Глава 2

Чудовище, как из картинок прочитанных мною книг, протянуло ко мне руку, состоящую только из костей, держащихся на высушенных сухожилиях, и поманило к себе пальцем. Озадаченная, я застыла в сидячей позе, бессовестно таращась на Жнеца Смерти.

– У меня галлюцинации, – едва слышно прошептала я на родном мне языке. Жнец, не сводя с меня своих жутких пустых глазниц, наклонил голову на бок и подпёр челюсть костяным кулаком. Пришедшая женщина с недоумением огляделась вокруг и, похоже, ничего не заметила.

– Ты видишь меня? – поинтересовался Жнец приятным мужским голосом, и внутри глазниц вспыхнули голубые огоньки вместо глаз. Кивнула головой в знак согласия, забыв русский язык.

– Что-то не так? – задала мне вопрос незнакомка. Я мотнула головой, чтобы скинуть с себя наваждение. Жнец исчез. Всё-таки это была галлюцинация из-за стресса.

– Мне показалось, – вымученно улыбнулась я. – Давайте, вы сядете на стул и расскажете мне о себе и вашей дочери, – предложила я.

Мою новую знакомую звали Рязанова Наталья Ивановна, она давно уже была на пенсии, в прошлом месяце ей исполнилось 62 года. Мою фотографию ей показала её средняя дочь, которая увидела объявление на стене волонтёрского движения по поиску пропавших людей. Искали моих родственников. Они всей семьёй долго сверяли фотографии из альбома с моей фотографией в интернете, приходя всё больше к тому, что если я не сама Зоя, то вполне возможно её дочь. Они без особого труда узнали в какой больнице я нахожусь. Капелька наглости по телефону и номер палаты был записан на листке. Наталья Ивановна бросилась в больницу и, увидев меня, она ещё больше уверилась в том, что я могу являться её внучкой.

– А что случилось с Зоей? – спросила я, разглядывая лицо Натальи Ивановны. Мы были похожи, тот же разрез глаз, скулы, нос, губы… но мало ли похожих людей на белом свете.

– Через неделю исполнится 21 год, как она исчезла, – тяжело вздохнула она и взяла в руки фотографию дочери. Её губы дрогнули, и на глаза снова накатили слёзы. Внутри меня всё сжалось, смотреть на её боль было невыносимо тяжело. Я встала с кровати и обняла её за плечи, прижав голову к своей груди. Она рыдала беззвучно, слушая стук моего сердца, а я гладила её по волосам. Хотелось забрать её боль, разрушить горе, стереть в памяти то, что сводит с ума и заставляет страдать. Как жаль, что это невозможно.

В семье Натальи Степановны Зоя была старшей дочерью из трёх. Она доучивалась последний год в институте на учителя по математике. Она прекрасно разбиралась в цифрах и в детях. Это была её профессия, и она лелеяла мечту, что когда-нибудь она войдёт в свой кабинет, наполненный учениками, и они радостно будут её приветствовать. Она грезила о большой семье, и её жених полностью поддерживал её в этом стремлении. Жизнь 20-летней Зои была расписана на несколько лет вперёд, и, казалось, ни что не могло ей помешать стать счастливой.

Осеннее утро было обычным – таким, как и все остальные. Зоя, торопясь в институт, вышла из дома, и больше её никто не видел. Она исчезла бесследно, не оставив никаких зацепок для поиска. Прошёл год, Зоя не возвращалась, новостей о ней не было – ни плохих, ни хороших. Через год в доме Натальи Ивановны появилась четвёртая дочь. На семейном совете они приняли решение – усыновить ребёнка из детского дома. Шустрая Надежда ворвалась в их жизнь уже бойким полуторагодовалым ребёнком, она перевернула в доме всё с ног на голову и выжила из стен поселившуюся там печаль.

Только материнское сердце продолжало верить, что это не конец, и что однажды она найдёт свою дочь живой.

Время посещения подходило к концу. В палату уже принесли ужин и вернули соседку.

