– Не люблю, когда мне намекают об осведомленности, – предостерег его Матвей. – В какой-то мере это можно считать даже угрозой. Так что не напрягай…

– На моей поедем, – заметив, как Матвей вынул ключи от машины, засуетился Шатун, – так удобнее.

– Не тебе решать, как удобнее, – стал злиться Матвей, уверенный, что поступает опрометчиво, тратя время на этого человека.

– Нехорошо так разговаривать с потенциальным клиентом, – натянуто улыбнулся Шатун, пытаясь как-то разрядить обстановку.

– Не думаю, что наше знакомство будет иметь какое-то продолжение.

– А если нет? – Шатун показал на услужливо открытую водителем дверцу лимузина.

– Если нет, то посмотрим, – устраиваясь на кожаном сиденье, вздохнул Матвей.

Силясь согреться, Добрый перевернулся на правый бок и подтянул под себя ноги. Клейкая обшивка старого грязного дивана источала запах мочи, пота и чего-то перекисшего, а торчащие из его глубины пружины не давали расслабиться. Они издавали хруст и скрип при любом шевелении, впивались в бока. Намокшая ночью одежда противно и мерзко прилипала к налившемуся под утро жаром телу. Добрый выбрался из-под тряпья и сел. Судя по сереющим квадратам окон, было раннее утро. «Мать наверняка не спит, – с досадой подумал он. – Интересно, как Сухарю удалось узнать мой адрес? Глупый вопрос, мать – единственный человек, который может это сказать. А если она ни при чем, а Сухарь вышел на меня через Алену? Глупости! О ней-то он откуда мог узнать? Общих знакомых у них нет, да если бы и были, Добрый никогда не рассказывал о своих контактах. Остается мама».

Он сунул руку в карман куртки, достал трубку сотового телефона, включил его, но тут же отказался от мысли звонить. У таких людей, как Сухарь, наверняка есть возможность отследить звонок.

Добрый убрал телефон, потрогал лоб, потом щеку. Сомнений не было, у него зашкаливает температура. Еще бы, ведь ночью умудрился проехать на машине почти пятьдесят километров без стекла и в одном тонком свитере! Одежда покрылась ледяной коркой и резала переставшую чувствовать боль руку. Он с трудом после всего выбрался из-за руля и открыл ворота. Каких усилий стоило забраться на место водителя, чтобы въехать в сарай, а потом вновь все закрыть! Он все делал на пределе человеческих возможностей.

«Лишь бы не пневмония!» – подумал Добрый.

Дрожь перешла в судорожные подергивания. Пытаясь избавиться от этого, он кутался в найденную ночью в доме телогрейку. Промерзшая насквозь, она сейчас была сырой и тяжелой. Но лучше, чем совсем ничего.

Наконец он встал. Затылок мигом налился тупой болью, а пол и серые квадраты окон куда-то поплыли. Немного придя в себя, Добрый подошел к печке, осторожно прижал ладонь к чугунной плите. Едва теплая. Он присел на корточки и открыл топку. Некоторое время поразмыслив, выпрямился и отправился на улицу. Ночью под навесом в свете фар он разглядел обломки старых стульев и какую-то доску. Если на них плеснуть бензин, они загорятся, и можно будет просушить одежду. А заодно подумать, как быть дальше. Вернее, сначала подумать, а заодно просушить одежду. Правильно принятое решение может спасти ему жизнь, ошибка обернется очередной встречей с Сухарем. То, что на этот раз она будет последней, он не сомневался.

Добрый вышел в сени с единственным, размером с ладошку, оконцем. Осторожно подойдя к двери, нащупал крышку тумбочки и сдвинул в сторону. Ее он поставил на тот случай, если кому-то придет в голову проверить, кто топит печь в практически брошенном доме. Потом откинул крючок и вышел. На улице было намного светлее, чем казалось из дома. Немудрено, из-за грязи остатки стекла на окнах и днем с трудом пропускали солнечный свет. Этот дом, вернее расположенный во дворе сарайчик, они как-то пару раз использовали в качестве «отстойника». Добрый понятия не имел, кому он принадлежал. Приезжал сюда по совету одного знакомого. Адреса Маляр не знал, возможно, у этих руин с чудом уцелевшими окнами его уже и не было, но нарисовал подробный план, как проехать. Дорога, которая вела в забытую богом деревню, была разбита, и гонять сюда машины – себе дороже.

