1.4
Айра

«Ариэль» выскочил из системы Мембури в спасительно чистое межзвёздное пространство. Айра замкнул автопилот, откинул визор и вздохнул с облегчением.

Затем он окинул взглядом тесную, загромождённую главную каюту.

– Всё в порядке?

Эми уже спустилась к нижней шконке. Рядом – Рэйчел. Скверно. При интенсивном варпе команда покидала койки только в экстренной ситуации. Дела пошли худо. На мгновение, несмотря на тянущую, изнурительную перегрузку варпа, к сердцу подкатил тошный ком.

– Эми?

Она блёкло глянула на него.

– Дуг умер.

Айра моргнул. Как же так? Будто оборвалось внутри.

– Насколько? Кома возможна?

Сказал – и тут же ощутил нелепость сказанного. Наверняка Эми уже пыталась.

– Извини. Слишком поздно, – ответила она, качая головой.

– Это последний разворот, – выговорил Айра, с трудом подбирая слова.

Как глупо и нелепо! Поворот был тяжёлый. Но не настолько же!

– Сколько там было? – растерянно спросил он.

– Пятнадцать «g», – спокойно ответила Эми.

Айра закрыл ладонью лицо. Роботеров модифицировали не для пилотажа в звёздном бою. Они не выдерживали даже в разгрузочном мускульном мешке. Айра посмотрел на труп, плавающий в полном геля ящике на палубе. Пусть Дуг и роботер, но Айра считал его другом.

И убил.

– Эй, – нарушил мёртвую тишину Джон. – Мне очень неприятно быть первым, кто произнесёт это вслух, но сейчас не время скорбеть. Я посмотрел на вражеское инфо – и там очень серьёзные вещи. За нами погонятся, уж точно. А мы пока и не думали маневрировать. Надо работать, иначе Дуг будет не единственным трупом в этой кабине.

Айра выдохнул и закрыл глаза. Спасибо Джону. Разрядил ситуацию. Пусть и с обычной бесцеремонностью.

– Ладно, за работу, – согласился Айра. – Все по местам. Разберёмся потом. А теперь – домой.

2
Новые роли

2.1
Густав

Пока чиновники болтали о политике, Густав глядел в окно. Пейзаж отвлекал. Очень хотелось немного расслабиться и не смотреть на раскормленные лица придворных. Взгляд сам тянулся к пуленепробиваемой стеклянной панели размером с трёхэтажный дом. Из приёмной залы дворца пророка в Боготе открывался захватывающий вид, пусть и не слишком эстетичный.

За дворцовыми крышами цвета слоновой кости на многие мили простирался ухоженный ровненький сад. А за ним – трущобы. Вдалеке, на месте величавого леса, – протеиновые фермы, какофония грязно-бурых и тошнотворно-жёлтых пятен. Небо – злое, пепельно-серное. Конечно, на Земле ещё есть пейзажи гораздо приятнее. Но их немного. Однако как же ужасно то, что даже из дома самого пророка мир казался почти не залечившим раны Века террора.

Чиновники всё бубнили, а Густав перевёл взгляд на приёмный зал. Тут уж радость глазам, спору нет. Стиль – снежно-белая неоготическая фантазия. Огромные колонны, словно замёрзшие молочные водопады, льющиеся с высоченного сводчатого потолка. Пол гладкий и яркий, словно ледяной. В нём отражаются придворные, сбившиеся в группки, которые в разноцветных просторных мантиях похожи на бабочек из-под кисти импрессиониста. Приглушённые голоса мечутся среди зеркально-гладких стен.

А ведь во дворце таких залов множество. И главное, в каждом – огромные двери. Сквозь них вскоре придётся пройти. Они ведут в тронный зал Его Искренности Пророка – духовного правителя всей Земли.

– Генерал, так что вы об этом думаете? – осведомился чиновник.

Густаву не было покоя с самого прибытия. Каждый хотел, чтобы его видели разговаривающим с генералом Густавом до того, как тот удостоится похвалы Его Искренности.

Маленькие пухлые ручки спросившего смешно торчали из складок просторной оранжевой мантии. Бедняга жестикулировал при разговоре так, будто дёргал розовые воздушные шарики.

– Простите, не совсем понял вас, – признался Густав и вежливо улыбнулся.

– Я спросил, что вы думаете про женское образование? Противоречит ли оно догматам?

Худой как скелет чиновник, завёрнутый в грязно-зелёную ткань, указал на спросившего костлявым пальцем.

