– Клубники нет, – приятным чувственным голосочком отвечает официантка, изобразив глубокое сожаление. – Грейпфрут, манго, банан?

– Банан, говоришь? – уставившись на губы Салли, ухмыляюсь я, замечая ее блуждающий по моим плечам взгляд. – Давай банан, крошка.

– Пару минут, мальчики, – кивнув, девушка убегает выполнять заказ.

– Ты слышал, эта сучка нас мальчиками назвала, – гогочет Билл. С его комплекцией он больше похож на медведя. Мне вообще сложно представить, что когда-то этот верзила был ребёнком. – Она тебя чуть не трахнула глазами. Ты хотя бы одну официантку оставишь другим попробовать?

– Поздно, Билли, – качаю головой. – Девочка выбор сделала. Так что займись теми двумя шлюхами, – киваю в сторону столика у противоположной стены, за которым разместились две полуголые крашеные блондинки. Он брезгливо кривится.

– По-моему, я уже их драл как-то, – уныло сообщает он, заливая пивом смутные воспоминания о вульгарных девицах. Ага, драл, как медведь, смеюсь про себя. В бар вваливаются Фокс и Картер. Оглядевшись, они направляются к нам. Следом заходит Бакс. Все Тайгерсы в сборе, кроме Ари. Салли приносит нам выпивку и стаканы, после чего оставляет свой номер на салфетке, опережая мою просьбу. Проводив плотоядным взглядом сексуальную задницу официантки, я поворачиваюсь к парням. Пришло время сообщить, что для всех нас начинается новый период уверенного взлета.

– У всех налито? – спрашиваю я, и, дождавшись, утвердительного ответа, перехожу к сути. – Парни, у меня охрененная новость. Сегодня я заключил годовой контракт с Робертом Мейном на участие Тайгерсов в его новом фильме. – Три пары изумленных глаз недоверчиво впиваются в меня. Билл уже в курсе и расслабленно попивает свое пиво, с тоской поглядывая на однажды уже «отодранных» блондинок, явно собираясь повторить приключение… за неимением лучших вариантов.

– Условия, что и при Каперски. Насчет трюковой части пока ничего не скажу. Сам сценарий не видел, – продолжаю я под оглушительное молчание. – И еще, Мейн утвердил меня на главную роль, так что в других проектах будете работать без меня. Но это временно. Предлагаю выпить за то, чтобы Тайгерсы снова заняли первое место среди каскадерских клубов, – поочередно пройдясь взглядом по лицам ошарашенных парней, я приподнимаю стакан и, звякнув кубиками льда, выпиваю половину.

– Охереть, – первым отмирает Фокс. – Ты, бл*дь, как долбанный джин, – он хватает бутылку и наполняет стакан до краев, остальные тоже приходят в чувство, а затем присоединяются к Фоксу. Начинается самая интересная часть вечера, включающая в себя море алкоголя, разбитых стаканов и распутных девиц. Парни, взбодрённые новостью, заливают в себя виски литрами и ударяются в разнузданную вакханалию, которая грозит перейти в оргию, судя по зашкаливающему градусу опьянения и количеству непонятно откуда взявшихся шлюх. В зале накурено, шумно, грохочет музыка, пьяный смех, звон бьющейся посуды. Время уверенно близится к полуночи, мой мозг постепенно отказывается функционировать в стабильном режиме. Жутко хочется свалить в тихое место, а лучше прихватить официантку Салли и отвезти на своем Харлее в укромное место. Она как раз проходит мимо, я ловлю девушку за руку.

– Снимай свой фартук, крошка. Мы уезжаем, – объявляю я. Салли смотрит на часы над входом в бар. Неуверенно топчется на месте. И хочется, и колется.

– Я заканчиваю через час, – с досадой закусив губу, отвечает девчонка. Я опускаю ладонь на ее задницу, привлекая ближе.

– Я не спросил, когда ты заканчиваешь. Я сказал, что мы уезжаем, – грубовато сжимаю пальцами упругую ягодицу, устремив взгляд в вырез на блузке. Она специально расстегнула еще одну пуговку, и могу сказать с уверенностью, что титьки у нее отменные. Мой нос практически утыкается в ложбинку, когда я чувствую, как меня резко тянут назад, пригвоздив к спинке стула.