Подступивший к забору лес торчал ветками сосен из ваты тумана. Добрый поежился и двинулся под навес. Выпавший за ночь снег спрятал следы протекторов колес. Неожиданно он вспомнил, что ночью его поразило то, как вела себя машина: неприметная на вид «Лада» была послушна в управлении, как какая-то иномарка. К тому же шла со скоростью под две сотни, да еще с запасом. Отчего-то Доброму вдруг стало нехорошо. Он даже подумал, что это машина Сухаря. Добрый не понаслышке знал, как переделывали в девяностые машины для бандитов. Невзрачные на вид «Жигули», доработанные в подпольных мастерских, легко уходили от полицейского преследования, были более живучи и маневреннее, чем многие иномарки.

Немного подумав, он решительно направился в сарай. Сдвигая нижней кромкой наваливший за ночь снег, открыл ворота. В нос ударил запах бензина и выхлопных газов. Здесь было намного теплее, и немудрено, сарайчик в отличие от дома был сделан основательно и утеплен, а горячий двигатель всю ночь отдавал тепло подобно хорошей печке.

Протискиваясь между дощатой стеной и корпусом, Добрый обошел машину. Через оконный проем дверцы со стороны водителя сунул руку под рулевую колонку и дернул на себя рычаг запирающего механизма. Едва слышно щелкнул замок. Он открыл капот. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: машину к поездке готовили более чем основательно. На блестевших в сумраке патрубках и самом двигателе – ни капли масла. Провода в идеальном состоянии, на контактах ни намека на окисление, новенький, не из дешевых, аккумулятор.

Добрый вывернул руль и осмотрел пространство за колесом, тронул пыльники «гранаты» и удовлетворенно хмыкнул:

«Значит, не показалось, что лечу. – Но в тот же миг подозрение, что он угнал машину Сухаря, заставило поежиться. – Для киллера тачка в самый раз. Неприметная на дорогах, и под капотом зверь».

Обойдя «Жигули», Добрый открыл багажник и задумчиво поскреб затылок. Здесь тоже было все чисто. Домкрат, кейс с инструментом, сумка автомобилиста и аптечка были закреплены специально приспособленными ремнями. По центру, вплотную к спинке заднего сиденья, – спортивная сумка. Он наклонился, дотянулся до замка и попытался открыть, но язычок замка оказался замотан тонкой проволочкой с едва заметной пломбой. Размотав ее, Добрый осторожно потянул язычок, открыл сумку и сунул в нее руку. Сердце екнуло, когда пальцы нащупали прямоугольные брикеты, которые он часто видел по телевизору, но никогда не держал в руках. Непонятно откуда взявшаяся уверенность в том, что это деньги, причем именно рубли, заставила его зло выругаться. Он потянул один из брикетов и выудил на свет запакованные в пленку пачки денег.

– Ох! – Рука разжалась, деньги выпали из рук, и Добрый устало опустился на корточки, повиснув на краю багажника. Он не знал, как быть. Однако череда страшных событий, преследовавших его последнее время, не давала усомниться в том, что это уж точно бедой не назовешь. Более подходящее определение – катастрофа. Все остальное было просто мелкой подготовкой к более серьезному испытанию. Он не сомневался: за те деньги, которые лежат здесь, его наверняка уже ищут.

Добрый выскочил из сарая, подбежал к забору и выглянул на дорогу. Никого. Только в самом начале улицы катил сани с бачком воды какой-то старик. Он бегом вернулся к сараю и стал торопливо закрывать ворота. Однако, прикрыв створки, спохватился, снова протиснулся вовнутрь, сунул пачку денег в сумку и закрыл багажник. Вернувшись на улицу, навалился двумя руками на створки ворот. Едва они закрылись, как Добрый замер от ощущения возникшего за спиной человека. Так бывало только в страшных снах.

– Что, думал никто ничего не заметит? – раздался над ухом вкрадчивый мужской голос, и в спину уперлось что-то твердое, похожее на ствол пистолета.

«Кто это? – ужаснулся Добрый. – Неужели Сухарь? Идиот! – обозвал он сам себя. – Это тот, кому принадлежат деньги. Кто бы сомневался, что так быстро найдут! Как он, профессиональный угонщик, знающий сотни самых разных способов защиты автомобиля, не мог предусмотреть такое развитие событий? Ведь наверняка этот с виду зачуханный «жигуленок» оборудован поисковой системой, да и в сумке с деньгами можно легко разместить какой угодно «радиомаяк»!»

Ноги подкосились, и Добрый стал медленно сползать вниз, собирая ладонями с досок занозы…

– Не страшно? – задумчиво глядя на мелькающие за окном сосны, спросил Шатун.

