Много ума не надо, чтобы понять – Обломкин вчера лишь прикинулся раскаявшимся. Как и большинство людей его категории, он оказался мстительным. Судя по разговору, смысл которого Матвей сложил из мозаики обрывков фраз, появившиеся сейчас здесь люди не были участниками произошедших накануне событий. Значит, обиженный директор компании вызвал подкрепление из столицы. Ничего удивительного в этом не было. Матвей прекрасно знал, что большинство мелких фирмочек являются либо производными преступных группировок, либо находятся у них на довольствии. Вчера он унизил руководителя в глазах подчиненных, и тот наверняка решил показать всем, чего он стоит.

Матвей поймал ткань двумя пальцами, а к образовавшейся складке приставил лезвие и повел вниз.

Мгновение, и палатка получила запасной выход, расположенный напротив основного. Он просунул в него руку и бесшумно выбрался наружу. В этот момент раздался удар по стеклу машины:

– Подъем!

Матвей выпрямился и шагнул вправо. Мгновения хватило, чтобы оценить обстановку. Бандитов, по закону жанра, оказалось трое. Один стоял у машины, двое склонились над входом в палатку. Появление Матвея было для всех сродни появлению отца Гамлета на фоне российского пейзажа. Все застыли с выражением безграничного изумления на лицах и не мигая, округлившимися глазами смотрели на молодого, по пояс обнаженного мужчину с похожей на турецкий ятаган саблей в правой руке. Один, тот, что ближе, рыжий крепыш, тряхнул головой. Матвей, привыкший еще в армии давать имена даже ориентирам, сразу обозвал его про себя Рыжим.

– Опа! – вырвалось у длинного, с огромным, в половину лица, носом, парня, который застыл у машины. Он и не подозревал, что с этого момента стал Носом.

– Ты? – то ли спросил, то ли констатировал третий член команды, невысокого росточка, худенький паренек с редким белесым пушком на голове, похожий скорее на школьника, рано ставшего употреблять наркотики, чем на взрослого мужчину. Ему Матвей с ходу дал прозвище Дохлый.

– Для продолжения конструктивного диалога рекомендую вам отойти от палатки. – С этими словами Матвей поднял острие мачете выше, так, чтобы его было видно всем участникам диалога, а в Дохлого, увидев в нем самое слабое звено, направил травматическую «Осу».

– Парни, он сумасшедший! – простонал Дохлый, подтверждая правильность выбора Матвея. Бедняга испуганно вглядывался в четыре внушительного калибра ствола. По тому, как стали дергаться его колени, Матвей догадался, что он был знаком с грозным оружием.

– Парень, ты пушку-то опусти! – неожиданно потребовал Рыжий.

Матвей шагнул через мелкий кустарник, перепрыгнул веревку растяжки и оказался на расстоянии вытянутой руки перед ним:

– Опущу, только для начала требую объяснения, кто вы и что здесь делаете?

– Шли мимо, – открыл было рот Рыжий, но Нос не дал ему договорить:

– Мы отдыхать приехали, место искали…

Матвей понял, что парни нагло врут, но виду не подал. Не мог он сейчас их проучить, не та ситуация. По сути, они деморализованы и напуганы. Выходит, преимущество за ним, но это все равно что бить лежачего. Поэтому, давая принять ситуации нужный оборот, он опустил мачете и миролюбиво кивнул:

– Хорошо, отдыхайте. Только не здесь.

– Так мы здесь и не собирались, – медленно выпрямляясь, облегченно вздохнул Рыжий.

Дохлый перестал трястись, затравленно посмотрел на Носа и отступил от палатки. В это время в окошке джипа появилось испуганное заспанное лицо Даши. Глядя на незнакомых людей и вооруженного Матвея, она виновато хлопала глазами. По виду девушки было ясно, что она давно разбужена доносившимися с улицы звуками, просто не осмеливалась выглянуть раньше.

Матвей сделал ей знак оставаться на месте, но поздно. После сна перепуганная женщина еще туго соображала, поэтому тут же открыла дверцу.

Нос не растерялся и запустил в образовавшуюся щель руку. Раздался леденящий душу женский крик. Даша попыталась закрыться, но не успела. Бандит свободной рукой толкнул дверцу и выволок ее наружу. У Матвея была возможность выстрелить в негодяя из «Осы», но он не знал, как поведет себя бандит, испытав боль. Ведь причинить ему такой вред, чтобы он не смог больше что-то предпринять, Матвей не мог. Хотя Нос развернулся к нему спиной, попасть в затылок из травматики с такого расстояния тоже нереально, а когда рядом ни в чем не повинный человек, еще и опасно.

