Руки дрожат то ли от холода, то ли от страха. Медленно шагаю по каменистому берегу, вздрагивая от каждого шороха, и молюсь о двух противоположных вещах. Пусть Елисей будет там, чтобы я могла завершить план, и пусть его уже там не будет, чтобы я вернулась к Кате не проигравшей, а всего лишь невезучей. Добираюсь до места происшествия и не вижу никого живого. Мертвых, на мое счастье, тоже нет. Поджимаю губы, глядя на террасу, наверное, Елисей уже вернулся в кафе. Так жаль, что от улыбки сводит щеки, а сковывающий страх уступает место облегчению. Поднимаю взгляд, звезды подмигивают мне мягким сиянием. Давненько я уже не видела такого чистого ночного неба. За спиной раздается треск сухой ветки и звонкий стук гальки. Резко оборачиваюсь и всматриваюсь во тьму за ветками ив:
– Кто здесь?
Ответа нет, а вот плохое предчувствие есть. Шагаю в сторону, не сводя глаз с деревьев. Мы ведь не триллер разыгрываем, а романтическую комедию, верно?
– Там кто-то есть? – Голос становится до противного высоким.
Зловеще завывает ветер, пронзая тело холодным порывом, и сердце сбивается с ритма, принимаясь яростно колотить в ребра. Нет, нет, нет. Стоит успокоиться и подумать логически. В призраков я не верю, значит, это может быть кошка или птичка. Собираюсь подойти ближе, но тут же передумываю. Все фильмы ужасов начинаются именно так: слышится шум, глупый герой идет проверять, что там происходит, и его съедает жуткая зомби-жаба. Вытаскиваю из стаканчика кубик льда и кидаю его вперед. Он исчезает из виду, а тишину убивает злой и уже хорошо знакомый голос:
– Черт! Да ты издеваешься!
– Елисей? – хриплю я.
– А ты решила прикончить в этом месяце кого-то еще?
Шумно выдыхаю, стискивая в пальцах ледяной стакан. Кинуть бы его в голову этому ниндзя, я тут чуть инфаркт не схватила.
– Ты что, прятался от меня?!
– Пытался, – вздыхает он и выходит из укрытия, прижимая ладонь к лицу.
– Ты меня напугал!
– И за это ты решила выбить мне глаз?
– Я…
– Случайно, – перебивает он жестко. – Я догадался.
Вот тебе и подлатала раны герою. Никакой романтикой и не пахнет: я в ужасе, а он бесится. И что теперь? Обязательно нужно было прятаться? Сидел бы на свету, ничего бы не случилось! Что там говорила Катя? Быть взволнованной, проявить заботу.
– Я принесла лед, чтобы…
– Чтобы насыпать мне за шиворот, видимо. Случайно, конечно же, – говорит Елисей, потирая ушиб, и опускает руку.
– Нет, я…
– Лана, я уже все сказал. Пожалуйста, перестань.
– Вообще-то, я волновалась за тебя! – топаю ногой, лед в стаканчике подпрыгивает и возвращается назад с быстрым перестуком.
– Не стоит, – невозмутимо отвечает Елисей.
– Да как ты можешь?! Булыжник бесчувственный!
– Это все?
– Нет, не все!
Преодолеваю расстояние между нами и прижимаю стакан со льдом к его левой щеке:
– Подержи!
Елисей напряженно выдыхает и перехватывает стакан:
– Можно и полегче, помощница, ты делаешь только хуже.
– Я была бы нежнее, если ты не вел бы себя как рыба-еж в жуткой депрессии после кефира и зеленого яблока, – бубню я, роясь в сумке.
– Ты сама поняла, что сказала?
– Почти.
Открываю пачку салфеток, достаю одну и обхватываю запястье свободной руки Елисея. Ток пронзает подушечки пальцев, вызывая дрожь, движения теряют ловкость и легкость, но я осторожно прохожусь влажной тканью по покрасневшим костяшкам. Его кожа такая холодная…
– Я уже вымыл руки, – отдергивает ладонь Елисей.
Чувствую его раздражение, колючей щеткой царапающее грудь. Хочется провалиться сквозь землю, чтобы вынырнуть на другой стороне Земного шара и крикнуть: «Катя-я-я! Твой план не работает!»
– Где ты их вымыл? – спрашиваю я скованно.
– В реке.