– Чего я должен бояться? – удивился Матвей.

– Работы.

– Я еще не согласился за нее браться, – напомнил Матвей.

– Не сомневаюсь, что возьмешься.

– Откуда такая уверенность?

– Прежде чем обратиться к тебе, я навел справки.

– Интересно, – задумчиво протянул Матвей.

«Почему Шатун не сомневается, что они продолжат сотрудничество? Попытается запугать? Вряд ли. Если с головой дружит, то не станет этого делать. С другой стороны, смотря что он смог обо мне узнать. За последние несколько лет было всякое. Приходилось нарушать закон, однако большей частью в пределах разумного, да и Дешин прикрывал. Может, что-то проведал про службу в ГРУ? Нереально».

– Погода сродни настроению, – неожиданно вздохнул Шатун.

Матвей промолчал, глядя на дорогу. Они давно свернули с трассы М‑6 и ехали по шоссе через заснеженный лес. Навстречу проносились редкие автомобили, оставляя за собой серебристую взвесь.

Машина стала сбавлять ход и на перекрестке свернула направо. Узкая полоска свободного от утрамбованного снега асфальта скорее могла служить в ночное время лишь ориентиром. Проехав с километр, они оказались на улице небольшого села, образованной деревянными и кирпичными домами. Слева промелькнули магазин и почта. Вдоль дороги брели небольшие группы школьников. Проехав через лабиринты закоулков, вкатились в ворота длинного здания из бетонных плит и встали. Всю дорогу молчавший Коба проворно выбрался наружу и услужливо открыл дверцу боссу.

Матвей огляделся. Непонятного назначения станки и механизмы были покрыты слоем пыли. В воздухе витал запах цемента.

Неожиданно раздался скрип, и в стене образовался освещенный прямоугольник света, в котором возник силуэт сухощавого мужчины.

– Добрый день, Петр Степанович!

– Почему ворота нараспашку? – недовольно зарычал Шатун.

– Машина с арматурой должна приехать.

– Где люди?

– Все здесь. Ждем…

Глаза наконец привыкли к темноте, и Матвей разглядел говорившего. Это был немолодой мужчина в засаленной куртке и заправленных в валенки штанах, на голове вязаная шапочка.

– Пошли, – потеряв к работяге всяческий интерес, позвал Шатун.

Они направились в конец цеха.

– Что здесь? – спросил Матвей.

– Где? – не сразу понял, о чем речь, Шатун. – А, это? Заводик сооружаем. Будем стройматериалы делать.

– Хорошее дело, – похвалил Матвей. – А что, если не секрет?

– Почему интересуешься?

– Может, развернешься, так наеду, – ухмыльнулся Матвей.

– Смелый, – похвалил Шатун, понимая, что тот шутит.

– Или глупый, – как всегда «блеснул эрудицией» Коба.

– А деревня как называется? – пропустив реплику бандита мимо ушей, продолжал расспрос Матвей.

– Пеньково, от Москвы семьдесят шесть километров, – ответил Шатун и тут же добавил: – Собираюсь делать здесь практически все для возведения загородного дома.

Выбежавший вперед Коба услужливо открыл металлическую дверь. В лицо ударил ветер и дневной свет. От неожиданности Матвей зажмурился. Он считал, что за ней находится какое-то помещение, но они вновь оказались на улице. Как ни в чем не бывало Шатун перешагнул через высокий порожек и направился по утрамбованной в снегу тропинке. Ее ширина не позволяла идти рядом, и вся процессия вытянулась в колонну по одному. Повторяя изгибы, Шатун, Матвей и Коба прошли через поле с торчащим из-под снега остовом какой-то будки и взяли курс в сторону маячившего за деревьями недостроенного коттеджа.

Окутанное лесами строение смотрело из-за бетонного забора на окружающий мир заколоченными пленкой окнами. Послышался грохот цепи, и залаяла собака. Они вошли во двор. Все его пространство было завалено кирпичом, бочками, заставлено штабелями досок, упаковками утеплителя.

Здоровенный грязного цвета пес неопределенной породы, разбрызгивая пену, стал метаться вокруг вкопанного в землю столба.

Из ворот расположенного под домом гаража вышли двое мужчин. Оба были одеты в камуфлированные куртки и брюки. Нижнюю часть лица того, что был пониже ростом, покрывала густая рыжая щетина, под глазами болезненная синева. Его дружок держал на согнутой в локте руке «Сайгу». Было заметно, что оба охранника здесь давно и это им не только опостылело, но и не лучшим образом отразилось на общем состоянии.

