Глава 5. Секс с особенным мужчиной

Некоторые женщины считают, что секс может быть только с особенным мужчиной. Это я сейчас не про порно-индустрию. Так, в целом.

Думаю, это какая-то ерунда для тех женщин, которые не любят секс вообще. Причем, такое убеждение для них впоследствии выходит боком. В виде особенного идиота, например.

Мне это убеждение тоже как-то раз вышло «боком»… Однажды, у меня должен был быть такой секс. С особенным… да, мужчиной.

Я боялся. Криво застегнутые ремни кинематографического чемоданчика, гора окурков в унитазе (и это несмотря на полдень), чехол, который никак не одевался на сложенную «ногу» штатива. Такая несобранность на меня не похожа. Я же в обычной жизни мосты строю. А там – пойди, не соберись, все же потом обвалится.

Но, секс с особенным мужчиной… особенный мужчина встретится с особенным мужчиной. Из этого, определенно, могло что-то получиться особенное. Чем-то напоминало анекдот, почему настоящая леди никогда не будет с настоящим джентльменом. Ответ: потому, что настоящая леди с первого раза не дает, а настоящий джентльмен никогда второй раз не попросит.

Еще, в кои-то веки, меня волновал сюжет. Хотелось чего-то особенного, для особенного мужчины. Может быть, сюжет «такси», «лифт», или даже сложнее. Но, в большинстве съемок, я был ограничен пространством гостиничного номера. По-другому, снимать конфиденциально очень сложно.

Поэтому, приходится в прямом смысле соблюдать правила драматургии: единство места, времени и непрерывность действия. Да, непрерывность – самое важное.

В общем я придумал такое…

Щуплый молодой человек, даже немного ссутулившийся (это я) пробует передвинуть кровать в гостиничном номере. Зачем ему передвигать кровать в гостиничном номере!? Да, например, чтобы наслаждаться видом из окна.

Вот! Он делает несколько движений. То туда, то сюда. Не выходит. Кровать слишком тяжелая. Он звонит на ресепшн и просит прислать ему кого-нибудь, чтобы помочь.

Спустя три минуты появляется хрупкая горничная на высоких каблуках. Он вроде как протестует: не сможет такая хрупкая девушка ему помочь. Но, та берет за основание кровати и в два движения кровать переставляет.

Молодой человек удивляется, у него даже наискосок сваливаются очки (я еще не решил, буду ли использовать очки, честно говоря, ненавижу очки). Он подходит к горничной, чтобы потрогать у нее бицепс. Та охотно складывает руку, демонстрируя ему мышцы. Ну, дальше какое-то время по стандартному кругу: сиськи, ласки, минет.

Пока… «очкарик» или «очкарик без очков» не понимает, в чем дело. Откуда источник такой силы!? Думает, что просто такая горничная спортивная. Потом она его раздевает, раздевается сама. Остается в черных трусах и черном поясе. Он все еще ничего не понимает.

Дальше сложный переход. Я несколько раз думал, как лучше его сделать. Она снимает трусы, и тут «очкарик» видит, что у хрупкой девушки, оказывается, есть источник мужской силы, волшебный жезл, одноглазая змея, карданный вал, приводящий в движение… член, короче. От страха он прыгает к изголовью кровати, вжимается в него, очки падают с лица. Горничная (горничный) пододвигает кровать, еще раз демонстрируя силу и, намекая на то, что лучше от нее не бегать, все равно – поймает.

Ему ничего не остается. Получается «нежданчик» в виде анал-пенетрации. То есть, «очкарика» трахают в попу. Извините за мой французский. После такого, он становится смелым, сам трахает в попу горничную-шимейл¹⁴. Они вместе кончают, мастурбируя членами, прислоненными друг к другу.

Вот такая была задумка. В реальности, все конечно, пошло совсем не так. Кровать оказалась слишком тяжелой, очки, которые я взял у коллеги-архитектора (у него как раз такие задротские очки в черной квадратичной оправе), все время слетали не вовремя. А Дики Вог (так звали девушку-трансвистита) никак не могла кончить, когда мы мастурбировали, сложив приборы крест на крест. В общем, монтажа предстояло много.

Но! Но, но, но… я, кажется, понял, почему некоторые известные деятели культуры и искусства – геи. Кто-то становится по жизни, у кого-то, наверное, предрасположенность. Но, ведь предрасположенность может проявиться, а может и нет!?

Почему? Из этой съемки я понял. Съемка была непростая. То кровать двигать, то входить-выходить. Но, несмотря на это, мы уложились в три часа. Три! С любой девушкой, я бы снимал это минимум пять. И вовсе не потому, что девушки какие-то тупые. В основном они не тупые, а разные. Но, дело даже ни в этом.

Просто, в то время, когда девушка-транс трахает анус, обычная девушка будет трахать мозги своего партнера. Трахать, трахать и еще раз трахать мозги! Потому, что он – мужчина, а она – женщина, и так было заведено ан протяжении тысячелетий.