– Согласна ли ты жить с нами? – схватила она меня за руки, словно боясь, что она услышит от меня отказ. – Пока всё не выяснится, мы тебе поможем.

Я не успела ответить, как она снова с жаром произнесла:

– Тест ДНК мы обязательно сделаем, но я уверена, что ты моя внучка. Ты так похожа на неё – такой же голос, улыбка. Даже волосы поправляешь, как она!

– Я буду только рада, – я улыбнулась, глуша внутри себя слёзы. Мне хотелось верить в то, что часть моей семьи найдена. В сердце росла надежда, она крепла, и с каждой минутой я всё больше верила в то, что я всё вспомню.

Я проводила Наталью Ивановну до выхода и вернулась в палату. Инна, соседка по палате, тут же спросила:

– Это кто?

– Возможно моя бабушка, – пожала я плечами, ложась на кровать.

– Вот и хорошо. Всё постепенно нормализуется, и ты восстановишь память. После случившегося, у тебя не осталось ни следа на коже. Кости целы. Значит и всё остальное обязательно наладится.

На душе было неспокойно, день был насыщенным. Я много читала про шрамы в интернете, я уникальна, на мне не осталось даже маленького шрамика. Со слов медсестёр, моё тело было сильно покалечено, и многие переломы были открытыми. Но Валерий Львович отказался показать мне фотографии, которые были сделаны на месте, где меня нашли.

– Обязательно наладится, – эхом ответила я Инне, задумчиво глядя в потолок.

– Звучит пессимистично, Зои, – из потолка выглянул знакомый мне Жнец. Он высунулся по пояс, держа в руках свой рабочий инструмент, и завис надо мной.

Я повернула голову в сторону соседки, она спокойно листала что-то в телефоне, не обращая на торчащий скелет в плаще никакого внимания.

– Выйдем поговорим, – предложил Жнец и, кажется, подмигнул мне. – Ты – моя самая серьёзная и единственная проблема за всю мою длительную работу.

Я уже открыла рот, чтобы ответить Жнецу, но поняла, что Инна не поймёт, да ещё, возможно, и напугается. Закрыла рот и кивнула головой.

– Пойду прогуляюсь по коридору, – предупредила я соседку. А это означало, что я сейчас забьюсь в закуток в конце коридора за огромную кадку с гибискусом. Цветок, как только я там стала прятаться на подоконнике, стал цвести не переставая. Огромный куст был усыпан красными цветами, озадачивая медперсонал, но радуя пациентов.

Шлёпая в тапках, я направилась к своему секретному месту. Жнец бесшумно летел рядом. Он был очень высоким, больше двух метров.

– Я должен извиниться за моё первое появление, – сказал он. – Никак не ожидал, что ты меня увидишь. Разыгрывал трагическую сцену.

– Сцена была впечатляющей, мистер Смерть, – тихо шепнула я, чтобы никто не услышал, кроме моего невидимого сопровождающего. – Я едва не впечатлилась до подгузников.

– А как я был впечатлён, когда ты свалилась из ниоткуда в поле, в виде куска фарша в платье и диадеме, ты просто не представляешь, – хмыкнул саркастически Жнец. – Я чуть косу с перепугу не потерял, когда ты простонала: «Помогите».

– Я не специально, наверное, – огрызнулась я. Галлюцинация начинала меня раздражать.

– Да кто вас людей знает, специально – не специально. У меня отпуск накрылся из-за тебя. Мне ещё надо было сто душ забрать и год отдыха. Нет же, ты вопреки всему выжила. Теперь имена из моего списка разлетаются другим Жнецам, а я вынужден сопровождать тебя везде, в надежде, что ты скоро откинешь тапки.

– Я сейчас их в тебя откину, – шикнула я на Жнеца. – Что тебе от меня нужно?

Нет, с одной стороны, я понимала, что видеть Смерть в капюшоне и с косой – это несколько не по-человечески. Но, с другой стороны, он ведь не отстанет! Очень странно, я вам скажу.

