– Даже такой позорной? – Антон обернулся к Светке: – Достань.

Когда Джамбулат понял, что за предмет появился в руках у этой с виду красивой девушки, он завыл.

– Да, Джамбулат, найдут тебя родственники с отрезанными гениталиями и фаллоимитатором в заднице, думаешь, хоронить будут? Зачем убил Лютого и взорвал милицию?

– Я все скажу, – неожиданно заявил чеченец.

Антон даже растерялся, что так легко вынудил его говорить. Хотя, с другой стороны, здесь не война. А море, цивилизация, девочки. Все это вынуждает более трепетно относиться к жизни, где столько удовольствий.

– Я слушаю, – поторопил Антон.

– Это не я, – простонал чеченец.

– Не понял? – Антон выстрелил снова, чуть выше того места, куда попал первый раз.

Охнув, чеченец застыл, глядя на то, как из образовавшейся на ноге дырочки пошла кровь.

– Светка, у него шок, дай то, что я тебе говорил!

Не отрывая от чеченца взгляда, Антон протянул руку предположительно в том направлении, где находилась девушка. Ничего. Он развернулся.

– Черт!

Светка лежала без чувств.

Подскочил к ней, быстро ощупал затылок. Вокруг камни. При падении можно разбиться насмерть. Но нет, голова девушки была цела. Он пошлепал ее по щекам. Что-то пробормотав, она открыла глаза.

– Все, – Антон потрепал ее по щеке. – Сядь спиной к этому чудовищу и подожди пару минут. Лады?

Белая как мел Светка, часто кивая головой, выполнила просьбу.

Антон сам достал шприц с промедолом и сделал чеченцу укол. Вскоре тот пришел в себя. Когда взгляд стал осмысленным, он повторил вопрос.

– Этот русский в горах жил, – едва слышно заговорил Джамбулат. – В Чечня. Я тоже зимой там живу. Верхний Алхун.... Мой брат его весной привел. Говорит, он не нужен, а убивать жалко. Еще работать может.

– Почему не нужен? Болен? – напрягся Антон.

– Нет, – чеченец сделал паузу, собираясь с силой, потом показал взглядом на левое плечо Антона: – У него там отметина...

– Ладно, – Антон, видя, как тот теряет силы, решил не задавать вопросов.

– Русский у нас дом работал, пока брат не приехал. В гости. Мы баран резали, чтобы здесь летом шашлык делать. А этот русский убежал. Везде искали, потом бросили и сюда вернулись. А он под тушами оказался. Хорошо дрался. Шуму много было...

– Так, выходит, когда вы его в Чечне искали, то в машину заглянуть не удосужились? – догадался Антон. – А он по номерам понял, куда она пойдет.

– Короче, здесь он тоже бежал. Мы думали, он совсем из города исчезнет, а он, оказывается, остался...

– И еще, ко всему, помнит, на какой базе его держали, – договорил за него Антон. – Плюс в милиции схемы оставил. Поэтому вы и устроили взрыв. Хорошо, джигит, убивать я тебя не стану, потому как ты все равно молчать будешь. Сиди, жди, когда тебя туристы найдут.

Бросив ему несколько перевязочных пакетов, он выпрямился и огляделся.

Времени больше не было. Схватив трясущуюся Светку под руку, он засунул ее в машину.

Доехав до трассы, уже через каких-то пару минут остановил автобус, идущий на Геленджик.

– Ну что, – он обнял девушку за талию, – деньги у тебя в сумочке, как и обещал, голова на плечах. Главное, никому ни слова.

– Я все поняла. Спасибо, – чмокнув его в щеку, она нырнула в открытые двери двухэтажного «Форда».

Проводив автобус взглядом, Антон завел двигатель и тронул машину в сторону Осиновки, где намеревался бросить ее.

* * *

Ночь, камыш и полная неопределенность, какова численность перешедших границу людей, ответивших хоть и пистолетным, но достаточно плотным огнем, по-видимому, сбили с толку таджикских пограничников. Скорее всего, они подумали, что эта группа просто отвлекает их от основных сил, которые, переправившись где-то в стороне, уже заходят с флангов.

Такой вывод сделал Утюг, когда по звуку выстрелов определил, что встретивший их наряд отходит в глубь территории республики. Сначала расстояние до стрелявших было пара десятков метров, и они отчетливо слышали голоса. Потом оно увеличилось вдвое, и вскоре чеченцы поняли, что даже «АПС» не достает их огнем.

