Глава 4

Алан Флеминг

«Привет, Эни!

У меня так много новостей, что, боюсь, они не уложатся в одну страницу. Не все хорошие, но ведь настоящая жизнь так и проходит: полоса белая, полоса черная, в промежутках серая, но все равно бьет ключом, а не стоит на месте. И это так здорово, Эни, – ощущать все ее грани.

Четверть масс энергии Вселенной состоит из черной материи, но тем не менее в ней достаточно света, чтобы мы не потерялись в темноте. Когда я об этом думаю, Эни, мне становится намного легче смотреть на многие события из прошлого и настоящего. Я чувствую себя окрыленной и наполненной надеждой, что черные времена никогда не вернутся. Самое важное – плотно закрыть дверь и не оглядываться. Тьма питается нашими страхами и болью, нашими воспоминаниями и боязнью «отпустить». Чтобы войти в новый светлый период жизни, мне пришлось многое «похоронить», но теперь я знаю, что все сделала правильно.

Прости, что гружу тебя своей философией. Иногда я бываю очень нудной. Особенно наедине с собой. Согласись, что о таком не поговоришь с однокурсницами, а если задвинешь подобную тему симпатичному парню – он свалит от тебя, как от чумы. Если тебе тоже скучно, Эни, пропусти эти строчки, я не обижусь.

Итак, к грандиозным новостям. Начну с неприятного. Я завалила экзамен по графике. Честное слово, мне очень стыдно, но я уже усердно готовлюсь к пересдаче. Не думай, что я пустилась во все тяжкие, глотнув нью-йоркской свободы. Педагоги в большинстве меня хвалят, я и сама знаю, что могу учиться лучше, но так сложно сосредоточиться на зубрежке, когда живешь с бойфрендом.

Да-да! Ты не ослышалась! Неделю назад я переехала к самому сексуальному парню во всем университете. Видела бы ты, как бесятся его бывшие подружки, но мне на них абсолютно наплевать, потому что уверена, что мы с ним созданы друг для друга и однажды обязательно поженимся.

Ты думаешь, что все это звучит крайне наивно и глупо, но просто поверь мне на слово: я встретила своего будущего мужа, даже если он сам пока об этом не знает.

Во мне так много эмоций, Эни! Я словно заново родилась и радуюсь, как ребенок, каждому новому дню. Мне хочется кричать во все горло о том, что я навечно влюблена в этот город и до одури люблю Алана Флеминга!

А теперь по порядку. Мы познакомились десять дней назад на студенческой вечеринке. Я не хотела идти, но соседки по общежитию применили самый настоящий гипноз, не меньше, иначе у меня нет разумных объяснений, почему я все-таки согласилась.

И вот я, первокурсница в заимствованной у приятельницы короткой юбке и в голубой блузке тоже с чужого плеча, с двумя такими же «зелеными» подружками оказываюсь в трехкомнатных апартаментах на западе Манхэттена, где собралась вся элита нашего института, состоящая из студентов старших курсов и потенциальных выпускников.

Видела бы ты, как на нас с девчонками пялились. Словно на свежий кусок мяса на прилавке. Я готова была в любой момент сбежать, настолько мне было некомфортно и неловко. Все, кроме нас троих, развлекались на полную катушку, опустошая запасы мини-бара. Длинноногие оттюнингованные красотки с надутыми губами курили и пили так же много, как и их перекаченные парни из студенческой баскетбольной команды. Музыка, дым, танцы – и мы, прилипшие к одному из диванов в гостиной, скромно потягивающие пиво. На более крепкие напитки нам поначалу хватало ума не соглашаться, хотя парни периодически предлагали «расслабиться» и отдохнуть «по-взрослому».

Первой сдалась Ребекка. Не смогла устоять перед Майклом Тревисом. Она умудрилась втрескаться по уши еще в первую неделю учебы, и соблазн оказался просто непреодолимым. Истинный интерес этого смазливого качка в ее сторону читался за версту, но Бекки видела происходящее сквозь розовые очки и алкогольный туман после двух шотов, которыми ее щедро угостил Тревис. Я искренне пыталась вразумить Ребекку, когда она собралась вместе со своим «принцем» отправиться на экскурсию по квартире… В общем, Бекки выбыла из нашего трио. Следом за ней согласилась «расслабиться» Гвен, упорхнув на импровизированную танцевальную зону с Троем Дугласом. Трой выглядел менее опасным, чем Майкл Тревис, и я особо препятствовать не стала.