Резко вскидываю подбородок и распахиваю глаза:
– Совсем ненормальный?! А чего сразу в унитаз не окунул?! Знаешь, сколько в речной воде всяких палочек?!
– И где же я так провинился? – устало спрашивает Елисей.
Он возвращает мне стакан, выхватывает упаковку салфеток и тщательно вытирает руки, грозно глядя исподлобья. Осторожно протягиваю ему пузырек антисептика, натянуто улыбаясь. Видишь, генерал, я забочусь о тебе, прими это с благодарностью. Он выдавливает гель на ладони и растирает его, взбешенно сжимая губы.
– Довольна?
Как ему сказать? Не очень… Я должна быть его спасением, а не наказанием.
– Неплохо бы услышать спасибо.
– Спасибо? Спасибо?! Ну, спасибо тебе, Лана, за то, что никогда не делаешь то, о чем тебя просят!
Кажется, я его довела. Стыдливо опускаю голову, кусая щеку изнутри. А где же милый разговор под звездами? Смущенные взгляды, переход на новый уровень доверия? Думай, Лана. Думай! Растерянно качаю головой и развожу руками:
– Но…
– Я сказал не поднимать шум, а что сделала ты? Вывела всех на террасу! За это я должен тебя благодарить? За то, что ты сделала все наоборот?!
– Их было много! Я хотела помочь!
– Я похож на того, кому нужна помощь?!
– Не кричи на меня!
Елисей ведет подбородком в сторону, напрягая шею. Под бледной кожей пульсируют жевательные мышцы. Он замирает на несколько секунд, а после возвращает себе холодное равнодушие:
– Ты можешь просто оставить меня в покое?
– Не могу, – отвечаю я, не задумываясь.
– Это шутка?
– А тебе смешно?
Елисей угрожающе наклоняется вперед:
– Ты видишь улыбку на моем лице?
Он что, пытается меня напугать? Признаюсь, выглядит действительно жутковато, но сходство с моментом из фильма «Темный рыцарь» меняет эффект с точностью до наоборот. Зеркалю жест Елисея, приближаясь к его лицу:
– Хочешь знать, откуда эти шрамы? Мой папаша…
– Ты ненормальная, – глухо шепчет он, отклоняясь.
– Ты первый начал.
– Лана, просто уйди, ладно? Возвращайся на тусовку и не смей больше подходить ко мне.
– Вряд ли это возможно.
– Почему?!
– А вдруг ты мне нравишься?!
Трудно сказать, кого из нас больше шокирует мое заявление. Закрываю рот, лоб печет от ментальной затрещины, которую я мысленно отвешиваю сама себе.
– Потрясающе, – сдержанно кивает Елисей. – И что мне делать с этой информацией?
– Это всего лишь предположение, а не достоверный факт.
– Ничего глупее я в жизни не слышал.
«Сам тупой!» – злюсь я мысленно.
– Лана, давай сделаем вот что: ты сейчас уйдешь и забудешь об этом разговоре. Обещаю, что сделаю то же самое.
– Нет! – твердо заявляю я, не желая сдаваться.
– Что значит «нет»? – грозно переспрашивает он, шагая ближе. – Признавайся, ты пила?
– Я не пью.
– Значит, сама по себе такая неадекватная?
– Нормальная я! Неужели так сложно поверить, что я испугалась за тебя?! Что мне не все равно?!
Между нашими носами всего пара сантиметров. Прохлада исчезает, и тело погружается в горячую смолу необычных ощущений. Гнев и паника, интерес и смятение. Чувства мечутся, меняясь друг с другом, и я уже не понимаю, где игра, а где реальность.
Елисей медленно отстраняется, тряхнув волосами. Челка падает на глаза, и он поворачивается в сторону лестницы, готовясь к побегу. Это полный провал, но у меня есть еще несколько секунд эфирного времени.
– Ты встречаешься с Настей?
– Нет.
– С другой девушкой?
– Нет.
– С парнем?
Елисей сжимает ладонями шею, запрокидывая голову.
– В этом нет ничего такого, я не осуждаю…
– Лана, мне нравятся девушки, просто ты не одна из них.
Слова кажутся такими горькими, словно сгоревшая гренка, политая соусом чили. Провал в кубе, и вряд ли уже можно что-то исправить. Пустота разъедает грудную клетку, руки опускаются. Моя решительность утекает сквозь кончики пальцев и развеивается по ветру.
