Сколько себя помню, меня всегда мучила бессонница. Иногда я засыпал лишь за час перед подъёмом в школу, иногда не спал вообще ни минуты. Это очень сказывалось на мироощущении. Мысли путались, а мозг не хотел ничего умного генерировать. Я ходил наяву, будто во сне.
Не выспавшийся.
Бледный и без грима Пьеро.
В тот день на уроке литературы учительница вызвала меня к доске. Я всегда отвечал у доски уверенно и не чувствовал никакого дискомфорта. Но не в этот раз.
– Муров Александр… Ты выучил стихотворение?
Я молча кивнул.
– Прошу. -кивнула она на место у доски. —Надеюсь, прочитаешь не хуже Безрукова.
– Безруков – петушара! —крикнул кто-то из класса.
– Тише там… Сережа – наше всё!
Ольга Владимировна была не самой плохой училкой. Да, были у неё срывы без повода на нас… Но они были крайне редки, в отличие от других учителей, вечно жалующихся на маленькую зарплату и на то, какие мы уроды и бестолковые. Ольга была ещё молодой в этой профессии. 30 лет. Светлые волосы с обесцвеченными прядями, брови домиком, деловой костюм. Помимо школьной деятельности, она занималась распространением продукции Oriflame в интернете. Дома – маленький ребёнок, муж и корги по имени Тимати. Когда с ними дома было не гладко, нам здорово доставалось.
Я нехотя поднялся с места и пройдя, положив дневник у классного журнала учительнице на стол, начал читать у школьной доски выученное домашнее задание. На доске белым мелом написана сегодняшняя дата.
8 ноября.
Уставившись в окно на медленно падающие с неба, хлопья первого снега, начал я стихотворение вполне бодро:
– Я покинул родимый дом,
Голубую оставил Русь.
В три звезды березняк над прудом
Теплит матери старой грусть.
Ольга Владимировна надела очки и уткнулась в классный журнал. Что-то начала записывать туда. Я продолжал:
Золотою лягушкой луна
Распласталась на тихой воде.
Словно яблонный цвет, седина
У отца пролилась в бороде.
Я не скоро, не скоро вернусь.
Долго петь и звенеть пурге.
Стережет голубую Русь
Старый клен на одной ноге,
И я знаю, есть радость в нем
Тем, кто листьев целует дождь,
Тем, кто листьев целует дождь…
Тем… Кто листьев целует дождь.
Меня вдруг будто кто-то подменил. Я собирался говорить одно, но из моих уст шло совсем другое. На репите. Учительница, отложив ручку, вопросительно посмотрела на меня.
– Тем, кто листьев целует дождь… -шёпотом произнёс я и чуть прикрыл рот ладонью руки.
– А дальше? -спросила она. -Я думала, ты знаешь последние строки…
Строки я прекрасно знал, но не мог их произнести. Меня будто что-то парализовало. Как ненормальный, я молчал и смотрел на учительницу. В классе кто-то весело засмеялся. Ольга Владимировна отреагировала на это негативно, ударив рукой по столу.
– Что с тобой сегодня? Сначала шёл на 5 баллов, а в конце запутался с текстом… Не похоже на тебя. 4 тебе ставлю. -продолжала Ольга Владимировна. -Сотри с доски и присаживайся на место.
Меня немного отпустило. Я убрал руку от рта, повернулся к доске и хотел было взять тряпку, чтобы выполнить поручение учителя. Но, в этот момент меня снова одолела какая-то неведомая сила. Моя рука дрогнула. Мысль – взять в руку школьную тряпку и провести ею по доске, у меня в голове была, но реализовать это простое действие я физически не мог. Рука чуть дрогнула, а я, как парализованный, остался стоять и пялиться на грязную доску.
Поставив в дневнике красной ручкой 4 бала, женщина с ароматом духов от Oriflame, посмотрев на меня, произнесла:
– У тебя паранойя, Алекс?
Волосы у неё были сухими и ломкими. На лице – фальшивая строгость. Она пощёлкала пальцами, будто попыталась разбудить меня:
– Вытри с доски и присаживайся место. В чём дело? Ты задерживаешь урок.
– Я… Я не могу… -произнес тихо я, бессмысленно глядя перед собой.
