Цитаты из книги «Мактуб. Книга 2. Пески Махруса»

произношу фразу, которую, я уверен, она хорошо запомнила, – и, взявшись за упругую задницу, мощным ударом вбиваюсь в ее лоно. Снова и снова. На бешеной скорости, сильнее, глубже, сминая до синяков ее кожу, заставляя кричать, всхлипывать, стонать, умоляя остановиться и продолжать. Тело девушки, взмокшее от пота, порозовевшее от возбуждения, выгибается и дрожит, принимая мой темп, ярость и неистовство, с которыми я трахаю ее. Она сдавленно стонет,

я резко выпрямляюсь, и она тоже пытается, но положив ладонь на лопатки девушки, я вжимаю ее грудью в подушки. Обхватив свободной рукой за талию, приподнимаю выше, заставляя принять коленопреклонённую позу.

отрываясь от ее губ, тяжело дыша, шепчу я и, ускоряя толчки, прикрываю веки от жгучего удовольствия

Крепче сжимая шелковистые волосы, я с склоняюсь над ней, не прекращая размеренных толчков внутрь и наружу. И от каждого соединения наших тел она судорожно вздыхает, с ног до головы покрываясь мурашками. Приподнимаю голову Эрики и, развернув, целую в искусанные горячие губы, раздвигая их языком, проникая вглубь с грудным нетерпеливым стоном. Конечно Рика не остается в долгу и впивается острыми зубами в мой язык. Ну что за неугомонная сучка. Так и напрашивается на порку.

хрипло спрашиваю я, ритмично и неторопливо трахая ее глубокими толчками. Khara (араб. ругательство), это настоящее мучение. Она течет так сильно, что прозвучавший вопрос мгновенно теряет актуальность.

Сжимая пальцами ягодицу, мучительно медленно выхожу и толкаюсь снова, до самого конца. – Скажешь, что тебе это не нравится, Эйнин? – хрипло спрашиваю я, ритмично и неторопливо трахая ее глубокими толчками. Khara (араб. ругательство), это настоящее мучение. Она течет так сильно, что прозвучавший вопрос мгновенно теряет актуальность.

Эрика всхлипывает, плотно сжимая веки и облизывая губы кончиком языка. Тиски ее плоти пульсируют вокруг моего ствола, тугие и влажные, плотно сжимающие каждую вздувшуюся вену. Она ощущается еще лучше и острее, чем я мог себе представить. Горячая и охрененно узкая, идеальная.

Снова проталкиваю внутрь истекающего влагой лона пальцы, проверяя, насколько она готова. Глупая трата времени. Она охрененно мокрая и не менее голодная, чем я. – Почему ты не можешь признать, что хочешь этого так же сильно? – вытащив смазанные свидетельством ее капитуляции пальцы, ударяю по заднице, оставляя красные следы, размазываю влагу по округлым полушариям ягодиц. Еще одним ударом по внутренней стороне бедер раздвигаю стройные ноги, не сводя горящего взгляда с блестящей розовой промежности с набухшими складочками. Обхватив основание члена, направляю бордовую от циркулирующей крови головку к ее входу. Спина покрывается испариной от напряжения и отчаянной нужды. Стремительным толчком проникаю внутрь, растягивая и наполняя собой, задыхаясь от острых невероятно мощных ощущений.

– Никогда не прощу, – сквозь стиснутые губы дает очередную абсурдную клятву, которую не сможет сдержать. – Простишь и будешь просить еще, – ухмыляюсь я, одной рукой стягивая с себя через голову хлопковую кандуру, второй продолжая удерживать дрожащую от негодования Рику. В ушах эхом звучат ее последние слова, приводя в дикое неистовство. Зачем намеренно дразнить зверя, зная, что находишься с ним в одной клетке? Безумная девушка. Она солгала, на это указали ее реакция, голос, интонация, но я все равно в ярости. Дернув шнурок на штанах, спускаю их вниз, освобождая пульсирующий от напряжения твёрдый член. Схватив сбоку еще несколько подушек, просовываю их под живот притихшей Эрики и стаскиваю с приподнятой задницы шёлковые шорты.

Я спала с Зейном и не только с ним, – выдает она. – Kelbeh (сука с арабского), – разъярённо рычу я, толкая ее вперед, наматывая волосы на кулак и прижимая щекой к обтянутой бархатом подушке. Эрика беспомощно падает грудью на ковёр.