– Они испугались и отошли, – тяжело дыша, проговорил Ансалту, не сводя взгляда с того места, откуда велась стрельба. – Уходим! Давай! Сейчас темно, а здесь горы.

– Нет, Ансалту, – ошарашил Утюг, – уходить мы как раз и не будем.

– Да ты что?!

Неожиданно Утюг схватил Ансалту за отвороты куртки, встряхнул, приблизил свое лицо к его и громким шепотом заговорил:

– Ты понимаешь, что они не успокоятся? Ты знаешь, что сейчас здесь будет? Хочешь, чтобы они нашли Хана? Желаешь, чтобы неверные радовались, что мы не смогли довезти «Возмездие Аллаха»? Запомни, – разжав руки, заговорил он уже более спокойным голосом, – нас было двое. Только двое! Нам не причинят зла, вот увидишь. Мы не везли наркотик, но мы чеченцы. Кто захочет проблем с нашим народом? Отпустят.

– Я как-то не подумал о главной задаче, – шмыгнул в темноте носом Ансалту.

– Эй, пограничник! – Утюг рявкнул так, что Ансалту вздрогнул от неожиданности. – Мы же сказали, что не понимаем ваш язык! Не стреляй! Мы не везем наркотик. Мы чеченцы! Нас только двое.

Снова вспыхнули фонари, но на этот раз расстояние до них было раз в пять больше, чем прежде.

– Выходите с поднятыми руками!

Медленно, словно по минному полю, чеченцы двинулись на голос. Когда до нацеленных на них фонарей оставалось не больше десятка метров, им приказали встать. Двое пограничников проворно обыскали обоих.

– Где оружие, из которого вы стреляли в нас? – Перед ними появился старший лейтенант.

– Э-э, командир, какой стреляли? Вверх мы их разрядили. Если бы я стрелял, то ты бы здесь не стоял. Я десять лет с русскими собаками воюю.

– Где оружие? – бесстрастным голосом повторил офицер.

Неожиданно для себя Утюг понял, что допустил просчет. В таджикской армии много русских, а у этого офицера даже нет акцента.

– Там, в трава бросил, – он показал в сторону камыша. – Два штука «АПС».

– Азимов, проверь! – скомандовал офицер. – Садыков, свяжите им руки.

– Слушай, командир, – обратился Утюг к офицеру, – давай договоримся? У нас деньги есть. Отпусти, домой идем на родина. Там война, а мы здесь.

– Есть установленный порядок пересечения государственной границы, а вы его нарушили, – все тем же спокойным тоном проговорил пограничник.

– Как я из Афганистан...

– Все, разговор окончен.

Спустя полчаса Утюг и Ансалту уже сидели в пограничной комендатуре, в кабинете начальника. Сам хозяин апартаментов, грузный и заспанный таджик в звании майора, долго изучал содержимое карманов обоих задержанных, выложенное на стол. Паспорта граждан Афганистана, России, десять тысяч долларов США, два пистолета и с десяток уже пустых обойм, маленький Коран в тисненном серебром переплете, записные книжки.

Наконец, собравшись с мыслями, он вернулся на свое место и задумчиво посмотрел на задержанных:

– Куда шли?

– В Россию, вернее, в Чечню, – поправился Утюг. – Командир, давай договоримся?

– Наркоту сбросить успели? – проигнорировав просьбу, сощурился таджик.

– Не было у нас никакой наркоты, – Утюг стал чувствовать, что теряет над собой контроль.

– Зачем в Афганистан ходили?

– По делам, – размыто ответил он.

– Мы вынуждены будем утром передать вас в МГБ республики, пусть там разбираются, а пока... – Он крикнул что-то на своем языке в коридор, и в кабинете появились двое бойцов с автоматами. Вид у них был жалкий. Ростом оба едва доставали чеченцам до подбородка, из застегнутых воротничков курток торчали худые шеи, и было удивительно, как на них держатся головы.

Утюга с Ансалту вывели из здания комендатуры и повели в направлении заставы, до которой было чуть меньше километра. В республике были проблемы с электричеством, и это сразу бросалось в глаза. Вся территория освещалась несколькими тусклыми лампочками. Как ни странно, но комендатура находилась на отшибе. Было так темно, что шедший за первым солдатом Утюг больше ориентировался по звуку его шагов.

– Я знаю, этот кишлак Ел называется, – едва слышно проговорил Утюг. – Ты не разучился работать ногами, брат?

– Я только хотел тебе об этом напомнить, – ответил Ансалту. – Неужели мы не справимся с этими сопляками?

– Им нет и восемнадцати, – оглянувшись назад и смерив расстояние до помещения, откуда их вывели, Утюг едва слышно произнес: – Давай.

