Глава 8
Нарушительница границы

Мы летели над лесом долго, но внизу ничего не менялось – все то же зеленое шумящее море разномастной листвы. Солнце припекало – представляю, как накалилась моя золоченая броня! Наконец внизу мелькнула прогалина. Анхель резко устремился туда, я за ним.

Впереди обнаружилась длинная и узкая луговина – водораздел между двумя лесными массивами. Мы спустились ниже, и я заметил мерцающий на солнце бурливый ручей. Анхель, почти не тормозя, нырнул прямо в него, и я за ним. Ручей оказался совсем мелкий – еще немного, и с размаху воткнулись бы головой в дно. Студеная вода фонтаном выплеснулась на берега, затрещали камыши. Анхель распластался на дне, но его спинной гребень все равно торчал из воды, как плавник гигантского золотого карпа.

– Хорошо! – пророкотал он.

Я только блаженно прикрыл глаза. В самом деле, оказаться в холодной воде после долгого полета в самый солнцепек было потрясающе.

Остыв, мы выбрались на берег, и Анхель тут же обратился в человека. Передо мной снова стоял лысый пенсионер-грибник в стоптанных резиновых сапогах. Контраст с огромным золотым драконом был чудовищным.

– Никогда не видал подобного леса, – сказал я, выбираясь из ручья тоже человеком. – Как, ты сказал, его называют?

– Великий заповедный лес Эверн, – ответил Анхель. – Чтоб тебе было понятнее – по площади он равен Европе.

– Тут люди-то есть?

– Почему нет, – пожал плечами травник. – На юге, в горах Дымянки, и дальше к морю – много человеческих городов. Да и поблизости, вдоль реки, есть какие-то выселки. Но в лес смертные не суются…

Солнце стояло в зените. Воздух дрожал от жары, над луговыми травами гудели пчелы и порхали бабочки. От запаха цветов голова шла кругом…

Я – золотой дракон! Неужели правда?

Ясно, что Анхель скажет мне все что угодно, если это в его интересах. Но черт, до чего меня грели его слова! Я боялся и желал поверить в них…

Но если Анхель не соврал, то, в самом деле… Как же Черный клан?

Кто они мне? Зачем?

«Золотые драконы не создают кланов, – вспомнил я слова Грега. – Золотые и серебряные драконы – всегда одиночки…»

– Что такое власть? – неожиданно спросил Анхель.

– Ну… – Я задумался. – Возможность распоряжаться другими. Это с одной стороны. А с другой – ответственность за тех, кто тебе подчиняется…

– Достаточно. Вполне типичное определение для стайного существа.

– Я – не стайный, – возмутился я. – Золотые драконы не бывают стайными!

– Для золотых драконов власть – это прежде всего власть над собой. Свобода распоряжаться собой по своему усмотрению, действовать по своей воле. Иными словами, власть – это свобода. Но это сложно понять теоретически тому, что сам не свободен.

– Ты обо мне?

– Ага. Ты не свободен, Алексей.

– Это я-то не свободен??

– Конечно. Ты же подчиняешь себя интересам клана.

– Ну, доля правды в этом есть. У меня есть обязательства. Но внутри, в душе…

– Я не сказал, что это плохо, – уточнил Анхель таким тоном, по которому было совершенно ясно, что произнесено это из вежливости. – У смертных лояльность родичам тоже считается добродетелью.

– Но что тогда не так?

Он пожал плечами:

– Я, честно говоря, не понимаю, зачем ты так цепляешься за клан. Зачем по доброй воле, едва освободившись от цепей обязательств, снова лезть в ту же ловушку?

Я хорошенько подумал и ответил:

– Как бы то ни было, я туда уже влез. И обратного хода не будет, если ты об этом. Нужен мне клан или не нужен, золотой я дракон, или черный, или полосатый – я уже в клане и бросить его не могу. Я своих не предаю!

– Сколько пафоса! – усмехнулся Анхель. – Разве ты не понимаешь, что каждый в ответе только перед самим собой?

– Как это?

– Скажи, ты управляешь своей судьбой? Ты провидишь будущее?

– Конечно, нет!

– Если твоя воля сильнее судьбы, ты имеешь право обещать. Если нет – ты ничем не отвечаешь за свои слова.

Я не нашелся что ответить.

– А где нет долга – нет и предательства, – заключил он. – Есть только личное решение.

– Типа, «я своему слову хозяин: захотел – дал, захотел – забрал»?

– Точно. Для сильного его воля – единственный закон. Он определяет правила, он меняет их по своему усмотрению. В этом нет ничего аморального. Разве боги ведут себя не так же?

– Но я не… – Я осекся, вспомнив слова Анхеля.

«Золотые драконы – боги в этом мире».

Вот он и рассуждает как бог. А я спорю с ним с позиции простого смертного.

Но ведь я – дракон…

Я не видел в его рассуждениях никакой ошибки. Неужели он прав?

– Вот именно, – сказал Анхель. – Ты уже не смертный, а все еще мыслишь их категориями. Но это временно. Пока ты слишком юн и робок, чтобы принять истину во всей ее устрашающей полноте. И чересчур слаб, чтобы принять ответственность за себя и свою жизнь – потому и перекладываешь ее на тех, кто сильнее.

– Так ты считаешь меня слабым?

– Безусловно.

Я промолчал, подавляя злость.

– И то, что ты стал драконом, неважно. Все эти когти, клыки и прочие атрибуты ничего не значат, – безжалостно продолжал Анхель. – Ты слаб не как дракон. Ты слаб как личность.

– Но я в самом деле пока слаб. Даже для дракона. Я еще очень мало знаю, умею…

– Сила не в этом.

– А в чем?

– Не сомневаться в себе. В том, что будет так, как ты решил. Вне зависимости от того, кто ты: человек или дракон…

Я задумался. Да, таким я никогда не был. Я всегда сомневался и в себе, и в своих действиях, в своих решениях и в своей правоте. Взвешивал по сто раз, прежде чем что-то предпринять, либо поступал, не думая о последствиях вовсе… Так, значит, это и называется – быть слабым?

«Анхель совсем меня заговорил! – подумал я с досадой. – Заморочил голову россказнями о золотых драконах, о силе и власти… Разве я за этим сюда пришел? Нет, я пришел, чтобы спросить его… о чем-то очень важном… Черт, забыл…»

– Но я смотрю, ты заскучал, – переменил вдруг тему Анхель. – Не вернуться ли нам к уроку ботаники?

– Только без пыльцы, если можно! – воскликнул я, сразу взбодрившись и на всякий случай отодвинувшись от травника.

– Никакой пыльцы! – пообещал он. – Взгляни-ка на это растение.

Да уж, не заметить багровые бутоны было бы трудно. Словно кто-то раскидал в траве полдюжины рубинов с вишню величиной.

Я присел на корточки и прикоснулся к плотно закрытому бутону странного цветка, почти ожидая ощутить под пальцами холодный твердый камень.

Конец ознакомительного фрагмента.