Деятелям культуры и искусства такое не подходит. Они себе сами мозги неплохо затрахивают желанием прописаться в вечности. Поэтому и получается такой «you my sacrifice»¹⁵ ради искусства. В какой-то степени, самопожертвование, да…

В связи с этим, я вспоминаю диалог с одной актрисой (настоящей женщиной и настоящей трахательщицой мозгов):

– Возьми из холодильника огурец, облокотись о столешницу и води им по промежности, потом начинай засовывать.

– В холодильнике!? Он же холодный.

– Ну, подержи под горячей водой или подожди.

(достает огурец)

– Фу, какой он холодный. – Павлуш, а он что, в парафине!?

– Я откуда знаю. Подержи под горячей водой и начинай уже.

(держит под горячей водой)

– Блин, теперь слишком горячий. Я так не могу.

– Твою мать… ну, подожди, пока остынет.

(ждет)

– Нет. Он все-таки облит какой-то гадостью! У меня раздражение может быть!?

– Да не облит он ничем. Просто огурец из магазина. Давай, начинай уже, я камеру включил.

– Облит, облит! Сейчас все овощи так обливают. Парафином и… и еще чем-то! Павлуш!

– Давай. Ну…

– Может смазкой помазать?

– Да, помажь.

– А где у тебя смазка?

– Там, куда положила после съемки соло.

– А где было соло?

– Слушай, соберись. Иначе, я уже сейчас кого-нибудь другого этим огурцом оттрахаю.

– Пф-ф…

(обиделась, ушла за смазкой)

– Ну, что!? – я почему-то всегда испытываю чувство вины, после того, как девушка обиделась, даже если это она на 100% неправа. Наверное, потому, что я из поколения, воспитанного женщинами.

– На-шла сма-з-ку, – специально растягивает слова, чтобы поиздеваться. – До-во-лен-н… – неаккуратно выдавливает смазку на огурец, большая капля падает на пол.

Черт! Пятно будет видно при съемке. – я уже окончательно разозлился к тому моменту, а значит, надо иди курить.

– Все, короче, я курить пошел. Давай выдавливай и готовься.

– Павлуш, а она с глицерином? У меня аллергия…

Вот как так можно делать искусство!? Поэтому, среди режиссером много геев. Но, я даже если трижды геем стану, все равно с «пилотками» работать. Или снимать гей-порно!? Но, процент гей-порно совсем мал, где-то 10-15 от общего, судя по стриминговым каналам. Да и зачем геям порно!? Им, кажется, и так хорошо.

Для сравнения, диалог с Дики Вог (девушкой-трансом) во время репетиции передвижения кровати:

– Слушай, тут кровать тяжелая. Как двигать? Я смонтировать, чтобы совсем не двигать, не смогу. – кровать и правда, неожиданно для гостиницы, оказалась тяжелой. Так, что еле-еле сдвинул на 10 сантиметров.

– Пав-лу-ш-ш, – Дики растягивала слова как женщина, но думала совсем не как женщина, – ты же можешь поставить камеру так, чтобы в кадре была я одна, а двигать будем вдвоем.

– Ну… – мысль была хорошей, но страдала драматургия. В кадре, во время того, как хрупкая горничная двигает кровать, должно быть и удивленное лицо очкарика.

– Нам нужно, чтобы и ты, и я были в этом кадре. Иначе, не показать, что я удивлен.

– Да-а-а, ты пра-а-в-в…

– Да уж…

Дики что-то там поделал ногой и говорит:

– Пав-лу-ш-ш!? Ид-е-я есть!

– Ну?

– Да-в-ай ту-д-да ков-ри-к-к под-су-не-ммм. На коврике, по паркету, будет как милая скользить. – последнюю фразу Дики сказала уже не растягивая. Видно, мужик на время одержал верх, так сказать, в момент решения сложной инженерной задачи. Потом, конечно, она опять взяла себя в женские руки. – У ме-н-н-ня по-лу-чи-т-тся! Я силь-на-я-я.

– Ну…

Вот такой вот «рокет мэн»¹⁶.

Однако, фильм с Дики Вог получился успешным. Несмотря на все инженерные трудности и много часов монтажа, набрал на одном стриминговом канале почти 700 тысяч просмотров в первый день. А сейчас приближается к 3,5 миллионам.

Глава 6. Хард есть хард

Мое имя в адалт-идустрии – Павел Петров. Ненастоящее, само собой. Актрисы и актеры обычно зовут меня Паша-Паша. Издеваются, наверно.

Но, мне приятнее думать, что это потому, что похоже на Push-Push¹⁷, как назвала меня одна американская милф-актриса.

Хорошее имя, Пуш-Пуш. Я люблю все «пушать», толкать то есть. И вообще, это основная задача режиссера – толкать все вперед. И не только, если он в роли факера.

Толкать приходиться. На съемках всегда все долго. Это жутко раздражает и утомляет. Особенно, когда сюжет сложный и «ванильный».

