С каждым прожитым мгновением становилось только хуже, откуда-то из глубины подсознания всплывали воспоминания, всё, что было связано с огнём, ежесекундно терзало Джона. Война – это не место для рефлексирующих слюнтяев, это боль, слёзы, кровь, смерть и огонь, много огня. Он кроется за каждой выпущенной пулей, за каждым сбросом, всё, что придумали люди для уничтожения себе подобных, скрывает в себе огненную стихию, самого страшного и циничного убийцу. Если честная сталь, которую ты сжимаешь в руке, подразумевает собой праведный поединок, то рождённая в тесных каморах вспышка разит на расстоянии или сеет всепожирающее пламя, оставляющее после себя лишь обугленные костяки.

Сколько подобных картин довелось Джону повидать воочию, трудно сосчитать, рано или поздно человек черствеет и уже перестаёт воспринимать эту картину как нечто ужасающее. Мысли покрываются туманом войны и превращают разумного в бездушного киборга, в машину смерти, которая живёт инстинктами: «Убей врага и не дай ему погубить тебя».

Почему-то сейчас, находясь внутри бушующего пси-ядра, Сол не мог отрешиться, не мог спрятаться, и лишь раз за разом пропускал через себя этот адский огонь. Временами ему казалось, что он слышит ту сущность, которая однажды уже попыталась взять над ним вверх, слышит, как она смеётся своим клокочущим голосом, издевается над ним, как бы говоря: «Ну что, человечек, ты думал, что победил древний дар богов? Наивное ничтожество, ты смог отсрочить своё падение, и теперь поплатишься за недальновидную дерзость!»

А может быть, это были лишь собственные мысли. Бывший десантник и разжалованный баронет уже очень давно начал сходить с ума от всего, что творилось с ним так бесконечно долго. Иногда он скатывался в некое состояние полузабытья, но укрыться на продолжительное время всё равно не мог, сущность раз за разом настигала его, и мучения запертого в эфемерной клетке человека, казалось, продлятся вечно.

В какой-то момент Джон осознал, что больше не может сопротивляться, что уже практически потерял самого себя, всё то, чем он жил, к чему стремился, с кем рядом шёл, постепенно улетучивалось, а весь этот пустой объём заполняло безумие. Он все чаще ловил себя на мысли о том, что ему не стоит сопротивляться, что нужно принять сущность, и эти размышления стали все чаще посещать его. Человек, невзирая ни на что, боролся, сопротивлялся, искал выход и не находил. Все реже ему удавалось сохранять хоть и относительную, но ясность мыслей. И вот однажды, благодаря одной из таких коротких вспышек, Сол смог понять, что дальше так продолжаться просто не может, необходимо принимать решение, и именно в этот миг просветления бывший десантник его принял, и как только он это осознал, то понял, что выход на самом деле у него есть. И устремился туда, в самый центр пси-ядра, где и зарождалась вся эта вакханалия, то место, в которое просто так было не дотянуться.

Человек или его мыслеформа летел куда-то вперёд к искрящемуся, словно пылающее солнце, шару. Джон прекрасно понимал, что сам истинный размер этого образования ничтожен, и пытался осознать, каков же тогда он по сравнению с ним. Солу казалось, что он пробивается вперёд целую вечность, жесточайший напор плотных энергопотоков не хотел пускать его в святая святых, но отчаявшийся узник рвался и рвался туда в надежде сгореть окончательно, раствориться, умереть человеком, лишь бы не терять себя в огне безумия.

Эта гонка затянулась надолго, невозможно было оценить временные показатели, но простому калининградскому парню пройденная дорога представилась целой вечностью, и чем ближе он подлетал к средоточию собственной энергетической сущности, тем яснее понимал, что конец близок. Внешние, опаленные ментальным огнем оболочки начали облетать, а его собственный дух стал истончаться. Однако всё рано или поздно заканчивается, как подошёл к концу и этот бесконечно длинный путь, и вот когда практически потерявший смысл существования человек уже готов был расстаться с жизнью, давно примирившись с этим, он вдруг ясно осознал, что не умирает. Более того, Джон перестал ощущать терзавшие его муки и просто висел в пространстве, заполненном ярчайшим светом, крохотный светлячок на фоне чего-то несоизмеримо большего. Словно заворожённый, он молча наблюдал за этим чудом. Вот оно – истинное пси-ядро, ярче самого яркого света, ярче всего, что Сол видел прежде, чистая энергия, не загаженная никаким посторонним сродством, отравлявшим его существование бесчисленные эоны времени. Осталось сделать последний рывок, и он закончит свой путь.

