8

Следующий день Маша провела в полутьме покоев. Ну не выходить же на люди с таким фингалом! Она ощупывала лицо и думала о том, что за последние несколько дней пережила травм больше, чем за последние десять лет. Вот бы сейчас пригодилась косметика! Тональничек, пудра.

В сундуке, стоящем у широкой постели, на самом верху лежали ее вещи. Те самые, что выдала костюмерша перед представлением. Маша подняла тяжелую крышку, достала наряд. Трикотажная блузка, мягкая, тянется во все стороны. Мечта женщины просто. Сарафан на потайном замке. Вот они наверно обалдели, разглядывая все это. Маша достала широкий платок, сложила все внутрь, завязала узлом. Сегодня надо уходить. Ката пропала на весь день, с тех пор как княгиня вернулась, девчонка неотлучно была при ней. В опочивальню приходили служанки, привычно кланялись, кормили Машу и уходили. В первый раз за все время она вспомнила про телефон. Сейчас бы не помешал. Да какой там телефон, хотя бы книжку… Но из развлечений в комнате были лишь веретено с куделью и большая вышивка в прямоугольной рамке. Маша подошла, посмотрела. Нет, она на такое не способна.

День тянулся бесконечно. Ката вернулась, когда солнце уже пошло к закату.

– Заскучала? – улыбнулась девушка, – а я тебе подарочек принесла!

Она протянула Маше нитку мелкого жемчуга. Маша недоуменно протянула ладонь и приняла украшение.

– Бери, бери! – покивала Ката, – у меня теперь этого добра много! Женихи вперед себя прислали подарки.

Маша приложила бусы к груди. Ну что ж, будет у нее память об этом невероятном приключении.

– Спасибо, – сдавленно проговорила она.

Ката наткнулась взглядом на узелок и все поняла.

– Уходишь? – печально спросила она.

– Пора, – кивнула Маша.

Ката ничего не ответила. Она повернулась спиной и так стояла, только лопатки двигались, видно было, что девчонка пытается совладать с собой. Потом она обернулась и улыбнулась.

– У меня никогда не было подружки, – сказала Ката, – я всегда была сама по себе.

– Ты знаешь, я тоже, – ответила Маша, подошла к девчонке и обняла ее. Ката прижалась и всхлипнула.

– Я уеду далеко. Хорошо, если муж будет добрым. Нарожаю ему сыновей, буду почтенной боярыней…

– А я, может быть, прочитаю о тебе в какой-нибудь книжке, – Маша погладила Кату по волосам.

– Ты читать умеешь? – удивилась Ката.

– И писать, – улыбнулась Маша.

– Вот бы и мне с тобой! – вздохнула юная дочь заезжего конунга, – расскажи, как вы там живете?

Они сели, обнявшись, и Маша рассказывала нехитрые подробности своего жития. Про высотные дома и автомобили, про самолеты и поезда, про то, что девушка сама решает, за кого ей идти замуж, про целые залы книг, называемые библиотекой и про волшебные картинки под названием кино. Ката слушала, затаив дыхание, как сказку. И только изредка переспрашивала, если что-то недопонимала.

– В наших книгах князя Ярослава Владимировича называют Мудрым, – сказала Маша, – и про тебя тоже знают! Думаешь, как меня угораздило попасть сюда? Я ведь была тобой!

– Ты – лицедейка! – сообразила Ката.

– Не совсем, – ответила Маша, – но друг попросил, и я согласилась.

– И что же ты изображала про меня? – кокетливо склонила головку княжна.

И тут Маша замерла. Роль иностранной княжны была совсем незначительна, возможно, ее и ввели только для украшения действа, переполненного мужчинами с оружием, но в конце она… погибала!

– Я…я… – замялась Маша, … ну…вот… Ходила такая наряженная, все мной восхищались! – придумала она. – Ты там была самой красивой!

Ката зарделась.

– А еще кого лицедеи изображали? – спросила она.

– Ну… Князь был, княгиня, княжичи. Люди разные, в основном, ремесленники. Только у вас все не так. Княгиня у нас была совсем старая, да и княжичи все сплошь бородатые мужики.

– А отца моего не было? – с надеждой спросила Ката.

Маша отрицательно качнула головой.

