаю. А как бы нам это сейчас пригодилось…

Капитан отошел от манящей витрины, вернулся за стол и снова посмотрел на стоявшего перед ним пациента.