– Значит, это и есть я, – подумал мужчина, а в следующую секунду почувствовал рядом с собой постороннее присутствие, а ещё через несколько мгновений он услышал такой знакомый до боли и ставший родным голос.

– Хозяин! Ты смог меня найти!

Джон не поверил самому себе, ведь ему показалось, что он узнаёт этот характерный говор.

– Пыржик, это ты? – боясь услышать ответ, спросил бывший имперский десантник.

– Конечно же, я, материнская структура настоятельно требовала всегда оставлять резервную копию на случай чрезвычайных ситуаций, и, как я уже давно понял, она произошла. Что случилось, хозяин?

– Пыржик, скотина, ты живой! А я думал, что навсегда тебя потерял! Ты же переместил свой разум в скафандр и дрался с той энергетической тварью в ледяной пещере, пытаясь меня защитить, так и бился до последнего, – мысленно вскричал Сол.

– Значит, я смог? – поинтересовался посредник.

– Смог, дружище, смог! Ты дал мне время, чтобы мне удалось прийти в себя и прикончить это создание.

– Ты пришёл за мной, хозяин?

– Нет, – грустно признал Джон, – я уже и не надеялся повстречать тебя вновь и шёл сюда умирать, – честно поведал землянин горькую правду своему самому близкому другу.

– Что-то я не узнаю тебя, Джон, похоже на то, что ты сдался, но ты ведь не из таких!

– Я устал бороться, у всего есть предел и, видимо, даже у меня. Да я даже не уверен, что ты настоящий! Лучше быстрая смерть, чем бесконечно долгое угасание в этом безумии.

– Но теперь ты не один, теперь мы снова вместе, – мягко промурлыкал голос.

– Даже если ты мне не чудишься, это бесполезно, малыш, это всего лишь значит, что узников стало двое.

– Вот уж не думал, что буду называть тебя терпилой, – резко сменил тон посредник, и в его голосе прорезались какие-то блатные нотки, выуженные ещё при первом знакомстве из подсознания своего носителя, – эту клетку построил я, да и не забывай – всё, что создано, рано или поздно можно разрушить.

БОРТ КУРЬЕРСКОГО КОРАБЛЯ «НИРИГАРУ»

Вот уже около суток Девика тщательно исследовала третью по счёту от местного светила планету. К сожалению, гипотетическое наличие атмосферы не помогло решить основную проблему, среда оказалась непригодной для дыхания человека и лагрианки, она практически полностью состояла из агрессивных газов с большим количеством углекислоты. Однако искину удалось определить наличие структур явно искусственного происхождения, энергетической активности не наблюдалось, но все равно оперативница СБС решила на всякий случай обследовать каждый из найденных объектов. Увы, хоть это и действительно оказались рукотворные постройки, они были уже очень давно заброшены и практически полностью разрушены безжалостным временем, ничего, что могло бы хоть в чём-то помочь потерпевшим бедствие разумным, найти не удалось. Тем не менее пришлось тщательно проверить каждый закоулок, прежде чем начинать изучать следующую планету. Во всяком случае, теперь с уверенностью можно было сказать, что в этих местах, хоть и достаточно давно, но появлялись другие представители разумной жизни, по крайней мере, они попали туда, где хоть кто-то когда-то бывает.

Любой спуск на космическом корабле на поверхность планеты всегда сопряжён с некоторым риском, особенно если имеются ограничения по количеству топлива, а они у экипажа, состоящего из агента Такс и арестованного псиона, были. Тем не менее кое-какой резерв девушка выкроить смогла, поэтому и предпочла досконально изучить все отмеченные координаты, прежде чем прорываться через гравитационный колодец. Оставалась последняя надежда, что ещё одна небесная странница с признаками атмосферы позволит, по крайней мере, переждать до прибытия помощи без риска медленно задохнуться в тесноте курьерского корабля. Четвертая планета находилась слишком близко к звезде и вряд ли там можно хоть что-нибудь найти.

