5

Бывает такое состояние, когда беспокоишься, и сам не понимаешь, почему. Именно это чувствовала Ольга. В голове крутилась мысль, что что-то не так, зудела и зудела, как приставучая муха, хотелось взмахнуть рукой и прихлопнуть…

Они встретились, как всегда, в "их" месте. Ольга прошла по высокой щекотной траве вверх по склону, обогнула кусты разросшейся рябины и сразу увидела его. Антон сидел на подстеленном на землю покрывале, привалившись к стволу дерева. В этом укромном закутке они встречались давно. В детстве это был "штаб", а позже полянка стала местом свиданий. Именно тут все произошло в первый раз. Ольга никогда не ходила сюда одна. Услышав шорох, молодой человек обернулся, увидел девушку и пружинисто встал. Она приблизилась к нему и молча обняла за талию. И он обхватил ее и чуть приподнял.

– Привет, – прошептала Ольга.

Антон наклонился и стал целовать ее, медленно опуская на покрывало.

– Я соскучился…

– И я…

Время пролетело незаметно. Любимый сарафан был отброшен на кусты, там же висела клетчатая рубашка. Они лежали под ночным небом в глубокой темноте, Антон наощупь чертил пальцем по Ольгиному телу, рисуя "восьмерку" вокруг грудей. Ольга улыбалась, время от времени ежилась от щекотки и передергивалась. Вокруг то и дело взлетали, жужжа, ночные насекомые, юноша отмахивал их от себя и от обнаженной девушки.

Она ужасно боялась начинать выяснение отношений, но время пришло. Ух, как трудно было выговорить слова, понимая, что эта беседа станет поворотным моментом. Но больше всего на свете Ольга боялась неизвестности. Именно поэтому она, страдая, все же заговорила.

– Антош… – она замялась, – ты ничего не хочешь мне сказать?

– О чем? – Антон спросил веселым тоном, но натянутость Ольга, и сама нервничающая, заметила в голосе сразу.

– Ну как о чем… О нас. – она села, протянула руку, стянула с кустов рубашку возлюбленного и накинула на себя. Посмотрев в его сторону, она не увидела блеска его глаз, Антон отвел взгляд.

– А что с нами не так? – нарочитое спокойствие только подчеркивало напряжение.

– Какие у тебя планы? – Ольга решила идти напролом. Ей вдруг вспомнились мягкие упреки матери, беспокоящейся о судьбе старшей дочки, напоминание о возрасте. И дети подружек, подрастающие на глазах у деревни и у нее.

– Оль, ну ты же знаешь, – рука закопалась в рыжую шевелюру, – планов у меня куча. Скоро поступление. Диссертацию я пишу уже второй год, Вяткин здорово помог. И вообще, он считает меня очень перспективным.

Антон говорил что-то еще, Ольга уже не слушала. Все это она знала и так. И про поступление, и про диссертацию. И про Вяткина, научного руководителя, по совместительству, ректора вуза. Бывало, Ольга смеялась, что будет ревновать к Вяткину, потому что Антон только о нем и говорит. Но сейчас ей было не до смеха.

– Подожди, Антош, – прервала она его, – я спрашиваю не о тебе, я говорю о нас.

– Оль, что ты хочешь от меня услышать? – в голосе Антона были усталость и раздражение одновременно. – Я не могу все бросить и бежать жениться. Просто – не могу! Слишком много поставлено на карту.

Глаза защипало от непрошенных слез, но Ольга сдерживалась, только отвернулась и закусила нижнюю губу.

– Ну Лёль… – Антон потянул ее за край рубахи, – не обижайся… Правда, время сейчас совсем неподходящее. Ну ты же понимаешь…

– Да, – с горечью проговорила Ольга, – я понимаю…

Антон подсел ближе, взял за руку и стал поглаживать кисть. перебирая тонкие пальцы возлюбленной. Ольге хотелось оттолкнуть его и прижаться к нему одновременно. Она разрывалась от этого противоречия и ненавидела себя за это. Может быть, надо было накричать на Антона, обвинить его в безразличии, но она не могла. Они еще долго сидели так, чуть обнявшись, стараясь не обсуждать неприятную тему. А потом зазвонил телефон, и Ольга испугалась. Ей никогда еще не звонили ночью и этот, оглушительный, в ночной тишине, звонок, заставил ее сердце колотиться от предчувствия несчастья. Так и случилось. Уже через пять минут она бежала по склону босиком, держа босоножки в руках. Сзади еле поспевал Антон, на ходу застегивая рубашку и заправляя ее в брюки.

