10

– Стоять! Лицом к стене.

Лязгнула дверца в решётке.

– Шевелись!

Прапорщик толкнул заключённого кулаком в спину, а пинком под зад заставил просеменить до середины камеры для допросов.

Насмешливый голос прокомментировал его вынужденное рвение:

– Не торопитесь. У нас полно времени.

В ярко освещённом помещении его ждали двое: майор госбезопасности с грубым лицом и в слишком узкой для его мощной фигуры шинели. Рядом стояла симпатичная молодая женщина с погонами старшего лейтенанта.

«Подстилка, – тут же окрестил её человек в наручниках. – Но не майорская. Рылом не вышел».

Он уселся на привинченную к полу табуретку. Повертел головой по сторонам. Потом окинул женщину жадным взглядом, присвистнул.

– Не хочешь развлечься? – спросил он и нагло поинтересовался у майора: – Оставишь нас ненадолго?

Тот никак не отреагировал на вызывающий тон, заглянул в личное дело.

– Коваленко Игорь Максимович?

Заключённый скосил на него один глаз, продолжая оценивать женские колени. Затем удовлетворённо кивнул, словно что-то решил для себя, и всё тем же развязным тоном ответил:

– Можно подумать, вместо меня кого-то другого притащили. Что ты, майор, вокруг да около? Давай чайку для начала попьём, а потом поведаешь – зачем вызвал.

– Попьём, – тут же согласился майор. – Немного позднее и погорячее. И пока чайник закипает, хотелось бы услышать о причинах, которые десять лет назад вынудили вас так поспешно покинуть страну.

Коваленко подмигнул женщине, повернул голову к мужчине и спросил:

– Каждый раз одно и то же. «Почему?» – «Потому!». Не надоело?

– И всё-таки? – майор был настойчив.

– Прозябание, – заключённый с досадой дёрнул плечом. – Серое и унылое. Крутишься, как белка в колесе, а перспектива одна – дотянуть до зарплаты.

– Прямо юла какая-то, – воскликнул майор и переглянулся с женщиной. – Ещё вчера он сорил деньгами по кабакам, совал шлюхам тысячи в трусы, а потом вдруг всё бросил и рванул в дальние края, будто ему под зад скипидаром плеснули. Интересно, в какой же это момент насыщенная приятными событиями жизнь показалась серой и унылой?

– Мир захотелось посмотреть.

– Скорее, чтобы здесь за решётку не попасть.

– И это тоже. Компания, знаете, неподходящая появилась.

– Захотелось разбавить удовольствия приключениями?

– Примерно, так. В конце концов мало ли экзотических стран на свете. Море, пальмы, знойные женщины в бикини…

– Чёрные? – перебил майор.

Коваленко запнулся, кинул на него подозрительный взгляд. Он выглядел слегка ошеломлённым, а в голосе появились хриплые нотки, когда решил уточнить:

– Кто?

– Женщины в бикини. Чёрные?

– Разные, – ответил Коваленко и пробурчал себе под нос: – Чёрные, белые, красные.

Майор ухмыльнулся:

– Прямо элитный бордель какой-то. Выбирай – не хочу.

Коваленко пожал плечами и осторожно повторился:

– Разные. Выбор-то неограничен. Просто захотелось всего в жизни попробовать.

– И как она, жизнь? В розовом цвете или чёрном?

– Что вы так вцепились в этот чёрный цвет?

Майор переглянулся с женщиной. Та отрицательно покачала головой, по-прежнему предпочитая слушать, а не говорить. Тогда он пояснил:

– Нас интересует Африка. Точнее, Иностранный легион.

Коваленко набычился, присохнув взглядом к пластиковой ленте наручников… Несколько лет назад деньги у него водились. Служба в Иностранном легионе была непыльной. Алкоголь, проститутки – этого хватало с избытком. В общем, по закону подлости или божьему промыслу, но когда-то же всё должно было закончиться – пришлось бежать и оттуда…

Майор прошёлся вдоль стены. Остановившись перед дверью, о чём-то задумался.

Женщина устроилась на стуле напротив заключённого, закинула ногу на ногу, сцепив пальцы с ярко-красными ногтями на колене. Затем принялась рассматривать носок сапога, точно выискивая скрытые дефекты на лакированной коже.

Коваленко исподлобья разглядывал тень от юбки на её бедре, пытаясь определить – она в чулках или колготках.

Все трое молчали, словно в ожидании сигнала, которого всё не было.

Пауза затягивалась.

Наконец Коваленко вскинул голову, вытянул перед собой руки:

– Эй! – позвал он. – Гангрену мне хотите организовать?

Женщина слегка повернула ступню в сторону, продолжая рассматривать лак на сапогах. Майор громыхнул ботинком в железо двери.

– Снимите, – приказал вбежавшему конвоиру, указав подбородком на наручники.

Растирая багровые рубцы на запястьях, Коваленко проводил спину прапорщика задумчивым взглядом. Уверенности у него слегка поубавилось.

«Что-то паршивое сегодня произойдёт – это точно, – подумал он и вздохнул. – И это что-то, скорее всего, будет сюрпризом. Очень и очень неожиданным сюрпризом. Майор, конечно, что-то разнюхал, но несёт всякий бред, а эта подстилка… в камеру бы её, где десяток мужиков годами фото бабы даже в телогрейке не видели… там бы свои ляжки показала, сучка…».

– Что за странные вопросы? – спросил он и снова вздохнул. – С французами я давно в расчёте. Они там – я здесь. А вам всё чего-то неймётся.

Майор мгновенно уловил и этот вздох, и нервно дёрнувшийся кадык. Возникло острое желание приложить наглеца пару раз мордой в шершавый бетон стены, чтобы ускорить процесс общения, но он решил, что для такой обработки время пока не пришло.

– Ну, так что, любитель экзотики, сыграем с судьбой в рулетку?

Коваленко поёжился:

– Да нет, не надо. Спасибо, конечно, но не хочется. Наигрался.

Майор полез за пазуху, вытянул фотографию и двинулся к нему. Подойдя вплотную, прихватил снимок двумя пальцами за уголки.

– Знакомая рожа? – спросил он. – Тот, что слева в кепи?

Коваленко всмотрелся в картонный прямоугольник. Мужчину на снимке он вспомнил с полувзгляда: тут сомнений и быть не могло – капрал из парашютно-десантного полка Иностранного легиона. Его взвод на месяц отправили к ним для обучения. Вроде бы его звали Креспин. Правда чаще всего он видел его рядом с армейским вертолётом, да и то через колючку – спецназ как-то не пылал жаждой общения с остальным контингентом. Потом в городе встречал несколько раз. А вот как объяснить, кто он такой, понятия не имел. Поэтому молчал, ожидая следующего вопроса, чтобы определиться, что именно этой парочке надо.

Конец ознакомительного фрагмента.