Глава 7

Москва

Дмитрий

Чувствую себя мерзавцем. Никогда не задумывался, какого это – потерять голову из-за женщины. И вот, пожалуйста. Разумом я понимаю, что моей большой вины в случившемся нет, но все равно ощущаю себя негодяем. После моего возвращения в Москву прошла неделя, а я все не могу забыть малолетнюю дурочку, которая никак не покинет мои мысли и фантазии. Черт возьми, я просто помешался на ней. Как мальчик в период гормонального взрыва. Как подросток, впервые вкусивший запретный плод. Как иначе объяснить происходящее?

Любовь?

Какая любовь? Мы с ней даже не говорили почти. Ничего толком друг о друге не узнали. Все отношения – один голый секс без тормозов, самый бесбашенный и сумасшедший секс в моей жизни. Я и правда не думал, дожив до тридцатника с гаком, что такое бывает. Оказалось, что вон оно как. Простреливает. Навылет, до кишок. Заседает где-то на подкорке сознания, и не дает покоя. Я даже ловлю себя на мысли, что было бы неплохо напиться до бесчувствия, чтобы хотя бы ненадолго обрести забвение.

Когда Маша сбежала тогда, я через какое-то время успокоился. Самонадеянно подумал, что никуда не денется. Я взрослый, успешный, любая из ее подруг побежала бы за мной по свистку. И Маша явно ко мне тоже испытывает чувства. Нельзя подобное безумие в постели имитировать. Думал: угомонится, остынет, сама придет. Ага, мечтай.

В университет утром она не пришла.

Я чувствовал себя идиотом в десять вечера, стоя под дверями ее квартиры. Но она не открыла. Соседка сказала, что Маша уехала на такси утром. Оставалось только догадываться куда. Конечно, домой к родителям. Куда ей еще идти? В клубе ее не было, в балетной школе сказали, что она отпросилась. Адрес семьи Красавиных я знал, но поехать туда не мог. И как бы это выглядело? Что сказать?

«Маша, у нас еще два дня»?

Глупо.

«Поехали со мной»?

Пошло.

«Я тебя люблю»?

Неправда.

Хотя сейчас, черт побери, когда все во мне горит и болит, утратив ее, я начинаю сомневаться.

В институте до моего отъезда Мария так и не появилась, в своей квартире тоже, хотя я честно дежурил по вечерам, как дурак. На что надеялся?

Телефон у нее был отключен, но я продолжал слушать автоответчик, в глупой надежде на чудо. Оставляя миллион сообщений.

В тот вечер, когда я собирался выехать в Москву, решил задержаться еще на ночь. Предположил – Маша решит, что угроза миновала и вернется домой. Я ночевал в машине возле ее подъезда.

Она не появилась. Видимо, не судьба.

Я так думал, пока ехал по трассе в сторону Москвы, чувствуя себя полностью разбитым и опустошенным. Но не виноватым. Как бы не вспылила Красавина, оскорбившись, что у меня есть девушка, она повела себя глупо и трусливо, выбрав позицию страуса, который прячет голову в песок. Она испугалась того, что случилось между нами. Возможно, Полина, моя подружка, стала поводом, который Маша использовала, чтобы завершить то, что ее слишком потрясло. Она маленькая девочка, и я понимаю ее отчасти. Ее страхи и опасение. Даже ее недоверие.

Не могу понять себя в этой ситуации. Себя – уравновешенного, хладнокровного, взрослого, умного мужчину. Почему я до сих пор думаю об этом?

Вернувшись в родные места к привычному образу жизни и… к Полине. Я честно пытался жить так, как раньше, до Твери, до Марии Красавиной. И даже получалось. Полина ничего не замечала… сначала, и так искренне радовалась, что мы снова рядом. Первые дни и выходные мы провели вместе в моей квартире на Чистых прудах. Я проявлял необычайную нежность и внимательность, что, скорее, было продиктовано чувством вины за измену, нежели искренними чувствами. В постели у нас с Полей проблем никогда не возникало, но это не было огнем, вспышкой, стихией. Я не терял разум, не летал со звездами. Банальный, обычный, скучный секс пары, у которой давно закончилась фантазия. А ведь и правда… Мы уже пять лет вместе, и я ни разу не задумался о браке. О детях. Это ли не знак?

Первый скандал у нас случился два дня назад, когда я нечаянно назвал Полину Машей. Не во время секса, слава Богу. В магазине. Мы что-то выбирали, а я опять был в своих воспоминаниях и сорвалось. А вчера я забыл, что мы с Полей договорились пойти в кино. Я приехал домой с работы, лег спать, а часов в десять вечера она мне позвонила, сообщив, что я мудак. Слышать от нее такое – нонсенс. Полина – династический прокурор. Вся ее семья сплошные судьи и прокуроры. Мы и познакомились с ней на судебном процессе.