Они дождались ночи, затем на цыпочках выбрались из покоев и двинулись на мужскую половину. Маша надеялась, что ее проводят, но совсем не ожидала, что это будет целый отряд. В покоях Магнуса, одетые в полном снаряжении, ожидали ее сам брат Каты и двое его верных спутников.

– Сестра, осталась бы, – предложил Магнус, – сами проведем, никто не обидит.

– Нет, – отказалась Ката, – я и дорогу лучше знаю, и подружке будет веселее.

Маша сомневалась в необходимости веселья, ее больше интересовало, как они такой толпой проберутся через весь город незамеченные. Но, взбалмошные дети Олафа Харальдссона, короля Норвегии, решили все за нее, и ей осталось только подчиниться.

– Спасибо, – Маша чувствовала, что должна поблагодарить мальчишку-княжича.

Магнус улыбнулся.

– Сестра волновалась, как ты доберешься, – ответил он.

Выдвинулись в полной темноте. Впереди Светислав, за ним Маша, поддерживаемая Светозаром, и последние брат с сестрой. Маша крепко сжимала узелок, она помнила про эффект бабочки. Оставлять ничего было нельзя, она поди и так тут нехотя наворотила дел. Город спал. Изредка взлаивали дворовые собаки. Через поселение пробрались незамеченными, осталась площадь у ворот. Ночью через ворота пройти было нельзя. Никому, даже именитым гостям. Поэтому остался один вариант – старый лаз. Но, когда они достигли вожделенной дыры в крепком тыне, оказалось, что ее отремонтировали.

Ката заволновалась, но Светислав махнул рукой, зовя за собой, и они побежали гуськом вдоль стены. Другая прореха нашлась достаточно далеко, но и это было везением. Маша подумала, что стена порядком обветшала, и странно, что никто не заботится о крепости заграждения. Этот лаз был менее удобен, кроме этого, он был достаточно высоко. Мужчинам не составило труда преодолеть преграду, Ката, маленькая и юркая, тоже пролезла без труда. А Машу пришлось подсаживать. Она, стесняясь и краснея, подпираемая Светозаром под ягодицы, кое-как пробралась в отверстие, а с другой стороны ее ловили четыре крепких руки.

По выкошенной и расчищенной полосе вдоль забора еще сторожились и шли тихо, а когда зашли за кромку леса, расслабились. Ката подхватила Машу под руку, заглянула ей в лицо и рассмеялась.

– Ну ты и красавица!

– Как вы тут выживаете! – парировала Маша, – это же ужас, не убьют так своруют!

– Это потому, что ты ничья, – ответил Магнус, – у нас женщин оберегают или отцы с братьями или мужья. Но Доброжира можешь теперь не опасаться. Отослал его княжич Изяслав с обозами к отцу.

– Какое облегчение, – произнесла Маша с улыбкой.

Когда впереди сверкнуло озеро, все замолчали. Ката сопела огорченно, а Маша нервничала. В прошлый раз что-то пошло не так. Может у временной дыры есть расписание, когда открываться, когда закрываться? Тогда ей надо оставаться тут и пробовать, пробовать…

– Пришли, – негромко предупредил Светозар, – вон твои кусты.

Маша посмотрела туда, куда махнул головой парень. Да, именно там они и нашли ее.

– Мне надо переодеться, – напомнила Маша. Она взяла свой узелок, зашла за кустарник, сбросила одежку, которая так верно согревала ее все это время, натянула костюм, сапоги. Остался кокошник. Маше не хотелось рядиться в матрешку, но, подумав, она все же приладила и кокошник. Мало ли, чего этому лазу надо. Голове сразу стало тяжело.

Она вышла из-за кустов, поправляя одежду.

– Ух ты! – восхитился Магнус, – прямо королевна заморская!

Светозар и Светислав тоже не сводили глаз. Маша вдруг смутилась.

– Ну, мне пора, – сказала она и повернулась к Кате.

Ката всхлипнула уже по-настоящему, бросилась к Маше.

– Я не забуду тебя никогда! – горячо пообещала она.

– И я тебя, – ответила Маша.

Она подошла к Магнусу, и, не зная, как благодарить юного княжича, слегка поклонилась.

– Спасибо тебе, Магнус Олафссон, – церемонно произнесла девушка, – удачи тебе!

Магнус ответил кивком головы.

– И вам спасибо, – поклонилась Маша близнецам, стоящим за спиной Магнуса.