Сейчас был день. Днем всегда лучше, потому что светло, вокруг ходят люди, и не так страшно пикают датчики над Тёмкиной кроватью. Мама так и не отошла от него, уснула сидя на стуле. Ольга провела ночь на кушетке, а отец спал в машине. Вчера они с отцом, оставив маму в палате, объезжали прилегающие к больнице улицы, в надежде найти беглянку. Ольге казалось, что весь ее мир развалился в одно мгновение. Брат на больничной койке, мать все время плачет, отец молчит, а сестра, которая всю жизнь была рядом, вышла в узкие больничные двери и просто ушла. Только сейчас она поняла, как дорожит этой взбалмошной девчонкой, нарушающей ее покой. Настя была такой, какой всегда хотела быть она, Ольга. Она раздражала и смешила ее, заставляла смотреть на себя со стороны. Ольга не представляла, что Насти могло не быть рядом.

Время от времени останавливала отца и выбегала из машины, приставала к людям с вопросами, описывала беглянку. Конечно же, никто ничего не видел, она садилась обратно, и они снова и снова кружили по улицам, расширяя радиус поиска. В эту ночь опять не пришлось поспать.

Когда дверь палаты тихо скрипнула, Ольга не сразу среагировала, слишком устала за эти сутки. Она медленно повернулась и увидела Настю, бледную и измученную. Мама, первый раз за утро вскочила со стула, подбежала к младшей дочке и схватила ее так, что волосы Насти, заплетенные в простую косу, мотнулись из стороны в сторону.

– Доченька моя, – причитала измученная женщина, – девочка моя!

Настя гладила мать по спине, и что-то шептала ей в ухо. Ольга смотрела на мать и сестру, а в голове крутилось "Слава Богу! Слава Богу!". Она не была верующей, как мать, но в моменты слабости взывала куда-то вверх, просила, как умела, без ритуальных слов и действий. А потом всегда благодарила. Вот и сейчас, она была преисполнена благодарности. Настя повернулась к ней, протянула руку, и Ольга подошла, испытывая острую необходимость в этом объятии. Первый раз с детства сестра обнимала ее так сильно и искренне.

– Лёль… – голос у Насти дрожал, – я твою тунику порвала…

Ольга неожиданно рассмеялась. Такой простой и понятной была эта печаль утраты красивой вещи. Настя недоуменно посмотрела на нее, но через секунду улыбнулась. За объятиями они и не заметили, что больной пошевелился и открыл глаза.

Спустя сутки они были дома. Не все, Настя осталась в больнице. Артём пришел в себя и ему нужны были присмотр и компания. Она, как самая приближенная к медицине, вызвалась первой. Мать была против, но отец уговорил, намекнув, что Настя испытывает чувство вины и ей надо что-то с этим делать.

6

После двух дней в одной и той же одежде Ольга блаженствовала, лежа на кровати в мягком махровом халатике. Дотянувшись до столика, она одним пальцем зацепила телефон и подтянула к себе. Нужно было срочно поделиться всем произошедшим с Антоном, а то они простились очень поспешно, и, как показалось Ольге, даже прохладно. Но ее можно понять, она была слегка обижена. Набрав номер, девушка приложила трубку к уху. Вызов шел, но с той стороны никто не подключался. Хм, странно… Опять, наверно, в огороде матери помогает. Или во дворе. Отца у Антона не было, сколько помнила Ольга, его мать, хмурая и неприветливая Нина Петровна, всегда жила одна. Только Антоша, единственный сынок, был светом в окошке. Ольга не ходила к другу в гости, ей не нравилось у него дома, а вот сам Антон часто забегал к Семёновым и на обеды, и на ужины, да и просто так, посидеть. В доме его привечали и даже любили, за легкий нрав и способность вести беседу.

Ольга положила телефон на край стола и перевернулась на живот. "Посплю чуть-чуть", решила она, и закопалась в теплое одеяло. Но сон, как назло, не шел. Зато от пассивного лежания в голове начали опять кружиться мысли. Отношения между ней и Антоном все больше и больше переходили в одну плоскость – переспать. Именно так, потому что большую часть времени они только этим и занимались. Особенно сейчас, когда она уехала из города, а он остался. Неожиданно Ольга осознала, что в этот раз Антон не просил ее подождать еще немножко. От этой мысли ее будто холодной водой облили. Она снова схватилась за телефон. Ни после второго, ни после пятого звонка никто не ответил. А потом и вовсе, абонент стал "недоступен". Ольга изумленно смотрела на черный корпус телефона, будто это он решал, кого соединять, а кого нет. Уютная комната сразу показалась клеткой, а яркий день померк. Девушка встала, оделась, вышла из дома. Мать в летней кухне готовила еду, собираясь вечером в больницу. Она ласково позвала покушать, Ольга махнула головой, отказавшись. Выйдя на задний двор, увидела, как отец колет дрова. Он всегда это делал, когда хотел избавиться от дурного настроения. Мама смеялась, сравнивая его с героем Челентано. Ольге бы сейчас тоже не помешало переколоть полмашины дров, потому что настроение у нее было ужасным.