– Бросай сюда свою пушку! – обрадовался Рыжий.

– Ха! – вырвалось у Дохлого.

Нос прижал к груди голову Даши и развернулся к Матвею:

– Ты и эта сучка сейчас идете с нами!

– Уверен? – насмешливо посмотрел Рыжему в глаза Матвей, пытаясь понять, как далеко в случае чего готовы зайти эти парни. С одной стороны – лес, глухомань, а они приехали из самой Москвы, значит, готовы на многое. С другой – Обломкин тоже не дурак и наверняка ограничил их полномочия, ведь о поездке сюда знает много людей. Нет, избить эти трое до полусмерти могут. В этом случае они будут надеяться на благополучный исход дела, даже если события начнут развиваться не по сценарию, Обломкин просто обязан их откупить. А вот если они, не дай бог, кого-то убьют, расклад будет уже совершенно иным, и деньги иные, далеко не те, которыми располагает деляга.

«Нет, они приехали припугнуть и мне навалять», – сделал он вывод и дважды выстрелил в Рыжего, целясь в бедра. От неожиданности мужчина подскочил, взбрыкнув ногами, подобно танцору гопака, перевернулся в воздухе и рухнул на спину. Тут же вскочил, издал дикий вопль, закашлялся и рухнул на бок. Сначала попытался подтянуть колени к животу, однако боль не дала этого сделать, и он выпрямился в струнку.

– У-уу! – завыл Дохлый, бросившись прочь.

Нос отпустил Дашу, но продолжал стоять, удивленно хлопая глазами. Увидев боковым зрением, как из палатки выбралась Марта, Матвей шагнул к нему. Завороженно глядя на мачете, бандит издал звук рвущейся бумаги и рухнул на колени:

– Не надо!

– Надо, дерьмо носатое! – и Матвей наотмашь залепил плоской частью мачете по уху бандита.

По-видимому, в какой-то момент Носу показалось, что ему отсекли ухо. Оглушенный ударом, он широко открыл рот и дико закричал. Одновременно с этим на штанах у него стало расти мокрое пятно.

– Матвей, ты что делаешь?! – закричала Марта и бросилась к бандиту.

Уверенный, что вся троица деморализована и не в состоянии пока причинить какой бы то ни было вред, он все же решил обыскать их, и не зря. У Носа в самодельной кобуре, спрятанной под рубашку, оказался травматический пистолет, переделанный для стрельбы боевыми патронами. У его дружка, продолжавшего стонать и хрипеть, в кармане лежал небольшой нож. Забрав весь этот арсенал, Матвей развернулся к кустарнику, в котором скрылся Дохлый.

– Эй, ты, если не выйдешь, я начну резать твоим дружкам пальцы!

– Матвей! – осуждающе округлила глаза Марта. Она сидела на корточках перед Носом и пыталась оторвать его руку от уха, чтобы посмотреть.

– Хорошо. – Матвей с невозмутимым видом направил стволы «Осы» в ногу Рыжего. Парень уже присмирел и лишь морщился, с шумом втягивая воздух через стиснутые от боли зубы. Однако, увидев, что ему грозит повторение ощущений, взвыл:

– Серый, выходи, урод, он бешеный!

Дохлого не пришлось долго ждать. Сначала над кустами появилась голова с прилипшими ко лбу волосенками. Испуганно моргая, парень вышел из укрытия:

– Я что, я ничего… Я случайно… Мы больше не будем.

– Оружие есть? – спросил Матвей, оглядывая горе-бандита.

Тот замотал головой, однако, уловив, что Матвей подался вперед, чтобы сделать к нему шаг, кивнул и запустил руку в карман.

– Медленно! – предупредил Матвей.

Парень извлек небольшой кастет, сделанный из водопроводного крана.

– Где вас только Обломкин таких набрал? – раздосадованный, что столкнулся с обычной шантрапой, спросил Матвей и повернулся к женщинам: – Останетесь здесь, а я с этими охламонами пройдусь в лагерь к нашему общему другу.

Парни встали и сбились в кучу. Рыжий едва держался на ногах. Его заметно трясло, а по щекам ручьем бежали слезы.

– Вперед! – острием мачете показал Матвей в направлении вражьего стана.

– Если хочешь увидеть Обломкина, то зря, – неожиданно заговорил Нос, прижимая превратившееся в лиловый вареник ухо рукой. – Он с рассветом уехал. Показал нам, где ваша палатка, и укатил.