Светислав поднял руку, прощаясь, Светозар даже не шелохнулся, лицо его было каменным.

– Прощайте, – грустно произнесла Маша и шагнула к знакомой опушке. Она прошла почти десять шагов и оглянулась. Они все еще стояли там, и Светислав все еще держал руку поднятой. Маша отвернулась, потому что слезы выступили на глазах, и пошла. Она шагала по шелестящей траве и смотрела только вперед. Знакомый рубеж был давно позади, и Маша решила оглянуться. Она остановилась, выждала секунду и развернулась. Четыре фигуры стояли там, где она их и оставила. От досады она больно хлопнула себя по бедру. Это невозможно!

Злясь на все на свете, она двинулась обратно.

Ката не удержалась, сорвалась навстречу. Светислав дернулся поймать ее, но не успел, девчонка оказалась шустрее. Маша путалась в подоле, спотыкалась. В горле стоял ком, хотелось плакать. Ката подбежала и остановилась в шаге. И Маша остановилась. Магнус тоже пошел навстречу, и близнецы за ним.

– Почему? Почему? – заглядывала в глаза Ката.

– Не знаю, – глухо, боясь зареветь, пробормотала Маша.

– Ты точно место знаешь? Не перепутала? – спросил Магнус.

– Я похожа на сумасшедшую?! – зло выкрикнула Маша, видя, что мальчишка спросил-то из вежливости, по нему было заметно, что во всю эту дикую историю он не слишком верит, а потащился сюда только из любопытства, посмотреть, что же будет.

– Ага, – нисколько не испугавшись ее гнева кивнул Магнус.

Ката досадливо махнула на него рукой.

– Не похожа, не похожа, – приговаривала она, поглаживая подругу по руке, – видно не угодно господу, чтобы ты уходила.

Маша сквозь слезы закатила глаза. Вот боги тут совсем не при чем. Просто она нарушает какой-то порядок… Да, определенно, должен быть ритуал прохождения. Все же, наверно, надо идти днем. Потому что сюда она попала именно днем.

– Возвращаться надо, – негромко напомнил Светозар, – потеряют, клич кинут искать.

Все согласно посмотрели на Машу. Она понуро двинулась вперед, понимая, что подводить знатных приятелей не годится. Обратно шли тем же путем. В какой-то момент Светозар протянул руку и сжал в своей ладони Машину холодную кисть. Его теплое пожатие вдруг успокоило ее. Маша подняла глаза и посмотрела на молодого человека. На лице его была добрая поддерживающая улыбка.

– Я верю тебе, – произнес он негромко.

– Спасибо, – прошелестела Маша.

Второй раз через забор лезть было проще. Принявший ее Светислав, отпустил на землю на сразу, а когда все же поставил, произнес с удальством:

– Ежели останешься, посватаюсь к тебе!

Маша, не ожидавшая этих слов, вытаращила глаза, а Светозар, проходя мимо, отвесил брату увесистый подзатыльник.

– Иди уж, жених!

Светислав нисколько не обиделся на братову затрещину, почесал затылок и зашагал вперед.

В терем вернулись без приключений. Парни знали, как пройти незамеченными, и провели девушек до горницы. Уже светало. Где-то на дворе оглушительно заорал петух, напоминая, что не всем положено спать в это время, а пора вставать и исполнять ежедневную работу. Ката и Маша упали в кровать. Ката уснула тут же, а Маша долго лежала и размышляла о том, что же она делает не так. Мысль, что она съехала с ума и сейчас либо спит, либо в коме, тоже ее посещала, но от этой версии Маша старательно отмахивалась. Верить во временную дыру ей нравилось больше. Тем более, в большинстве ей попадались люди добрые, если не считать тех, что заперли ее в подвале, и похотливого Доброжира, от которого так удачно избавился мальчишка Магнус. Сегодня шел четвертый день, как она вывалилась в этом странном месте. Хорошо, если и здесь, и там, в двадцать первом веке, время шло параллельно. Родители еще две недели будут на отдыхе, и у нее есть время появиться дома, не пугая родных отсутствием. Времени здесь никто не наблюдал, и сутки Маша отмеряла очередной прошедшей ночью.