Поля старше меня на два года. Но отлично выглядит, и ей не дашь больше тридцати лет. Высокая, очень стройная шатенка с серо-зелеными глазами и веснушками на носу. Стильная, но сдержанная в выборе гардероба, в силу профессии. Очень серьезная, умная, образованная и интеллигентная. Мои бы родители ее оценили по достоинству и одобрили. Вначале отношений мы говорили часами, сутками… У нас было так много общего. Работа, планы, амбиции. Мы делились опытом и строили грандиозные новые теории. Секс занимал в наших отношениях не самую главную роль, хотя тоже имел место быть. К тому же Полина уже была однажды замужем, еще в институте. Ранний неудачный брак. И теперь она не спешила, и я ее не торопил. У нее и шестилетняя дочь имеется, с которой мы отлично ладим.

В общем, все сложно. Чувствую себя в полном тупике. Однако на моей работе моральные переживания и всплески никак не отражаются. Заходя в свой офис в центре Москвы, где меня встречает личная помощница Ника Прокофьева с кофе и списком встреч на сегодня, я перестаю быть расшатанным и не выспавшимся из-за очередной бессонной ночи, включая привычный режим трудоголика. Мой разум умеет разделять работу и личную жизнь. Пока умеет… что радует.

Сейчас некогда расслабляться. Я одновременно веду несколько дел, которые пришлось отложить ранее из-за двухнедельных запланированных курсов в Тверском университете. Теперь же предстоит наверстать упущенное время и мгновенно включится в работу. Что я и делаю.

Первое дело весьма банально. Обеспеченная пара, обоим за пятьдесят, решили расстаться, потому что муж нашел помоложе. Жена не собирается уступать ни рубля из семейного бюджета, накопленного за тридцать с лишним лет брака. И супруг без особых претензий. Просто хочет, чтобы все было по закону, и уверенность, что бывшая жена потом не подаст новый иск, не досчитавшись машины или дачи. Такие простые дела мне малоинтересны, но я берусь за них, потому что платят прилично.

Я высокооплачиваемый адвокат, публичная личность. Меня часто зовут на различные шоу и передачи с разборками. Ненавижу все это, но гонорары нужно отрабатывать. Несмотря на то, что внешне кажется, что я вращаюсь среди пиарщиков, звезд шоу-бизнеса и журналистов, всего этого избалованного испорченного бомонда, многие приближенные знают, что я крайне редко участвую в вечеринках, не общаюсь с клиентами за стенами суда или офиса. Я живу своей жизнью, которая отгорожена от всех избалованных людей с экранов телевизора массивными стенами. Я иначе воспитан, и никогда не буду вращаться внутри этой мерзкой клоаки. Мне и так приходится по долгу службы видеть и слышать слишком много грязи. Да, ради гонораров, иногда и мне приходится поступаться принципами и играть нечестно, но только в случае если я уверен на сто процентов, что меня никто и никогда не подловит на грязной игре. Иначе в моем деле просто нельзя. Или ты честный и бедный, или такой, как я. Иногда приходится хитрить, искать грязное белье, платить частным детективам. Это низко, но работает.

Кстати, второе мое дело как раз из категории «непростых и требующих особого вмешательства». Развод сынка нефтяного магната и известной российской фотомодели. Развод сложен тем, что в браке парочка продержалась недолго – три года. Алиса сама подала на развод, заявив, что муж ее бил, неоднократно изменял. При этом, рассказывая свои дикие истории, девушка так искренне плакала, что я совсем ей не поверил, но за дело взялся, потому что был в курсе некоторых дел непутевого муженька красавицы. Проблема заключается в брачном контракте. Он составлен таким образом, что изменяющая сторона в случае развода ничего не получит. И вот вчера супруг Алисы прислал мне многочисленные фото с вечеринок, где его жена вела себя вызывающе. Есть снимки с поцелуями и непристойными обжиманиями с другими мужчинами. Выглядит все это, мягко говоря, не очень. Но я спокоен. Сцен секса нет. А поцелуй, даже ниже пояса, если целует не она – это не доказательство. Тем более, у меня есть справки о ее побоях, многочисленные свидетели неадекватного поведения горе-супруга. И мои проверенные сыщики достали просто взрывное видео супруга Алисы в вип сауне с проститутками. Досталось оно мне нелегально, но кому это будет интересно после оглашения судебного решения?