Остаться одной на диванчике в самом темном неприметном углу было не очень приятно и отчасти даже обидно. Не то чтобы я сильно расстроилась, что на меня никто из присутствующих парней не «запал». Внешне я не проигрываю Бекки и Гвен, но, возможно, мне не хватает уверенности в себе. Отношения, даже кратковременные, меня не интересуют, о чем я давала понять сразу, стоило кому-то из студенческих самцов завести со мной подобие флирта. Тебе может показаться, что я успокаиваю себя подобным образом, но мне действительно было все равно. Находиться в полном одиночестве среди толпы людей для меня абсолютная норма. Я чувствовала себя в сравнительной безопасности, оказавшись по ту сторону всеобщего веселья.

Все изменилось за какие-то считаные минуты, когда в разгар вечеринки ко мне подкатил ОН. Именно так – заглавными буквами. АЛАН ФЛЕМИНГ. Знаешь, Эни, у него совершенно бешеная энергетика. Таким магнетизмом обладают единицы людей, ранее мне не встречавшиеся. Не удивлюсь, если этот парень однажды станет знаменитостью, потому что я просто оцепенела, разинув рот и уставившись на него, как полная дура, случайно наткнувшаяся на перекрестке на своего кумира. Я даже не понимала, что он мне говорил, впав в полный ступор. В голове шумело, ладони взмокли, перед глазами белые точки, мурашки по рукам и сердце как молот – бах-бах-бах. Невероятно, Эни… Я и не думала, что влюбиться можно вот так – за минуту, даже не зная еще имени объекта своих чувств, хотя он и представился, причем даже не один раз.

– Ты странная, Мириам Бенсон. – Так и сказал, а потом рассмеялся, не дождавшись ответа, и сел рядом, сунув мне в руки бокал с шампанским. Я выпила его залпом и только после этого снова обрела дар речи.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – Это было первое, что я спросила.

– Видел несколько раз в кампусе и навел справки. Не благодари за приглашение. – Он вдруг перестал улыбаться и дотронулся до моих волос, потом до щеки. – Я устроил эту вечеринку только для того, чтобы тебя заманить, – признался Алан без намека на смущение, и я безвольно пропала в его глазах, таких черных и бездонных, словно хранящих в кромешной мгле все тайны вселенной.

Эни, я никогда не видела таких пронизывающих темных глаз, в которых кроме порока читалась и глубокая мудрость, недоступная каждому, и обещание… смысла которого я тогда не понимала.

– Хочешь, пойдем в спальню? Ты так смотришь, Мири, словно тебе сейчас это жизненно необходимо, – наклонившись, прошептал он в миллиметре от моих губ.

Я промолчала, потому что в голове не было ни одной здравой мысли. Только его запах, горячее дыхание, черная бездна зрачков и жар, исходящий от мускулистого мужского тела. Улыбнувшись, он забрал у меня пустой бокал и, поставив на столик, медленно поднялся и протянул ладонь.

– Смелее, мисс Бенсон.

Его голос буквально проник в меня, отозвался в каждом уголке тела, заставив задрожать от необузданного влечения, возбуждения или похоти. Точность определения не имеет значения, когда тебя накрывает так, что пальчики на ногах подгибаются, а нижнее белье резко становится тесным и неудобным. Я буквально сгорала от желания оказаться с Аланом наедине, голой и стонущей под ним на мокрых простынях. Я хотела, чтобы он не спрашивал, не оставлял права выбора, а просто взял так, как хочется ему. Жестко, грубо, больно, изощренно – мне было все равно. Абсолютно все равно, как он это сделает. Я приняла бы его любым.

Никакого стыда, Эни, ни капли смущения, ни толики сомнения. Я даже облегченно выдохнула, когда, не дождавшись ответа, Алан схватил меня за запястье и рывком поставил на ноги. Он смотрел мне в глаза так, словно все давно про меня понял, а потом с напором поцеловал, настойчиво, жадно, проталкивая язык в мой рот. Я отвечала как могла, и все равно это выглядело неумело на фоне того, что проделывал опытный Флеминг с моими губами.

Мы целовались целую вечность, пока у обоих не закончилось дыхание. Он что-то хрипло прошептал. Его ладони прошлись по моей талии, бедрам, поднялись вверх, сжимая грудь. Я не возражала, задыхаясь от накативших неконтролируемых эмоций, даже когда, расстегнув несколько пуговиц на блузке, он просунул пальцы под бюстгальтер, трогая мои набухшие соски.