– Я правда хотела помочь.
– А мне правда это не нужно.
Смотрю на удаляющуюся спину Елисея и жду, когда он отсалютует мне на прощание, но этого не происходит. Провал в десятой степени, на этот раз я точно проиграла.
Катя молчит всю дорогу от кафе до перекрестка, где мы обычно прощаемся, перед тем как разойтись по домам. Останавливаемся у пешеходного перехода, машин нет, но красный сигнал светофора никто не отменял. Искоса поглядываю на опечаленную подругу и подступаю ближе:
– Кать, мне жаль…
Она хлопает ресницами, чуть вздрагивая, и переводит на меня взгляд:
– О чем ты?
– Прости, что провалила эксперимент.
– Он еще не окончен, – она упрямо качает головой.
– Но…
– Лана, все нормально. Во всех экспериментах бывают неудачи, ничего страшного. Мне нужно проанализировать сегодняшний опыт и обдумать следующий шаг, а пока мы уходим в затишье.
– Перед бурей? – невесело хмыкаю я.
– Именно! – щелкает пальцами Катя, указывая на меня. – Не переживай, мы его дожмем.
– Я никогда ему не понравлюсь.
– Ты уже ему нравишься, просто он еще не знает об этом.
Слова подруги зажигают маленький бенгальский огонек внутри, и его искорки рассыпаются по телу легкой щекоткой. Что это? Неужели он мне и правда?..
– Ну все, мне пора, – Катя порывисто обнимает меня и выбегает на дорогу. – Не кисни, ладно?! К понедельнику у меня будет готов новый план!
– Ладно! – машу ей рукой на прощание. – Будь осторожна и напиши, как доберешься домой!
– Хорошо, мамочка! Пока, пока!
– Пока… – едва слышно отвечаю я и шагаю дальше по улице.
Ветер, словно наказывая, поднимает пыль с обочины и бросает в меня. Застегиваю куртку и складываю руки на груди, чтобы сберечь тепло, но это не помогает. Холодная осень ступает следом, а во мне будто включается кухонный комбайн. Стоит подумать о чем-то, как мысль тут же измельчается острыми ножами и превращается в болезненную пустоту. Ускоряю шаг, но как только добираюсь до своего двора, замедляюсь. Толстые клены роняют на землю бурые листья, ветер стихает, не в силах пробиться сквозь старые кирпичные многоэтажки, а у моего подъезда стоит высокая фигура, пряча руки в задние карманы джинсов.
В мыслях мелькает дурная идея спрятаться и подождать, пока путь не станет чист. У меня нет настроения для нового разбора полетов, я слишком опустошена и расстроена, чтобы вспороть еще и старую рану рядом со свежим порезом. Меняю направление движения, прикидывая место, где можно укрыться, и с осторожностью поглядываю на вечернего гостя. Сева пинает носком кроссовки мелкие камешки, вышагивая из стороны в сторону, и оглядывается. Что я делаю? Неужели у меня уже мозг потек от этих книжных правил, раз я собралась играть с ним в прятки?
Выхожу в свет фонаря, собирая по крупицам остатки сил. Сева поднимает голову и, поймав меня взглядом, вытаскивает руки из карманов. А он подрос, да и в плечах стал внушительнее. Над бровью красуется свежий розовый шрам, а в светло-зеленых глазах виднеется сожаление вперемешку с беспокойством.
– Привет, – тихо говорит Сева.
– Да уж виделись сегодня.
– Так и знал, что ты злишься, – слабо улыбается он.
– Тогда зачем пришел?
– Хотел поговорить без свидетелей.
– Поговорить? А чего еще пару лет не подождал? – с тихой злостью отвечаю я. – И откуда ты знаешь, где я теперь живу?
– Твоя мама сказала моей, и…
– Ясно, – обрываю его я.
Получается, он знал и о разводе родителей, но так и не объявился ни разу, чтобы хотя бы поинтересоваться, как я? Хороший друг.
– Лана… – печально вздыхает Сева. – Я…
– Ты, Сева. Ты, – киваю я, напряженно усмехаясь. – Ты прекратил наше общение, просто взял и исчез, а теперь хочешь о чем-то поговорить?
– У меня не было выбора. Ты же знаешь, что нашим школам запрещено…
– Даже слушать это не стану. Хотите заниматься ерундой и играть в противников? Пожалуйста, но без меня.