– Вопрос вовсе не в том, – заметил худой. – Мы здесь говорим только о Последователях, а не о Ведущих. Я отнюдь не против того, чтобы девочки Ведущих получали образование. Это не повредит никому.

Густав вспомнил: пророк недавно издал декрет, строго запрещающий давать образование девочкам Последователей. Кое-кто из вождей многочисленных сект и течений Королевства попытался умолить пророка отменить декрет. Напрасные старания.

– Джентльмены, боюсь, я всего лишь учёный, – добродушно пояснил Густав. – Я пытаюсь воздерживаться от политики.

А про себя он добавил: «По крайней мере сиюминутной». Густав посвятил жизнь строительству лучшего будущего. На настоящем он давно поставил крест.

– Но, генерал, как же так? – спросил стоявший чуть позади тип в белой мантии послушника Высокой церкви.

Мягкогубый, пухлый, смазливый тип с набриолиненными, зачёсанными назад волосами. Но глаза – камень.

– Ведь и у самых отсталых из нас есть некий моральный инстинкт. Разве нет? А вам как учёному вопрос об образовании наверняка близок.

Он улыбнулся, показав ряд мелких острых зубов.

– Разве в вашей исследовательской команде нет женщин? Мне было бы интересно выслушать ваше мнение.

Густав настороженно посмотрел на послушника. Тот обошёл буквально все группы придворных, но лишь стоял за спинами, прислушиваясь, – и вот теперь подал голос. Чем сразу подтвердил все подозрения на свой счёт.

Участие женщин в работе Густава было вообще-то служебной тайной, хотя бы потому, что вся информация о работе Густава была тайной. Этот разговор надо заканчивать. И поскорей.

– Простите, но моё образование не позволяет мне доверять инстинктам, – натянуто улыбнувшись, выговорил Густав. – По моему опыту, они – плохая замена разуму.

Но разубедить послушника оказалось непросто.

– Ха, в Высокой церкви считают иначе. Моральный инстинкт – важное подспорье в принятии решений. Подобие духовного компаса.

Он обвёл взглядом чиновников, словно ища поддержки.

– Тогда позвольте мне задать вам вопрос, – сказал Густав. – Что, как вы думаете, сейчас представляет большую угрозу безопасности Королевства: циклическая игра или кодирование FROF-b? Уверяю вас, этот вопрос сейчас весьма интенсивно обсуждается Службой военной разведки.

Он вопросительно посмотрел на послушника.

Тот нахмурился. Его щёки порозовели. Послышались смешки. Прежде чем святоша нашёлся, что ответить, с далёкого свода загрохотал повелительный голос:

– Генерал Густав Улану! Ты можешь приблизиться к пророку!

Весь огромный зал умолк.

Густав глубоко вдохнул. Время пришло. Он поклонился чиновникам.

– Прошу извинить меня.

Он ровным, размеренным шагом пошёл к недосягаемо далёким белым вратам. Они распахнулись навстречу.

Какая насмешка судьбы! Большинство отдало бы жизнь за похвалу пророка, а Густав лишь предчувствовал беду. Идти к этим вратам следовало адмиралу Конраду Тангу – тому, кто командовал флотом при Мембури. Танг две недели назад вернул Земле важнейшую базу. Именно он представлял этот проект. Так отчего же пророк вздумал хвалить Густава? Ведь генерал намеренно тянул с готовностью целых полгода. Тут выговор был бы уместней похвалы.

Генерал вошёл в тронный зал и замер. Впереди возвышалась ступенчатая пирамида. На её вершину с далёкого потолка падал единственный луч фальшивого солнечного света. Он озарял огромный трон, на котором восседал величайший современный гений социально-политической мысли: Его Искренность Пророк Пётр Санчес.

Он сумел ответить на важнейший вопрос эпохи: «Как помирить враждующие партии, убивавшие друг друга поколениями?» Ответ: направить их усилия против общего врага. Хорошего, привлекательного врага: капиталистов, удравших с планеты, когда её природа и климат окончательно испортились, капиталистов, прихвативших все деньги, какие они смогли унести.

Основанная Санчесом организация, Церковь Истинности, стала шедевром административного устройства. Она – частью финансовая пирамида, частью армия, частью культ. Она вмещает любую идеологию, при условии, что та поддерживает пророка и признаёт его власть. Санчес сумел изменить мир.

Издалека черты пророка не разглядеть – видно лишь овальное пятно чайного цвета поверх снежно-белых одежд. Ступенью ниже платформы с троном стоит Рамон Первый, Король Людей и официальный глава военного правительства Земли. Он в мундире, с головы до пят покрытом причудливыми фиолетовыми и золотыми геральдическими символами медельинов – своей любимой субсекты. Он был её духовным вождём. На ступеньках ниже короля выстроились фавориты пророка, одетые со смехотворной, вызывающей роскошью. Все они глядели на Густава и ожидали.