Я не размышляла о том, что на нас смотрят, не пыталась анализировать, что мои подруги подумают, увидев, как я позволяю едва знакомому парню лапать меня на глазах у всех. Мне было плевать, Эни. Я не остановила его, даже когда почувствовала, как мужская ладонь забирается мне под юбку и, погладив внутреннюю сторону бедра, скользит выше. Я кусала губы, чтобы не стонать, а его пальцы ритмично гладили меня между ног поверх белья, пока ткань трусиков не промокла насквозь.

– Ты очень смелая для первокурсницы, Мири, – похвалил Алан. Он вдруг убрал руку, и я едва не расплакалась от разочарования и болезненного напряжения там, где только что меня так искусно ласкали.

Я не отдавала себе ни малейшего отчета в происходящем наваждении, когда Алан наконец повел меня за руку куда-то вглубь квартиры. Рванув на себя первую попавшуюся на пути дверь, он остановился, пробормотав что-то вроде «горячие подружки», и, выглянув из-за его плеча, я увидела в приоткрытый зазор голую Бекки, стоящую на коленях перед сидящим на кровати Тревисом. В том, чем они занимались, не возникало ни малейших сомнений. Захлопнув дверь, Алан подмигнул мне и потянул в другую комнату, которая, к счастью, оказалась свободной. Зафиксировав замок, он приказал мне раздеться, но я была не в состоянии что-либо делать самостоятельно. Пыталась расстегнуть блузку до конца, но руки так дрожали, что ничего не получалось.

Первый раз он трахнул меня прямо так, в одежде. Нагнул над кроватью, задрал юбку до талии, дернул вниз трусики и сразу вставил. Я закричала, комкая пальцами покрывало. Настолько это было сильно. Больно и хорошо одновременно. Глубоко и мощно. Грубо и неистово. Грязно и влажно, потому что мне дико нравилось ощущать жесткие распирающие толчки внутри себя.

Я стонала и раскачивалась, как парусник на ветру, отдавшись поглотившей меня стихии. Взад и вперед, снова и снова, пока удовольствие не достигло максимальных высот. Потом я обессиленно рухнула с протяжным воплем на постель, распятая мужским телом, продолжающим вбиваться в меня с неукротимой силой. Ненадолго отключившись, я пропустила момент, когда Алан кончил, и лишь когда он скатился с меня, смогла вдохнуть полной грудью.

Потом Алан курил, ничего не говоря и не глядя в мою сторону. Я лежала неподвижно в той же позе, в которой он меня оставил, готовая к тому, что в любой момент он попросит меня убраться из спальни. Но Алан молчал, выпуская кольца дыма, уставившись в потолок и словно забыв о моем существовании. Я медленно поднялась и подползла к нему, вытянулась рядом, неуверенно погладила рельефный пресс, покрытый капельками испарины, опустила ладонь ниже. Алан напрягся на мгновенье, когда я начала неспешно ласкать его, снова пробуждая к активным действиям.

– Давай то же самое, но губами, Мири, – закрыв глаза, попросил он, и я подчинилась.

Это не было чем-то унизительным, я получала удовольствие от его наслаждения и довела бы дело до логического конца, но Алан остановил меня. Стащив остатки одежды с моего тела, опрокинул на спину и накрыл собой. Раздвинув ноги, я приподняла бедра навстречу его вторжению. Он вошел, не церемонясь, сильно и до упора, рвано дыша сквозь стиснутые зубы. Застонав от ощущения наполненности, в избытке чувств я вцепилась ногтями в его ягодицы, требуя еще больше, и получила больше, но не больше того, что могла выдержать.

Мы выдохлись одновременно спустя пару часов или больше. Никто из нас не считал. Музыка давно стихла, и гости наверняка разошлись. Алан снова курил, рассеянно поглаживая свободной рукой мою спину. Я лежала, прижавшись к его плечу, и считала взмахи мужских несправедливо длинных ресниц, думая только о том, что переспала с самым красивым в мире парнем, и если он захочет, то я сделаю это еще раз и еще, пока ему не надоест.

– Держи, синеглазка, – сказал он, передав мне сигарету и наконец обратив на меня нечитаемый взгляд.

Я затянулась и сильно закашлялась. Алан хрипло рассмеялся, заметив, что курить я не умею, но зато трахаюсь суперски. Наверное, это был комплимент, хотя я не уверена. Точнее… уверена, что никакой это не комплимент.