Есть еще один момент в моей работе, который меня напрягает. Не очень люблю работать с женщинами. Не поймите неправильно. Ничего личного. Просто женщина в разводе – это потенциальная хищница и несчастная девочка одновременно. Во мне они видят не только защитника, но и мужчину. И это, порой, их сбивает с пути истинного. У меня наготове несколько вариантов отказа в сексуальных отношениях с моими клиентками, которые поступают регулярно. Последнее случилось сегодня утром. Алиса, узнав, что ее дело в «шляпе» бросилась мне на шею со словами благодарности, а потом полезла в брюки, причем так естественно, словно для нее это было банальным и рутинным делом. Пришлось объяснить, что я не имею права вступать с ней в отношения, ибо если об этом станет известно меня от ее дела отстранят и ей придётся иметь дело с другим, возможно, менее опытным адвокатом. Обычно данная отговорка действует мгновенно, но Алиса не из тех, кто сдается. Она убрала руки от моей ширинки, и многозначительно улыбаясь, пообещала, что найдет меня, когда я перестану быть ее адвокатом. Вот уж осчастливила. Многие, кстати, пытались… Найти. После. Безуспешно.

В общем, день проходит не очень обременительно. Уже около восьми вечера, когда я собираю бумаги, заглядывает Ника, моя помощница, сообщая, что ко мне поднимается Полина. Я киваю, ощущая внутреннее напряжение. Черт, я устал сегодня, и вечерней сцены с выяснениями отношений не выдержу.

– Привет, уже уходишь? – спрашивает она с порога, оценив ситуацию и меня, в пиджаке и с пальто в руках.

– Пойдем поужинаем где-нибудь? – предлагаю я, привычно целуя ее в щеку. Полина неопределенно пожимает плечами, пристально рассматривая меня. У нее какой-то странный взгляд, отстранённый и задумчивый. И выглядит она иначе сегодня. Никаких брючных костюмов и юбок-карандашей с тщательно отутюженными блузками. Темно-бордовое платье выше колен, отлично подчеркивающее ее стройную фигуру, сапожки на высоком каблучке и ярко-красное распахнутое пальто. Волосы красивого медового оттенка распущенны по плечам, губы накрашены красной помадой.

– Ты точно куда-то собралась, – улыбаюсь я мягко, испытывая странное чувство. Теплое. Она мне дорога, и мне приятно видеть ее такой раскрывшейся, красивой. Я всегда вижу ее именно такой, но наедине. Выходя за пределы нашего мира, Поля все время надевает свою светскую скорлупу, как и я… У нас много общего, ее дочь меня любит. Мы идеальная пара, но я все время думаю о другой.

– Да… – она неуверенно кивает, проходя к моему столу, бросая на него дизайнерскую сумку, которую я дарил на нашу третью годовщину. Я вижу, как сильно она напряжена.

– Что случилось? – встревоженно спрашиваю я, подходя сзади и кладя ладони на хрупкие плечи, с удивлением замечаю, что она дрожит.

– Хочу, чтобы ты правду сказал, Дим, – тихо, почти шепотом произносит Полина. Это настолько непривычно. Она – прокурор. В жизни такая же уверенная и жесткая, как на суде.

– О чем ты, Поль? – я опускаю голову на ее плечо, потираясь колючей щекой о ее нежную кожу. Она пахнет удивительно. И дорого. Духи тоже дарю ей я. Обычно. Все пять лет. Я не помню, как Полина пахла до меня…

– Только не унижай меня ложью и оправданиями, – выдыхает она почти со всхлипом, резко отстраняясь. – Я тебя люблю, ты знаешь. Но я не стану терпеть измены. Никогда. Я тебе говорила.

– Поль…

Она поворачивается, глядя на меня глазами полными слез и боли, у меня сердце обрывается, когда я понимаю, что не смогу ей солгать. Она и правда не заслужила.

– Я знаю, Дим. Я чувствую. У тебя на лице все написано, – произносит она надломленным голосом. – Я так оделась, чтобы ты запомнил не серую мышь, чтобы ты помнил, кого потерял.

– Какая мышь? Ты всегда была красавицей! Полина, мы можем поговорить без эмоций? Как взрослые люди? – спрашиваю я, приближаясь. Она протестующе вытягивает руки.

– Нет. Стой. Я все решила. И я не хочу без эмоций. Я устала без эмоций. Ты их где-то получил. И уже знаешь, как это, когда все по-настоящему.

– Это все твоя богатая фантазия, – пытаюсь отрицать очевидное, в очередной раз поражаясь ее проницательности.