Недавно, был у меня такой. По задумке, парень и девушка приходят в гостиницу. Он с гитарой, она с потрепанным чемоданом. Типа, двое приехали искать счастья в большом городе. Им захотелось тепла, понимания, к тому же, у них много общего. Оба эмигрировали из деревни. Здравствуй, красивая жизнь и все такое!

Он ей что-то сыграл на своей гитаре, а она потом была не против, чтобы потрахаться на ее чемодане.

Такой вот сюжет. Но, на чемодане, оказалось, очень неудобно кого-то трахать. Даже если он большой, даже если с длинной выдвижной ручкой.

Снимали, а все без толку, неестественно, ванильно. С начала чемодан все время падал, потом член у факера. Потом упало настроение у режиссера, то есть у меня. А когда падает настроение у режиссера, то это распространяется на всю съемочную группу. Даже вообще распространяется. Я заметил, что когда у меня падает настроение, то даже охранники в вестибюле становятся каким-то мрачными. Да что там охранники… электричество моргает. Вот так я болею за результат, что это чувствуют всё и все вокруг.

Настроение упало, пошли курить. Сидим втроем. Девушка, Ама Бергман, положила ноги на свой чемодан, лениво копается в телефоне. За пять часов съемок она уже привыкла его (чемодан) все время катать за собой, вот и взяла в курилку.

Факер, Володя, лениво мастурбирует и курит. Я замечаю, что движения руки Амы по экрану, чем-то похожи на движения Вовы по члену. Тут я и подумал: На хрен чемодан! И, перекроил весь сюжет.

Получилось так. Бергман сидела в одной комнате и лениво копалась в телефоне. Благо, делать это у всех получается хорошо. Хоть на камеру, хоть без камеры. А, Вова, сидел в другой комнате и тоже лениво копался в телефоне.

Потом, – завязка. Он видит что-то на экране, его движения большим пальцем ему что-то напоминают. Он начинает мастурбировать. Его член быстро встает (во-первых, он факер, а, во-вторых, это же кино), он фотографирует его на телефон и отправляет.

Дальше начинается драматургия (коллизия), связанная с Амой. Она получает фото (как мы понимаем, от Вовы) и лезет рукой под юбку, начинает там водить туда-сюда, почти как по телефону.

Короче, вся эта прелюдия с телефонами и вялым онанизмом длится секунд тридцать. В проне важно – не утомить зрителя слишком долгими прелюдиями. Но, и завязку какую-то нужно дать. Иначе, не будет вовлечения. В начале должно быть «как у всех», как в обычной жизни.

После этих тридцати секунд, Вова, как будто, приходит к ней. И трахает. Только уже без чемодана. На фиг чемодан! И вообще, не всякий реквизит должен работать. В этом я много раз убеждался. Но, почему-то все время хочется по принципу индийского кино: уж если ружье висит на стене, то…

Снимать такую ванильную историю, типа как с Амой Бергман и Вовой, нужно пять часов с кучей дублей. С начала все нервничают, это нормально. Иногда актер видит другого актера в первый раз. А вот, спустя пять минут знакомства, уже нужно совать что-то друг в друга, в лучшем случае, если только свои половые органы.

Поэтому, первый час все знакомятся, разогреваются, начинают что-то делать, потом ругаются, потом обижаются, потом наступают такой момент, когда всех уже все достало. Режиссер раздражается на каждую мелочь, девушка (или девушки) капризничают по любому поводу, факер (это обычно самый адекватный член съемочной группы, не считая гримеров и осветителей) никак не может поднять член.

Тут что-то происходит. Иногда, что-то хорошее. Если повезет, даже – гениальное. Искра, как я это называю. Отваливается лишнее. Лишний реквизит, лишние ненужные прелюдии, вставки, диалоги.

По стадиям, очень похоже на строительство мостов. Только там хронометраж другой. В съемке порно – часы, там – месяцы и даже годы. Там – лишние опоры и фермы «отваливаются», здесь – элементы сюжета, ненужные украшательства, мешающие драматургии.

Еще и поэтому, я предпочел строительству – съемки порно. Представляете, когда все ходят обиженные друг на друга – месяцами!? Ужас. Такое бывает в проектной группе когда проектирую и строят большой мост несколько лет.

Но, одно дело, ванильные сцены. Другое – хард. Тяжело, напряженно. В харде все должно быть жестко, быстро, без обид и проволочек. Когда снимаешь хард, обидам место уже – после того, как, а не «во время».

В харде «искра» должна разгореться сразу. Это сложно. Зато без всяких «твоя-моя не понимай». Поэтому, я люблю хард. «Твоя-моя не понимай» мне и в строительстве мостов хватает.

Зрители тоже очень любят хард. У хардовых сцен, даже у таких нелепых, как всякие гангбэнги¹⁸, без намека на режиссуру и монтаж, всегда высокие рейтинги и просмотры. «Искра» есть, и это главное.