– Ну, что ж, – расстроился Матвей, – придется с ним в Москве встретиться. А вы показывайте, где ваш транспорт.

– Зачем? – заподозрив неладное, спросил Нос.

– Здесь, – осуждающе посмотрел на него Рыжий и махнул в сторону луга.

– Ведите, – коротко произнес Матвей.

Хромая и постанывая, вся троица двинулась через кустарник к лугу. Машина, видавший виды и покрытый рыжей пылью джип «Чероки», стоял на просеке.

– Посмотрим, на сколько выстрелов рассчитано твое оружие, – доставая переделанный «Макарыч», посмотрел на Носа Матвей и направил ствол в переднее колесо.

– Ты чего? – испугался Рыжий. – Зачем?

Проявив неслыханную смелость, Дохлый расставил руки и встал напротив Матвея, загородив машину. Что он этим хотел показать, Матвею было непонятно. Может, решил реабилитироваться в глазах своих дружков или уверен, что пистолет не выстрелит?

– Отойди! – глядя ему в глаза, потребовал Матвей.

Парень сник и отступил в сторону. Матвей выстрелил, и колесо тут же засвистело. Он расстрелял все четыре колеса, а оставшиеся патроны разрядил в радиатор.

– Теперь можете ехать.

– «Пушку» верни, – попросил Нос.

– Чего? – Матвей подумал, что ослышался.

– Пистолет, – затравленно покосился на Рыжего Нос, потом снова взглянул на Матвея и махнул рукой: – Это я так, пошутил…

Когда Матвей вернулся к палатке, то застал обеих женщин до смерти перепуганными. Он огляделся в поисках еще одного или даже двух бандитов, которые побывали здесь в его отсутствие.

– Матвей, – едва слышно проговорила Марта, – ты в кого стрелял?

Догадавшись, что подумали женщины, он решил слегка подшутить над ними:

– Все, эти парни больше никогда не причинят людям вреда…

– Ты их…

– Вы их убили? – прохрипела Даша.

– Он врет! – недоверчиво воскликнула Марта.

– Не вру, а шучу, – улыбнулся Матвей. – Собирайтесь, нам пора ехать.

Выйдя из подъезда, Колька вскрикнул, едва не налетев на Григория Яковлевича. Грузный мужчина жил этажом выше и в далеком детстве не раз трепал Кольку за разного рода хулиганистые выходки. Он был одного с матерью возраста и часто захаживал к ней в гости. Закрывшись в комнате, они могли сидеть там, в сизых клубах папиросного дыма, до утра, и, как Колька подозревал, не только распивать «беленькую». Он вообще считал, что этот увалень сыграл в его судьбе не последнюю роль, а может быть, даже что ни на есть первую. У них с дядей Гришей были одинаковые водянистого цвета глаза и широкие носы. Правда, на этом все сходство и заканчивалось. Колька – худой как смерть, а Терентьев, наоборот, тучный и грузный. К тому же любитель выпить, разбитной дядька очень страдал из-за своего веса и последние годы почти не выходил во двор. Пить он перестал после инсульта, на удивление слабо отразившегося на его внешности и физических данных. Григорий Яковлевич остался по-прежнему в ясном уме и твердой памяти и лишь слегка стал приволакивать при ходьбе правую ногу. Бурная молодость оставила на его лице отпечаток в виде сосудистой сетки, синюшного цвета кожи и мешков под глазами.

– О! – открыл он рот.

– Здорово, дядя Гриша! – выдохнул Колька, размышляя, как обойти не к месту возникшего на пути соседа.

– А что, мать дома? – навис над ним Терентьев, опираясь на отшлифованную от частого пользования палку.

– Дома, вернее, нет, – спохватился Колька, испугавшись, что он сейчас отправится к ней.

– Ты где пропадаешь? – продолжал между тем засыпать вопросами сосед.

– Работаю, – соврал Колька, чувствуя новый прилив слабости.

– Выглядишь не очень, – неожиданно заметил Григорий Яковлевич.

– После ночной смены, – разозлился Колька и проскользнул мимо него к выходу со двора.

Колька знал в районе почти все «точки», где можно было приобрести наркотик, был в авторитете у местных барыг, поскольку не подводил с оплатой и ни разу не был задержан полицией. А это много – значит, не могли опера, в обмен на свободу и послабления, вынудить его «сливать» им информацию или, того хуже, вынудить решиться на контрольную закупку. Поэтому, едва выйдя на улицу, он достал сотовый телефон и набрал номер Протокола. Парень был мелким сбытчиком, но работал только с проверенными клиентами и через «почтовый ящик».