– Что ты не можешь? С доски вытереть ты не можешь? Ты себя слышишь вообще?
Все в классе засмеялись. Громче всех Артем с прической Lil Pump’a. Учительница обвела класс взглядом и стукнула по столу, но на ребят это не произвело никакого эффекта.
– Пхах! Дебил! -произнес он громко.
– Тебе не хорошо? Или просто дело не царское? М? Почему это ты не можешь? -спросила учительница уже с высокомерным раздражением.
– Не могу… -повторил я обречённо.
На этом на меня посыпались вопросы один за другим.
– Тебе плохо? Ты сегодня завтракал? Почему ты сегодня такой неадекватный?
У Ольги Владимировны определённо утром дома случилось что-то весьма плохое. Возможно не ночевал муж или Тимати обкакался. Она вытаращила на меня свои зелёные глаза и произнесла:
– За тобой родители смотрят?
Ученики в классе продолжали громко смеяться и Ольга уже не останавливала их. Я бросился прочь из класса, с силой открыв классную дверь. Пулей вылетел в пустой коридор и увидев приоткрытое окно, резвым шагом подошел к нему. Мне всё еще было плохо. Сердце колотилось как у жадного Коли Баскова при виде денег. Я прижался лицом к стеклу и закрыв глаза, глубоко вдохнул воздух с улицы. Я начинал себя успокаивать, без конца повторяя, что всё хорошо, что такое бывает со всеми нормальными людьми. Конечно, я себя обманывал, но спустя всего пару минут, которые я провел в тишине, проговаривая про себя аффирмации о хорошем, вдыхая свежий воздух, мне становилось лучше и спокойнее. Приоткрыв глаза, я увидел со второго этажа, во дворе школы, знакомую маленькую кореяночку. Девочка с розовым рюкзаком и нашивкой Hello Kitty на нем, ждала свою подругу. Пушистый белый снег падал на её чёрные волосы. Увидев меня в окне, она улыбнулась и помахала мне своей пухлой ручкой. Я слегка улыбнулся и качнул головой. Интересно как её зовут?
Выпал первый снег. Я прогуливал физкультуру на кладбище. Там вновь был тот самый тип, который любил уринировать на могилы. Я сидел, прислонившись к чьей-то ржавой оградке и курил Winston. Когда парень проходил мимо, он остановился около меня и сказал, увидев в руке сигарету:
– Я смотрю друже, ты втянулся?
Не услышав ответа, решил идти дальше, но я произнес:
– Тебе не кажется, что это мерзко?
Он остановился и обернулся. Улыбка стерлась с его лица.
– Что ты считаешь мерзким?
– То, что ты делаешь с могилой того парня.
– Мне кажется, или в твоем голосе проскальзывают нотки негатива в мою сторону? Что-то не так, друже? —парень встал рядом со мной.
– Кто этот мертвый тип, которого ты так любишь навещать?
– Этот тип заслуживает, чтобы я его навещал и ты зря меня осуждаешь…
– Он сделал тебе что-то плохое?
– Не только мне… Он многим сделал плохо. Профессия у него была такая.
– Не хочешь рассказать мне о нем?
– Зачем тебе эта информация?
– Я очень любознательный…
– Надеюсь, тебе не за это нос сломали?
– Нет… -сказал я и отвернулся.
– Ладно, друже, не обижайся. Ты думаешь, я аморальный тип? Не аморальней, чем тот сын шлюхи, что лежит там под землей…
– Кто он такой?
– Его звали питбуль… Не знаю почему ему дали такую погремуху… К слову, у меня на соседней улице жил поц и в криминальных кругах его звали Князь. И уж чего он там был князь, я не в курсах! Скорей, обоссанных подъездов! Но сейчас не об этом… Вполне может быть, что называли того парня питбулем за внешнее сходство с бойцовской собакой и его фирменную татуху… Но я буду называть этого членососа —свинобулем. Так гораздо лучше подходит! В общем, герой той могилы, с юных лет занимался боксом, впоследствии имел награды с соревнований, что только повышало его невьебенное чсв. Один удар и его противник в ауте. Мозга не имел, но кулачищи были с твою голову и он умел ими мастерски пользоваться… Боялись его в нашем городе люто. Для него не было никаких законов и правил, для него существовал лишь один закон —сила и готовность убивать.. —парень закурил. —Дрался он всюду, чуть что, поднимал руку и плевать ему было, кому становиться жертвой его каменных кулаков. Молодой спортсмен – любитель или ветеран В.О. войны… Никто не смел стоять у него на пути. Эта его гнилая звериная черта понравилась местным браткам и они позвали его в свою бригаду, вместе делать гуап. Парень рос, оставляя за собой реки крови…
– А полиция чё?