– Оставь Салли в покое, Марк, – втиснувшись между мной и приглянувшейся моему члену девчонкой, насмешливо произносит Ари. Откуда она, бл*дь, взялась? Салли недовольно хмурится, ревниво поглядывая на рыжую бестию, которая нагло усаживается мне на колени и, обняв за шею, смачно целует в губы. Разыгрываемое шоу предназначено исключительно для резко погрустневшей малышки Салли, бесцеремонно оттиснутой в сторону. А мне, если честно, все равно, кого трахать сегодня. Углубляю поцелуй, одной рукой прижимаю Ари ближе к себе, другой забираюсь под короткую кожаную юбку, больше напоминающую широкий пояс. На ней была точно такая же, когда мы познакомились. Ари прикусывает мой язык, настойчиво орудующий у нее во рту, пока я уверенно продвигаюсь к краю ее кружевных трусиков. Сжимает мою руку сильными бедрами и отстраняется, чтобы перевести дыхание. Салли уже и след простыл. Парни развлекаются с новыми девочками, до нас никому нет дела.

– Кажется, вчера ты жаловалась, что устала от меня, – хрипло произношу я.

– Это было вчера. Ты, и правда, собирался трахнуть эту уродину? Что с твоим вкусом, Красавин? Или ты совсем не брезглив? – плывущий взгляд Ари расфокусирован, красные влажные губы приоткрыты, грудь под укороченным топом вздымается, выдавая охватившее девушку возбуждение. Круглая попка ерзает на моем вздувшемся под джинсами члене, вызывая мучительное напряжение. Свободной рукой я сжимаю ее упругие сиськи, большим и указательным пальцами потягиваю твердый сосок. Ахнув, Ари непроизвольно раздвигает ноги, и моя рука мгновенно оказывается между ее ног, а язык у нее во рту.

– Ты стала жутко ненасытной, крошка, – ухмыляюсь я, разрывая поцелуй. Грубо двигая пальцами по влажным кружевам, отодвигаю в сторону край белья и толкаюсь в чертовски мокрую тугую дырку. От мысли, что я могу с лёгкостью вставить ей прямо здесь, у меня сносит крышу. В облаках сигаретного дыма и всеобщего опьянения, никто бы даже не заметил, если бы я расстегнул ширинку и засадил…. И чем сильнее ее попка елозит по напряженному члену, тем сильнее желание забить на зрителей и дать сучке то, что она хочет, не вставая из-за стола. Но это, бл*дь, не ночной клуб, где мы не раз трахались, не обращая внимания на окружающую толпу, не закрытая вечеринка, где подобное поведение никого бы не удивило.

– Детка, тут есть туалет, – упираясь своим лбом в ее и, задыхаясь от похоти, произношу я. Она прижимается острыми сосками к моей груди, обхватывая пальцами выпуклость под джинсами и начинает ловко двигать рукой вверх-вниз.

– Ты решил поссать? А я думала, у тебя встал, – насмешливо выдыхает она в мои губы.

– Смешно, – ухмыляюсь я и провожу кончиком языка по ее нижней губе, со стоном всасываю, толкаясь пульсирующим членом в ладонь Ари. Она резко сжимает его, заставив меня зашипеть, потом ударяет ладонями в грудь и слезает с моих колен. Болезненно морщась, я потираю травмированные яйца и встаю следом. Она ничего не говорит, просто двигается к выходу, виляя своим едва прикрытым задом. И я, как загипнотизированный ее потрясной задницей, безропотно иду следом. Кто-то из парней окликает меня, но я не реагирую. Деньги бармену уплачены вперед, можно спокойно сваливать.

Оказавшись на улице, мы с Ари, каждый направляемся к своему байку. Одновременно выезжаем с парковки и на бешеной скорости несемся по трассе. Алкоголь и адреналин опасное сочетание, которое однажды уже закончилось больничной койкой. Я из тех отморозков, кто не усваивает уроки жизни и, видимо, не раз еще расплачусь за свою безалаберность.

