Нет, Норман не кричал, не метал молнии, не сотрясал воздух кулаками, и от этой ледяной неумолимой уверенности в его глазах волосы на голове становились дыбом.
Если он и был обескуражен или возмущен, то очень хорошо скрывал чувства под маской невозмутимости. В этом был весь Дэниэл Норман. Никакое потрясение не выбьет его из колеи. Завидная сдержанность, или дьявольская хладнокровность.
А ведь все могло быть иначе. Если бы он усмирил свою гордыню, слепую ярость, упрямое равнодушие, если бы принял от жизни то, что она давала ему. Жесткое чудовище владело его душой. Дэниэл презирал себя, больше, чем она думала. Никогда он не забудет, что сделал с ней, с их общим не рожденным ребенком, чего лишил ее и себя. Сердце его замерло, он перестал дышать, когда, подняв голову, Крис встретила его взгляд.