– Наивный ты… Мусора, они все продажные… Заплати мусору и он будет молчать, даже если твою мать будут убивать… Он пришел на службу не закон защищать, а кэш зарабатывать и пользоваться всеми благами, что на его долю выпадают.
– Тебе удалось с этим бандосом как-то пересечься?
– Было… В солярии… Я мутил с одной растаманкой и она сказала, что я чересчур бледный. На дворе была зима и мне пришлось пойти позагорать в солярий. Когда я вошел туда, я увидел его спину. Он обтирался полотенцем. Во всю спину был наколот бойцовский пес. Когда он обернулся, увидев меня, с голым торсом, он рявкнул, что у меня уродливое тело, как у дистрофика. Когда он уходил из комнаты, то задел меня плечом так сильно, что я отлетел и ударился об стенку.
– Ты промолчал в тот момент?
– Как и все, кто сталкивался с этим свинобулем, я решил перетерпеть… Я видел его глаза. Полные презрения ко всякой живой твари. Он всем своим видом давал мне понять, что я ничто. Насекомое. А он – хозяин жизни. Все видели это и все терпели, потому, что боялись этого животного… Я дал себе слово помочиться на его могиле.
– И в этом весь конфликт? Ты злишься после того случая?
– Слушай дальше, друже… Мой отец выстрелил себе из пистолета в рот, когда его малый бизнес накрылся стараниями банды свинобуля. Этот ублюдок погубил жизнь многим людям, причинив им горе. Для того, чтобы сделать себе карьеру, он разрушил карьеру сотням людей… Но знаешь, этим чертовым миром до сих пор правит грубое, животное насилие и от него не избавиться гуманным методом. В один прекрасный день нашелся тот, кто не захотел терпеть. Тот, кто всем сердцем жаждал пустить кровь бандиту за его поступки… «Не терпила», как все остальные! А ведь не появись на горизонте этот – «не терпила», сидел бы сейчас свинобуль где-нибудь в думе… Ездил с мигалкой…
– И что было дальше?
– Свинобуля нашли в лесу прошлой осенью. На его теле было обнаружено 167 ножевых ранений, представляешь? «Не терпилу», что расписал бандоса, как свинью на бойне, не нашли… Он просто исчез, а эту падаль хоронили здесь на кладбище, в день, когда хоронили моего отца. У него была скромная могилка, мы еле-еле наскребли денег, чтобы его кремировать и предать земле. А на похороны свинобуля приехали десятки черных геликов. Играл оркестр. Кто-то выстрелил из автомата. Его предали земле, как героя войны, мать его… И поставили огромный дорогой памятник. И скажи мне, что все это стоит теперь, когда друзья и родственники героя моего рассказа, приезжают к нему на могилу и видят чьи-то испражнения… Что они чувствуют? —улыбается парень какой-то сумасшедшей улыбкой.
– Ты считаешь, что родственники тоже виноваты?
– Да, я так считаю… Они сделали его таким, не смогли остановить и пусть тоже платят в таком случае. Когда я в стороне видел, как мать этого подонка, плачет из-за чьих-то фекалий на венке, я получил нечто среднее между оргазмом и опьянением. Такова жизнь! Этот ублюдок получал удовольствие, когда унижал и отбирал у людей последнее, а я получаю удовольствие, когда лью золотой дождь на его могилу…
– Что такое золотой дождь?
– Ты не знаешь, что такое золотой дождь?
Я покачал головой. Он хотел что-то сказать, но передумав, просто плюнул на землю. Я спросил:
– Но все же, наверное, это не очень правильно…
– А знаешь друже, больше ты меня в ближайшее время навряд ли тут увидишь…
– Почему?
– Меня в армейку забирают.
О проекте
О подписке