– Пират, фу! – прикрикнул на пса бородач.

Сбоку скрипнула дверца вагончика, и появился еще один. Лицо этого мужичка было заспанным. Он был в свитере и спортивных штанах, а в руке держал резиновую палку.

– Доброе утро! – хором поприветствовали Шатуна охранники в камуфляже.

– Как наши гости? – проходя мимо, спросил он.

– Пятак всю ночь на горшке просидел, – усмехнулся тот, что повыше, – даже таблетку просил.

– А Кэт?

Охранники переглянулись и как-то странно отвели глаза в сторону.

– Нормально, – пробормотал бородатый.

– Вы чего, ее того? – осторожно спросил Коба.

– Так она… – начал было бородач, но дружок толкнул его в бок:

– Она не против была…

– Козлы! – зло плюнул себе под ноги Шатун и зашагал вниз.

Матвей догадался, что в доме находятся против своей воли люди, а эти двое их охраняют. И не только. Из короткого обмена фразами между охранниками и Кобой он сделал вывод, что они еще и забавляются с женщиной, и это вконец испортило настроение. По всему выходило, что недооценил он Шатуна. Та еще мразь. Хотя неизвестно еще, что эта парочка сделала.

Под бетонными сводами просторного помещения горела лапочка. Шатун встал перед устроенной в боковой стене дверью и выжидающе уставился на Кобу.

– Что? – не понял бугай.

– Так и будем стоять?

– А что? – захлопал глазами Коба.

«Амеба», – подумал про себя Матвей.

– Двери открой! – закричал Шатун.

– Так у меня ключей нет! – развел тот руками.

– Идиот!

– Сеня! – развернувшись на каблуках, выкрикнул Коба.

– Иду! – послышались семенящие шаги, и в гараж спустился бородач. На ходу доставая из кармана ключи, он подскочил к дверям и с опаской покосился на Шатуна.

– Открывай! – поторопил его тот.

Шагнув вслед за Шатуном через порог, Матвей вдруг испытал дежавю. В нос ударил запах сырости и человеческих испражнений. Ощущение того, что когда-то он уже входил сюда, было до того сильным, что он хмыкнул.

– Что? – насторожился Коба.

– Ничего. – Матвей огляделся и понял причину своего состояния. Точно в таком же подвале находился один из заложников. Солдата срочной службы похитили с рынка в Грозном. Операция по его освобождению и была боевым крещением тогда еще лейтенанта Кораблева.

– Ну что, друзья, ничего не вспомнили? – громко спросил Шатун.

Матвей выглянул из-за его спины и увидел сидевших на полу существ, отдаленно напоминающих мужчину и женщину. Затравленно глядя на вошедших, они жались друг к другу и тряслись. В тусклом свете свисавшей с потолка лампочки лицо мужчины казалось нарисованным нетвердой рукой ребенка. Глаз из-за отеков видно не было, под носом запекшаяся кровь, на скулах ссадины. Разбитые губы образовывали неровную линию. Женщина выглядела не лучшим образом. Затравленный, диковатый взгляд бегающих глаз, грязное, почти черное лицо с дорожками слез на щеках, растрепанные волосы делали ее похожей на зверька.

Матвей бесцеремонно отодвинул в сторону стоявшего к нему спиной Шатуна и шагнул к этим двум несчастным:

– Вы чего здесь творите?

Возмущенный его бесцеремонностью, сбоку шагнул было Коба, но Шатун остановил его рукой и усмехнулся:

– Не нравится?

– А ты как думаешь? – не оборачиваясь, вопросом на вопрос ответил Матвей.

– Если хочешь им помочь, найди того, кто забрал у них мой груз…

– Теперь мне понятно, почему ты был так уверен в том, что вынудишь меня работать на себя, – наконец догадался Матвей. – Пальцем не пошевелю, пока эти люди не окажутся в человеческих условиях.

– Ага, в пятизвездочный отель их сейчас перевезем, – хохотнул Коба, но тут же осекся под взглядом шефа.

– В пятизвездочный не надо, – на полном серьезе заговорил Матвей, – но к вечеру они должны быть как минимум в теплой квартире.

– Еще какие пожелания? – Шатун подошел и встал рядом.

– Нужно дать им умыться, обработать раны…

– Все?

– Все, – кивнул Матвей.

– Значит, по рукам?

– Руку я тебе жать не буду, но за работу берусь…