Изучение подошло к концу, и Девика вывела судно на орбиту. Затем оперативница проложила новый маршрут, лететь предстояло около трех часов, и устало откинулась в ложементе, намереваясь немного поспать, но её планам не суждено было сбыться. Неплохо отдохнувший за время её напряжённого труда преступник вновь подал голос.

– Желтопузик, а тебе не кажется, что мы давно должны были подкрепиться? Или ты решила заморить меня голодом? Хочу тебя предупредить, что я в таком состоянии становлюсь чрезвычайно болтливым, это моя физиологическая особенность. Представляешь?

– Я кормила тебя семь часов назад и, представь себе, тоже голодна, но терплю, наши ресурсы ограничены, и нам с тобой надо на полном серьёзе рассматривать вариант, при котором предстоит длительное время ожидать появления какого-нибудь случайного корабля. Мне пока не удалось ничего обнаружить, остатки древних строений не в счёт. У нас нет оборудования для того, чтобы определять возраст этих построек, может быть, им тысячи циклов, а, может быть, и миллион, кто его знает, в любом случае, без гипердвигателя нам придётся болтаться в этой системе очень долго. Так что, будь любезен, поумерь свои аппетиты и потерпи.

– Какие ресурсы, девочка?! У нас же есть пищевой синтезатор, а система жизнеобеспечения рециркулирует воду.

– Картриджи не бесконечные, как и их запас, корабль не рассчитан на длительные путешествия, это же курьер, так что экономить придётся и, может быть, очень даже жёстко. Но пока ещё до этого далеко, ладно, так и быть, поедим, но учти, рацион в любом случае будет уменьшен.

– Почему-то мне кажется, что ты винишь меня во всём произошедшем, – по-прежнему жизнерадостным тоном сказал Сайрус.

– А кого мне ещё винить? Из-за тебя мы оказались непонятно где, с весьма призрачными шансами на спасение.

– Девочка моя, ты вроде на дуру не похожа. Причём здесь вообще я? Ну, совершил я небольшой проступок, ну, нажил врагов, но подставил-то тебя не я. Думаю, ты смогла уже просчитать, кто мог это сделать. И как тебе результат?

– Ты есть-то будешь, трепло? – проигнорировала его выпад девушка. – Мои умозаключения тебя не касаются.

– Так ли это на самом деле, красавица? Хотя бы себе самой не ври, перед лицом возможной смерти это делать просто глупо.

– По-моему, Сайрус, ты слишком забываешься. Мы с тобой не друзья, ты преступник, а я представитель власти.

Псион заливисто и вполне убедительно рассмеялся во всё горло.

– Ты – представитель власти?! Ты – пешка в руках тех, кто хочет поставить таких, как я, и таких, как ты, под контроль, сделать своими рабами, чтобы при помощи нашего дара делать то, что им самим не под силу! – резко сменил он свой тон на предельно жесткий и яростный.

– Ты сам решил использовать свои способности для достижения преступных целей, а я при помощи них ловлю таких, как ты, – прервала его монолог девушка, – так что не стоит нас равнять.

– Лагри-лагри, ну вот смотрю я на тебя, и мне кажется, что ты жила в каком-то идеальном мире или, скорее всего, думала, что в нём живёшь, а он не такой! Он полон дерьма и крови, и я с пятнадцати циклов пытаюсь в нём выжить! Так что тут ты, пожалуй, права, не стоит нас равнять! Давай уже мне мою пайку! – псион откинулся в ложементе и замолчал, уставившись в центр светящейся панели, расположенной на потолке.

Девика, ни слова больше не говоря, направилась в сторону компактного пищевого синтезатора, набрала комбинацию цифр, и через тридцать секунд достала из блока выдачи комби-кейс, разделённый на три секции, в каждой из которых находилось выбранное ею блюдо. Отнесла пищу преступнику и, вернувшись, повторила заказ, но уже для себя, после чего не имея особого желания находиться сверх положенного времени рядом с постоянно треплющим нервы преступником, удалилась в рубку, где принялась не спеша принимать пищу, периодически посматривая на показания приборов.

Оперативница успела приговорить два из трёх отделений и уже приготовилась насладиться освежающей желеобразной массой, заменяющей напиток, когда внезапно на одном из экранов побежали строчки отсчёта и раздался голос искина:

– Зарегистрирован технологический объект, предположительно повреждённый космический корабль. Класс неизвестен, признаков энергетической активности не обнаружено.