Вот опять закукарекал петух, за массивной дверью кто-то заходил, зашаркал. Надо поспать хоть чуть-чуть, а то скоро вставать…

Проснулась она одна. Было слышно, что снаружи кипит жизнь. Маша сползла с постели, одернула длинную рубаху и подошла к зеркалу. Наклонившись, она долго рассматривала лицо в искаженной поверхности полированного металла. Синяк, который еще вчера выглядел ужасно, сегодня пожелтел и, в целом, уже не выглядел отталкивающе. Оказывается, древняя медицина тоже чего-то стоит. Маша вспомнила, как ей прикладывали какие-то примочки, листья и травы, потом нянюшка, та самая, которая бдительно следила за окружением воспитанницы, принесла огромную подкову, и протянула Маше, безостановочно бубня про бесстыжих девок, которых не пойми где таскали. Маша аккуратно приложила подкову, надеясь, что ее не сняли только что с копыта какой-нибудь лошади.

Дверь открылась, вошла нянюшка, а с ней две девки. Одна несла большой веник, а другая стопку каких-то тканей, скатертей или простыней.

– Проснулась, бесстыдница, – совершенно не скрывая неприязни, привычно забубнила нянюшка, – другие до свету встали, помолились да делом занялись, а эта, лентяйка, спит до обеда!

Нянюшка начала шумно подгонять девок, чтобы веселее убирались. Маша постаралась быстро одеться, и, чтобы не мешать, вышла из светелки. В коридорах она уже ориентировалась неплохо, и пошла туда, где, как помнила, был выход на улицу. Встречные люди не шугались ее, хотя и смотрели с любопытством. Маша вышла на крыльцо, осмотрелась. Если бы она не знала, что это- княжеские палаты, то подумала бы, что обычный двор. Люди занимались делом – расчесывали и натирали коней, невдалеке, в небольшом помещении, суетились женщины, что-то покрикивали друг другу, потом с десяток баб вышли и гуськом двинулись в дальние ворота, неся в руках корзины с бельем, не иначе пошли стирать. Маша посочувствовала им и порадовалась за себя. Еще дальше, за углом, был хозяйственный двор. Именно там обитался голосистый петух со своим семейством, а по соседству хрюкали свиньи, блеяли козы и протяжно мычали коровы. А еще дальше… Там, за высоким забором, на улице кипела жизнь. За все эти дни Маше так и не удалось рассмотреть, как живут новгородцы. Она перемещалась по улице в основном ночью.

Повернув за угол, Маша столкнулась с кучкой девушек. Девушки увидели, узнали, поклонились. Маша ответила тем же. По внешнему виду было понятно, что не крестьянки. Но и не знатные. Скорее всего, какая-то обслуга. Девушки были относительно принаряжены и веселы, отчего Маша решила, что и эти куда-то собрались. Одна из них, явный лидер, покосилась на Машу, и одна из всех проигнорировала Машино приветствие. Маша узнала ее, это была та, которая сидела на противоположном конце скамьи, когда мужик-силач поднимал их. Девчонка была молода, от силы лет четырнадцать, но выглядела очень уверенной в себе.

Маша хотела пойти дальше. На самом заду двора шелестел листьями сад, но ее остановила выбежавшая на крыльцо девка, одна из тех, кто примелькался Маше в покоях Каты.

– Боярышня, тебя Катерина Владимировна кличет! – позвала она, и для верности помахала рукой к себе. – Велела разыскать тебя, волнуется!

Маша двинулась к служанке. А та, заносчивая, хмыкнула у нее за спиной, и что-то произнесла невнятно. Подружки захихикали. Эх… Будь это дома, Маша бы обязательно выяснила, что эта девица там себе думает. Но, в условиях дикого средневековья, решила не испытывать судьбу, и прошла мимо.

На берегу озера устроили целое представление. Для княгини и княжича Изяслава поставили кресла, а для девушек лавки, устланные вышитыми покрывалами. Остальные расселись кто где. Те самые теремные, которых встретила Маша утром, наряженные в лучшие одежды, водили хоровод на берегу, то удаляясь, то приближаясь. В руках каждая держала по березовой веточке. Вдалеке слышался стук топора – мужики времени не теряли, рубили ветки, складывали в возы.

Маша присела на пригорке и смотрела, как на дальнем берегу с разбега ныряют парни. Они с удальством разбегались и прыгали в воду, и вообще, им было гораздо веселее девушек, для которых построили закрытые купальни. Парни делали вид, что хотят заплыть в купальни, девушки визжали и прикрывались. Всем это доставляло удовольствие.