– Без тебя? – Он вскидывает светлую бровь. – Сегодня ты была в центре событий и показательно выбрала сторону.
– А чего ты ждал? Что я вас прикрою, помогу?
– Что ты не станешь вмешиваться.
Ток пробегает вверх по позвоночнику и ударяет в голову так, что из глаз едва не сыплются искры. Отчего все решили, что могут раздавать мне приказы?
– Пока, Сева.
Дергаюсь к двери, но он успевает схватить меня за руку чуть выше запястья:
– Прости. Я не это имел в виду.
Его голос такой же нежный, а прикосновение осторожное и трепетное. Сердце реагирует привычно, словно и не было нескольких месяцев нервирующей тишины. Но разум помнит: они были, и теперь я знаю причину, даже не задавая наводящих вопросов. Правда, один все-таки есть.
– Если тебе запрещено общаться со мной, то что ты здесь делаешь?
– Хотел убедиться, что ты в порядке.
– Мог бы просто написать.
– А ты бы ответила?
Выкручиваю руку, освобождаясь от захвата, и оборачиваюсь. Взгляд упирается в его губы, тепло поднимается от груди к лицу. Я мечтала о нашем поцелуе весь прошлый год, представляла, как это будет. Что Сева позовет меня наконец-то на свидание, мы прогуляемся по парку, съедим большой рожок мороженого на двоих или выпьем горячий шоколад в кафе, а после он проводит меня домой и…
– Лана, мне жаль, – говорит Сева, шагая ближе.
Останавливаю его, упираясь ладонью в грудь, и опускаю голову:
– Мне тоже.
– Я хотел написать…
– Но не сделал этого.
Мы стоим так близко, сердце оживленно колотится, заглушая завывание ветра. Я скучала, нуждалась в его поддержке, но… быть в банде командующего для него, очевидно, важнее. Земля дребезжит под ногами и расползается широкой призрачной трещиной.
– Не стоит тебе нарушать правила, друзья не одобрят.
– Они не узнают.
– Я не буду играть в эти игры. Спасибо, что волновался, но я в полном порядке. Не приходи больше и не пиши.
– Вот так, значит?
– А ты рассчитывал на другой исход? – с колючим удивлением спрашиваю я. – Ты ведь знал, что нравишься мне, а я знала, что это взаимно, но мы никогда не обсуждали происходящее между нами. Притворялись друзьями и общались только в переписках, потому что тебе так было удобно. Ты ведь всегда хотел попасть в верхушку гимназии, а с девушкой из тридцать третьей это было бы проблематично, да?
Сева подавленно опускает взгляд, и я чувствую нестерпимое жжение в глазах от собственной правоты. Вот теперь точно все, на сегодня с меня хватит.
– Ты сделал свой выбор, и я его принимаю. Все нормально, Сев, иди к друзьям. И не нужно больше беспокоиться обо мне, с этим отлично справляются другие.
– Например, Елисей? – с отрезвляющей жесткостью спрашивает он.
– С чего ты взял?
– Мне показалось, что между вами что-то есть.
– Перекрестись.
– Лана, лучше держись от него подальше.
Истерический смешок вылетает изо рта, холод бьет по зубам и языку, но вспыхнувший огонь ему не затушить.
– Это тебе стоит держаться от него подальше! О чем ты только думал, вступая в банду?! Понравилось сегодняшнее шоу?! Хочешь встать на место Ярового?!
– Он идиот.
– А ты, конечно, умнее! – раздраженно встряхиваю волосами.
– Когда я стану командующим, все будет по-другому. Никакой вражды, никаких драк, и никакого запрета на общение, – сквозь зубы цедит Сева.
Теперь в нем нет и следа от забавного парнишки, который так нравился мне, одна лишь жажда признания и власти. Да кто это такой?
– Сева, для этого достаточно послать их всех куда подальше и делать то, что хочешь ты сам. Они не могут тебе приказывать.
– Конечно, могут! Они могут все!
Вздрагиваю от его резкого тона, и часто хлопаю ресницами в такт сердечному ритму. Сева набирает полную грудь воздуха и медленно выдыхает, вновь подступая.
– Лана, я хочу все это изменить, и если ты мне поможешь…
– Я?
– Да, именно ты. Чтобы стать новым командующим, нужно заслужить доверие предыдущего, а значит, решить его главную проблему.
О проекте
О подписке