Мама неоднократно говорила, что, вложив в меня огромное количество знаний, и, вырастив из обычного мальчишки вундеркинда, забыла привить ему главное – чувство ответственности. Но будь я ответственным, то никогда не стал бы каскадером, трюкачом и безумцем. Ответственный Марк прожил бы скучную тухлую жизнь и точно не посмел бы прикоснуться к пятнадцатилетней Маше. Все свое детство я пытался вырваться из-под ига чужих ожиданий. Нет, черт, не так. Не чужих. Но я постоянно ощущал себя подопытным кроликом, а не ребенком. Я задыхался. Родительская гиперопека, жесткая дисциплина и контроль любых проявлений моей индивидуальности. Вывешенный на стену возле моей кровати плотный распорядок дня, дурацкие правила, расписания занятий с репетиторами и абсолютный мизер свободного времени. Родители не замечали, что душат меня, что я другой: люблю ветер и скорость, хочу лететь по жизни, разбиваться и снова вставать, а не ползти, анализируя прошлое и планируя будущее. Я никогда не хотел быть долбанным ботаником, гениальным математиком, ученым. Не хотел, чтобы мной гордились, писали про меня книжки по воспитанию гениев. Не хотел быть примером для других. И мне нужно было не так много, на самом деле. Чувствовать себя любимым сыном, потому что имел на это полное право, как единственный родной кровный ребенок. Сейчас я понимаю, что мои родители совершили подвиг, усыновив четырнадцать детей, дав им отличное образование, воспитав достойных и талантливых людей. Но когда я был подростком, я ненавидел их всех… кроме Маши, а родителей не мог простить за то, что при живых отце и матери я оказался в детском доме. Именно так я видел наш коттедж в Твери, где прошли мои детство и юность. Где осталось мое разбитое сердце, вместе с моей маленькой Джульеттой с серебристыми волосами. Я никогда не забуду наш летний домик и те пару недель, когда мы любили друг друга так, как умеют любить только в первый раз. Я был тогда идиотом, который не рассмотрел истинное чувство в ее голубых глазах, оставил позади, чтобы рвануть в свое прекрасное интересное будущее. Я думал, что у меня впереди будет еще миллион таких, как Маша. Я хотел успеть так много и успел, но упустил главное, я потерял ее – единственную, рядом с кем все мои успехи или промахи имели значение. Я осознал, как сильно облажался, но слишком поздно. Она решила пойти дальше, смогла полюбить снова, была счастлива и любима, пока я не вернулся и чуть не разрушил все. Я помню ее слова, когда я прижал Машу к стене в гостиничном номере: «Если ты сделаешь это, то убьешь меня». Мне нужно было понять уже тогда и оставить в покое ее – чужую жену, мать маленькой дочери, которую она родила от любимого, черт побери, мужчины. Не меня. Это сложно объяснить, я просто чувствовал, что мы принадлежим друг другу, наша связь ощущалась через огромные расстояния и океаны. Я искренне считал, что исправляю нашу общую ошибку, пытаясь вернуть утраченное. Я был долбанным эгоистом.

Ари обгоняет меня на светофоре, показывая фак, юбка задралась почти до пояса, но на скорости, с которой мы несемся, даже я не могу толком разглядеть ее стройные ножки и задницу. Словно специально, чтобы раздразнить меня, рыжая сучка прибавляет газу и сворачивает в сторону дикого пляжа. Я знаю, куда она направляется. Это, бл*дь, мое место, было моим. Пока она не застукала меня там. Случайно или нет – я вряд ли узнаю. Но трахаться с ней здесь я точно не стану.

Ари резко тормозит на обочине, поднимая облако пыли, резво спрыгивает с байка и снимает шлем. Я делаю то же самое и ловлю ее за руку, когда она собирается сбежать от меня, продолжая играть в игру, в которой я больше не хочу участвовать.

– Нет, – твердо произношу я, стиснув челюсть. – Мы туда не пойдем.

С минуту мы меряемся упрямыми взглядами, и Ари сдается.

– Ладно, я не настаиваю, – пожимает плечами и тянет за руку в другую сторону. Мое желание угасло, и я сам не понимаю, зачем продолжаю идти за ней. Мысленно я снова далеко, но Ари не мешает мне, не вторгается, не несет чушь, как другие бестолковые навязчивые девицы, с которыми я периодически развлекаюсь. Мы оказываемся на городском пляже. Глубокая ночь, середина недели и народу совсем мало: случайные гуляки и такие же как мы, ищущие уединения и тишины, парочки. Крепко сжимая мою руку, Ари подходит к самой кромке воды и останавливается, поднимая голову к звёздному небу, в котором отражаются неоновые огни большого города. Волны с грохотом бьются о берег в двух шагах от нас, ветер треплет волосы и забирается под тонкую футболку. Я облизываю пересохшие губы, чувствуя привычный вкус соли. Вдыхаю полной грудью и расслабляюсь, слушая рев океана. Ари отпускает мою руку и обхватывает себя за плечи. Мы оба молчим, и это немного странно. Я достаю сигарету и прикуриваю, Ари жестом просит угостить ее. Мы курим, не произнося ни слова. Рокот волн заглушает все остальные звуки, и меньше всего мне бы сейчас хотелось о чем-то разговаривать. Боковым зрением я вижу, как Ари опускается на песок, подтягивая колени к груди, и утыкается в них подбородком. Рыжие, неровно отстриженные волосы закрывают от меня ее профиль. Я сажусь рядом, толкая ее плечом.