Так прошел день. Родители, собрав сумки с едой и одеждой, уехали в город. Ольга помахала им у ворот и зашла в дом. Злополучный телефон молчал. Она включила телевизор и упала в кресло. Но уже через пять минут поняла, что не улавливает даже смысла увиденного. Щелкнув пультом, Ольга с досадой бросила его на диван и встала. Переодевшись, она вышла на улицу. До Антонова дома идти было недалеко. Ольга шла в сумерках и размышляла, что же она скажет Антону. Она была очень рассержена, нет, даже зла, за то, что он ее игнорировал. Хотя, успокаивала она себя, может и не игнорировал. Мало ли что бывает. Она представила себе, как Антон, ахая, хлопает себя по карманам и сетует, что опять потерял телефон. С ним такое случалось, поэтому он взял за правило, дорогих телефонов не покупать. "Растяпам не положено" – добавлял он, улыбаясь. И тогда Ольга пожалеет его, пожурит за невнимательность, и они пойдут к ней, дом на весь вечер в их распоряжении.

Сегодня, будто нарочно, соседи повыходили на улицу. Они приветливо здоровались с Ольгой, а она здоровалась и улыбалась в ответ. Увидев синие высокие ворота, она споткнулась и чуть замедлила шаг. Свет горел в единственном кухонном окне. В животе у Ольги похолодело от страха и неизвестности. Нажав на тугую ручку, она попыталась открыть тяжелую створку. Дверь не открывалась. Зато во дворе оглушительно залаяла собака. Ольга вошла в палисадник и, смущаясь, пару раз стукнула в окно. Она услышала, как в сенях кто-то выходит и подбежала к воротам.

– Кто там? – ворчливый голос окликнул с крыльца, открывать хозяйка не собиралась.

– Это я, Нина Петровна, Оля! – крикнула Ольга через ворота, – позовите пожалуйста Антона!

– Нет его, – коротко сказала женщина, – уехал.

– Как уехал?! – у девушки затряслись губы, и она прижала к ним холодные пальцы.

– Ну вот так, уехал! Дела у него, срочные и важные! – сказано это было таким тоном, что явственно прозвучало "поважней, чем ты".

– До свидания, – прошелестела Ольга и повернувшись побрела обратно.

– Никаких свиданий, – крикнула Нина Петровна, будто хотела, чтобы слышали все. – Не ходи и не беспокой!

Ольга не стала отвечать. Она хотела как можно скорее оказаться дома. Последние метры она пробежала, хлопнула воротами и, влетев в дом, упала на пол, зажимая грудную клетку, которая, казалось, разорвется от рыданий. Она сидела и качалась, как неваляшка, а из горла вырывался стон. Сколько она так просидела, сама не знала. И что дальше делать тоже. Жизнь потеряла всякий смысл. Хотелось только одного – умереть.

Умереть! Вот оно, решение! Ольга даже оживилась, когда эта мысль вспыхнула в измученном мозгу. Умереть! Ведь это так просто! Она лихорадочно вскочила, начала метаться по дому в поисках быстрой смерти. Варианты перерезать вены и повеситься она отмела сразу. Это больно, она не сможет причинить себе боль. Осталось одно – отравиться. Чем же можно отравиться?.. Девушка задумчиво шарила глазами, и наткнулась взглядом на стенной шкаф. Там, в глубине на полке стояла коробка с лекарствами. Она открыла створку и достала коробку. В аптечке все было перерыто, сразу видно, что тут побывала сестра. Ольга аккуратно свернула и положила бинт и стала искать что-то настолько сильное, чтобы помогло ей уйти быстро и безболезненно. К досаде измученной девушки, в родительской аптечке не было никаких сильных лекарственных препаратов. Но зато нашлась баночка с успокоительными. Ольга помнила где-то услышанную историю, что травились насмерть триметролом. Решив, что успокоительные подойдут, она высыпала горсть желтых горошин на ладонь. Она вышла на кухню налить стакан воды. И тут ее осенило! Таблетки можно запить спиртным! Тогда они точно подействуют. Пошарив в нижнем шкафу, Ольга извлекла начатую бутылку водки, щедро налила ее в стакан и приготовилась выпить. Вдруг ей подумалось, что будет нехорошо, если найдут ее тут, валяющуюся на кухне. Она прошла в свою спальню, бутылку поставила на столик, сама присела на кровать. Высыпав горсть таблеток в рот, залпом влила жгучую жидкость и попыталась проглотить.