Он преклонил колено. Потекли секунды молчаливого ожидания. Затем загрохотали динамики, превратившие хриплый шёпот пророка в горный обвал.

– Дитя моё, ты можешь приблизиться.

Стараясь не отрывать взгляд от пола, Густав встал, подобрал полы неудобной бурой мантии реконсидеристов и пошёл верх по ступенькам. И чем выше, тем тревожней и сквернее ощущал себя генерал. Он старался не обращать внимания. Тревогу и страх вызывала батарея ультразвуковых генераторов. Трон пророка конструировали лучшие специалисты по психоархитектуре. Наблюдающие придворные, невероятная роскошь, высокая крутая лестница, да ещё ультразвук – всё нацелено на подавление, внушение благоговейного ужаса. Но Густаву оно внушало только раздражение и недоверие.

На ступени ниже короля Густав снова преклонил колено. Ступеньку намеренно сделали узкой, с тем чтобы лишить пришедшего равновесия, показать, как легко качнуться, покатиться вниз, прочь от трона, покрыв себя вечным позором.

– Ваша Искренность, позвольте представить вам генерала Густава Улану. Его работа сделала возможным освободить Мембури.

Густой, зычный, ровный голос, не выдающий никаких эмоций – какой и подобает королю. Густав знал: король предпочёл бы, чтобы проект возглавил медельин. Но едва ли жалкие научные кадры медельинов смогли бы хоть долю того, что удалось Густаву.

Король тоже был изобретением пророка. Позволяя лидерам каждой партии и секты, присоединяющейся к Церкви Истинности, сохранять власть над своими людьми, Санчес создал непредсказуемое, хаотичное правительство. Многие из присоединившихся отчаянно боролись за влияние и питали застарелую ненависть друг к другу. Санчес не позволял им стрелять в спины и бороться за власть, формально передав её третьему лицу, но оставил право последнего слова за собой, сделавшись высшим символом власти.

А это значило, что Рамона можно было с лёгкостью заменить. Король это знал, знали и придворные. Потому слово короля весило куда меньше, чем ему хотелось бы.

– Генерал, ты можешь посмотреть на меня, – прогрохотал голос, раскатился по залу.

Густав поглядел в лицо, морщинистое, как грецкий орех. Санчес уже так стар! Он уже потерял свои седые волосы, так долго бывшие самой узнаваемой его чертой. Но глаза – по-прежнему холодные, внимательные, бездонные колодцы.

– Генерал, воздаю тебе хвалу за труды твои, – прохрипел пророк. – Ты вложил пламенный меч в руки воинов веры. Силы зла разбиты, и близится эра единства. Господь видит твои старания и радуется.

Пророк чихнул.

– Потому Господь велел мне наделить тебя личным правом субсектарности на двенадцать с половиной процентов впавшего в грех мира Галатеи после окончания войны.

Придворные охнули. Густав и сам не сразу поверил в услышанное. Подобный дар – огромная ценность, состояние, способное кормить семью многие поколения, конечно, если Густав обзаведётся ею. Он постарался не выдать изумления. Его давно уже так не застигали врасплох.

Он глянул искоса на округлое, тяжеловесное лицо короля. Рамон не слишком доволен щедростью вождя. Но и не слишком удивлён.

Лицо Санчеса смялось, будто обёрточная бумага, – Пророк удостоил генерала благожелательной улыбки. Взгляд, однако, оставался твёрже обсидиана.

– Генерал, я слышал о ваших свершениях, – сообщил пророк.

У Густава побежали по спине мурашки.

– Я слышал о трудностях в исследовании. О долгих месяцах кропотливых стараний, которые потребовались на созидание могучего оружия наших воинов. Наконец мы показали его мощь в битве. Уж скоро ваши великие труды завершатся.

Густав затаил дыхание. Санчес умело подбирал слова. Оставив в неведении двор, пророк дал понять генералу, что знает об умышленной задержке штурма Галатеи.

Но зачем тогда щедрый дар?

– Я поразмыслил над вашей великой жертвой во имя святого дела и решил, что могу способствовать вам в завершении праведных трудов. Я назначаю послушника Родригеса из моего личного окружения вашим помощником.

То есть генералу всучили соглядатая. Густав помрачнел.

– Послушник Родригес, можешь приблизиться.