– Ты пропустила главную новость, – нарушая молчание, произношу я. Вздрогнув, Ари поворачивается, в светло-голубых глазах рассеянное выражение, словно я только что разбудил ее или вытащил из мира грез.

– Ты про Мейна? – моргнув длинными ресницами, Ари проводит пальцами по растрепанным волосам, убирая непослушные локоны за уши. Я удивленно киваю. – В курсе. Фокс успел настрочить эпопею с ошибками в каждом слове.

– Не думал, что вы с ним большие друзья, – нахмурившись, говорю я. И сразу вспоминаю вчерашний вопрос, который задал Биллу. Ари откидывает голову назад, прикрывая глаза.

– Ты вообще не думал об этом, – улыбнувшись, отвечает она.

– А есть над чем подумать? – уточняю я, не понимая какого хрена я к ней прикопался. Какое мне дело до Ари и других парней? Девушка неопределенно качает головой, что порождает необоснованную волну раздражения.

– Хочешь спросить метил ли другой самец твою территорию? – ухмыльнувшись, Ари буквально считывает мои мысли.

– Я не считаю, что ты моя территория, – отвечаю я. Она открывает глаза и смотрит долгим внимательным взглядом. Темные зрачки расширяются, а радужка становится еще светлее, вызывая двоякие ощущения. И завораживает, и пугает. Иногда в глазах, в выражении лица Ари мелькает что-то такое, отчего у меня мурашки бегут по спине, хотя парень я не пугливый и год прожил с сумасшедшей девушкой, воспринимая ее, как свою жену.

– А кем ты меня считаешь? – обманчиво равнодушным тоном спрашивает Ари.

– Другом, коллегой, отличным каскадером…

– Звучит так, словно у меня яйца вместо киски, – обрывает она меня, придвигаясь ближе. Кладет ладонь на мое бедро, облизывая свои полные губы. Когда я первый раз ее увидел, она мне сильно напомнила Милу Йовович в знаменитом «Пятом элементе». Рыжая, голубоглазая с чувственным ртом и бледной кожей. Минимум одежды и полное отсутствие комплексов.

Это была эпическая история: Ари подрезала меня на повороте, я помчался за ней, после чего мы устроили гонки по всему Лос-Анджелесу, а потом набухались в баре и снова гоняли по городу, затем трахались в каком-то вонючем переулке и разошлись в разные стороны. Через пару дней столкнулись снова и при тех же обстоятельствах. Повторили эксперимент. Надо признать, лихачила она грамотно, и в то же время совершенно не по-бабски. Мегакрутая гонщица. Потом снова бар, алкоголь, секс, вместо вонючего переулка – третьесортный отель, а утром Ари заявила, что хочет попасть к Тайгерсам. Я тогда ее послал. Решил, что еще одна малолетняя фанатка решила переспать с бывшей звездой. Таких сумасшедших появлялось немало. Особенно в первый год, когда мое имя еще гремело в скандальных хрониках. Не помню, в какой момент она смогла убедить меня в обратном. Ари вообще не любит сдаваться. Так и с трюками. Если что-то не выходит, она будет тренироваться всю ночь, до изнеможения, до разбитых локтей и коленей. Упрямая, как черт. И совершено безбашенная. На самом деле она отлично вписалась в команду. И никогда не доставляла мне никаких хлопот, ни разу не заставила пожалеть о том, что я ее взял в Тайгерс. И я абсолютно искренне сказал, что считаю ее другом. В той мере, в какой я способен быть другом, в принципе. Мой взгляд ползет вниз, к груди Ари, замечая затвердевшие под обтягивающим топом соски, и мой член встает по стойке смирно, совершенно недружественным образом.

– Отличный каскадер не стал бы тебе отсасывать так часто, как ты просил, – вызывающим тоном бросает Ари, приближая свои губы к моим. Она часто и прерывисто дышит, прижимаясь грудью к моему бицепсу.

– Не помню, чтобы я просил, – насмешливо парирую я и шумно втягиваю воздух, когда она сжимает мой член через джинсы.

– Согласна, ты не просил, – кивает Ари, дергая молнию на ширинке.

– Тебе самой хотелось, – сдавленно добавляю я.

– Не всегда, – цокнув языком, качает головой, освобождая мой твердый член из джинсов. За нашими спинами есть другие отдыхающие, но зато перед нами только океан.