Прости, что я так подробно все тебе рассказываю, но мне просто не с кем поделиться бушующими во мне эмоциями. Я знаю, о чем ты думаешь, Эни, читая эти строки. Я не настолько глупа и наивна, чтобы не осознавать, что меня тупо поимели, как и двух моих подружек. Именно для этих целей нас и позвали на вечеринку. Свежая кровь. Молоденькие дурочки для жаждущих разнообразия парней. Но мы с Аланом не попали в статистику, став исключением, хотя, вероятно, со стороны все выглядело гораздо примитивнее. Ты можешь решить, что ему просто понравился «суперский» секс со мной, но он мог иметь его и так. Я бы не сумела отказать, даже если бы очень сильно захотела…

Эни, ты вряд ли представляешь, каково это – испытывать желание такой силы. Оно переворачивает все твои принципы, разбивая напрочь представление о себе. Стыд, гордость, чувство собственного достоинства – все стерлось, и когда эйфория схлынула, я пришла в ужас, осознав, что именно со мной произошло.

Два следующих дня я не появлялась на занятиях, заливая слезами подушку в комнате общаги. Бекки и Гвен как могли пытались меня вразумить, убеждая в том, что глупо так сильно переживать из-за одноразового секса. Они после вечеринки ощущали себя вполне комфортно и, посмеиваясь, шепотом делились подробностями своих «подвигов». Для моих подруг случившееся было приключением, не более, и моя затянувшаяся истерика к концу второго дня начала их откровенно раздражать. Бекки решила добить меня, сообщив, что видела, как Алан обнимался с какой-то девчонкой в столовой, а после занятий уехал вместе с ней. Наверняка к нему домой, чтобы делать то же самое, что он делал два дня назад со мной.

«Он даже имени твоего не запомнил, а ты трагедию вселенского масштаба устроила. Нашла из-за чего сходить с ума. Ну было и было, все уже об этом забыли», – поддержала Гвен.

И ты знаешь, Эни, меня их слова отрезвили. Не потому что сделали какое-то открытие. Нет, просто резко отпустило. Я встала с кровати, приняла душ и даже заставила себя выйти из общежития на прогулку.

Несколько часов я бродила по улицам, не думая ни о чем, пока не выбилась из сил, до мозолей стоптав ноги. Возвращаясь назад, я почти не удивилась, когда увидела Алана Флеминга, сидящего на ступенях с зажатой в пальцах сигаретой. Он что-то сосредоточенно писал карандашом в открытом на коленях блокноте и не сразу заметил мое приближение. Конечно, было бы лучше, чтобы Алан принес цветы. Синие ирисы. Мои любимые, но откуда ему знать, если мы практически не говорили.

Я подошла вплотную, выхватила из его руки сигарету и бросила в урну. Подняв голову, Алан посмотрел мне в лицо и непринужденно улыбнулся.

– Привет, Мири, – сказал он и, вырвав из блокнота листок, протянул мне.

Там было написано:

«Мои родители в длительной экспедиции на Тянь-Шане. Я давно привык жить один, но с тобой мне будет веселее. Готова временно переехать ко мне, Мириам Бенсон?»

– Насколько временно? – уточнила я, смяв бумажку и сунув в карман.

– Полгода минимум, а там посмотрим, – пожав плечами, ответил Алан.

Я сказала «да», Эни. Другой вариант ответа даже не рассматривался. Ни мной, ни Аланом.

Сегодня ровно семь дней нашей совместной жизни – временной или нет, мы не загадываем, но одно я могу сказать с уверенностью, Эни. Это были самые счастливые семь дней за всю мою жизнь…»

Дойдя до середины пятой страницы, я складываю листок и убираю в пухлый конверт. Меня совершенно не шокировали и не удивили откровенность Мириам и обилие интимных подробностей, с которыми она описывала наш первый секс. Ее нельзя было назвать скромницей. Мири всегда выражалась достаточно прямолинейно, порой даже грубо, озвучивая свои мысли именно такими, какими они рождались в ее голове.

Какое-то время я продолжаю держать конверт в руке, разрываясь между соблазном дочитать письмо и желанием сжечь. В конечном итоге бросаю на кипу остальных, в беспорядке раскиданных на полу под кроватью.

Меня охватывает злость, прежде всего на самого себя, за то, что не сдержался. Не стоило заглядывать внутрь. Знал же изначально, что ни к чему хорошему это не приведет, а только сильнее разбередит незажившие раны.

Уставившись в потолок, я слежу за пляской теней, отбрасываемых покачивающимися за окном деревьями, стараясь не думать, не сопоставлять, не оглядываться. На этих страницах нет ничего, чего бы я не знал или забыл. Я не кривил душой, озвучив Аннабель причину, по которой не хочу брать эти чертовы письма.

Зачем начинать сначала, если уже познал, какая тьма ждет в конце?