– Это был бы мой первый отпуск, – хмуро заявил Жнец. Я с лёгкостью села на подоконник.

– Каким образом я могла сорвать тебе отпуск? – уставилась в сияющие синим светом глазницы Жнеца. Я его совсем не боялась.

– Меня тянет в то место, где должна выйти душа из тела, и я обязан её провести в нужное для неё место – туда, где её ждут. Дальше путь души мне не интересен, я её оберегаю только в самом начале, чтобы не заблудилась, – взялся за объяснения Жнец. – В моём свитке с именами появилась пустая строка, и меня вытянуло в поле, где к моим ногам рухнула ты. Вопреки всему ты оказалась жива, душа не спешила покидать тело. Ко всем прочим неприятностям вынуть душу я не смог. Просидел возле твоего замерзающего тела два часа и с удивлением отметил, что ткани регенерируют. Пришлось пометаться в поиске того, кто слышит призыв Смерти. Благо такой экземпляр был недалеко, мне удалось его заманить на место твоего падения. Ты оказалась в больнице, выздоровела, а вот у меня так и не появилось никаких новых душ. А сегодня в списке, проявилось «Зои», как только тебя назвали по имени.

– Хочешь сказать, что я всё ещё умираю? – не поняла я и на всякий случай себя ущипнула. Вздрогнула от боли.

– Если бы, судя по состоянию твоего здоровья, я умру раньше, – хмыкнул он, задумался и пробормотал: – Надо обязательно Коляна попросить, что если умру, чтоб мне доставку организовал в лучшем виде.

– Так что там с моим именем в списке? – поторопила я Жнеца. Может у меня после травмы головы такая спокойная реакция на него? По справедливости, я должна была визжать и бежать в ужасе, теряя тапки. Так написано в книгах.

– Ах, да. Пока ты не умрёшь, я буду рядом, – спокойно ответил он. – Давай развлечёмся тогда хотя бы. Скучно же!

– Потерявшая память и безумный Жнец – отличная пара, – иронично подметила я и сложила руки на груди, выражая сомнение в будущем предприятии.

– Предлагаю открыть бал в честь знакомства, – он протянул мне свою костяную руку. – Позвольте представиться, Васисуалий – в переводе с греческого «царственный».

Вложила свою ладонь в его, мои пальцы коснулись холодных костей. Удивилась, но руку не отдёрнула. Жнец тоже удивился.

– Вот как?! Мы можем прикасаться друг к другу! – выразил он мою мысль вслух. – Интересный момент.

Я спрыгнула на пол, встала на ноги, и вторая костлявая рука с косой обвила меня за талию. Холод от его прикосновений тут же забрался под халат.

– Вальс или танго? – бодро спросил Васисуалий.

– Я не умею, – спохватилась я, вспомнив, что никогда не танцевала в своей новой жизни.

– Неважно, – ответил он и я взлетела в воздух. – Я буду вести.

– Нас могут увидеть, – я в панике вцепилась в плечи чокнутого Жнеца.

– Все спят, – улыбнулся мне череп одними зубами, и мы закружились или в вальсе, или в танго, или не пойми ещё в чём. Мы неслись по коридору больницы в свете ламп, обещая своим полётом, получить незабываемые впечатления увидевшему потустороннее безобразие.

– Ты волшебно танцуешь, – Жнец осторожно поставил меня на ноги возле двери в палату.

– Я потеряла тапки, – едва вымолвила я, стоя босыми ногами на холодной поверхности. Голова кружилась и, чтобы не упасть, я опёрлась спиной о косяк.

– Замечательно, – соблазнительно прошептал он. – Зови меня Алий, так меня друзья называют, – по движениям головы я поняла, что он снова подмигнул мне, а потом растаял в воздухе, словно дым.

– Женя, – услышала я оклик врача. – Ты почему босиком?

Мои тапочки были раскиданы по коридору. Приготовилась к воспитательным процедурам от лечащего доктора. А кто-то сказал, что все спят. Лжец!