Развернувшись, шедший вторым Ансалту со всего размаха залепил носком ботинка в голову солдату, стараясь, несмотря на темень, попасть в висок. Аналогичным образом напал на идущего впереди и Утюг. Солдаты не потеряли сразу сознания, но они до того растерялись, что молча принимали мощнейшие удары двух матерых боевиков, смыслом жизни которых была война. Те били с исступлением, потому как оба понимали, что больше такого случая не подвернется, а впереди их ждут депортация и пожизненные сроки заключения. Утюгу даже казалось, что он видит как днем, а может, так и бывает, когда на кон поставлено все. Мальчишки попадали на землю. Сначала они пытались вставать, но тут же опрокидывались навзничь от очередного удара, потом просто ползали и катались по каменистому грунту, раня себя об острые края гальки. Вскоре они затихли. Утюг, тяжело дыша, прислушался. Было тихо. Лишь сипел солдат, которого он нокаутировал. Подтянув к животу ногу, морщась от боли в связанных за спиной руках, Утюг с силой опустил подошву тяжелого армейского ботинка на голову своего подопечного. Раздался хруст ломающихся позвонков. Не сговариваясь, Ансалту развернулся к нему спиной. Утюг упал на колени и стал зубами развязывать ему руки. Минута, и они поменялись местами, только Ансалту уже не понадобились зубы. Его руки были свободны.

– Забирай автоматы и магазины из подсумков, – зачем-то прошептал Утюг, хотя видел, как Ансалту колдует над бездыханным телом.

Чуть в стороне был овраг. Солдат подтащили к нему и скатили вниз.

– Сколько человек осталось в комендатуре? – спросил Утюг, когда все было кончено.

– Пара таких же дохляков и майор, который наверняка считает наши деньги.

– Надо вернуться. Связь здесь плохая, если она вообще есть.

– Другого выхода нет, – согласился Ансалту. – Без денег мы ничто. Нас даже никто прятать не согласится.

– Пошли.

* * *

Объезжая оживленные улицы, Антон вскоре остановил джип Джамбулата у дома, где он обнаружил Лютого.

Хозяйка не сразу узнала его. Долго и настороженно вглядывалась в окно, затем еще некоторое время стояла на крыльце, прикрывшись от солнца ладонью, рассматривая стоящего за калиткой мужчину.

– Можно я войду? – наконец не выдержал Антон и, не дожидаясь, когда бабка отопрет калитку, попросту перемахнул через нее.

– Уйди, убивец! – не своим голосом закричала старуха и с необычайной прытью бросилась в сад, туда, где был сарайчик Лютого.

«Этого еще не хватало», – чертыхнулся он, жалея, что не спросил раньше, как зовут хозяйку дома.

В два прыжка догнав ополоумевшую от ужаса бабку, он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.

– Успокойтесь, – Антон постарался улыбнуться. – Не убивал я вашего постояльца. Это милиция работать не хочет, вот и вешает на всех ярлыки супостатов. Но я нашел, чьих это рук дело. Вон у вашего забора стоит машина этого человека. Я ее у него угнал.

Старушку заметно трясло. Она хватала ртом воздух и походила на выброшенную на берег рыбу. Было видно, она не верит ни одному его слову.

«Как бы концы не отдала», – с ужасом подумал он.

Вздохнув, Антон прижал ее к себе и погладил по голове, как ребенка.

– Бабушка, успокойтесь, сами подумайте, если я хотел причинить ему неприятности, то разве стал бы оказывать помощь? Да и нож. Ведь на нем нет моих отпечатков пальцев.

– Следователь сказал, что вас двое было, – дрожащим голосом проговорила она.

– Когда он здесь был?

– Только что уехал...

– Вы хотите мне помочь?

– А что надо?

– Что было у Лешки в этом месте? – Он похлопал себя по плечу. – Может, татуировка? Наколка? Рисунок такой на коже, который не смывается.

– Знаю, – бабка вроде как стала успокаиваться, и он ее отпустил. – У моего покойного мужа был якорь на руке, – она ткнула пальцем в запястье.

– Ну! – Обрадовался Антон продвинутости старушки. – Так какая наколка у Лешки на плече была?

– Не видала я! – Бабка уверенно замотала головой. – Нет там у него ничего.

– Странно, – Антон почесал затылок.

Жаль, не было времени поподробнее расспросить Джамбулата. А может, пока его не хватились, нагрянуть в дом дяди? Отпадает, на море ушли не все, да и прислуга. Разговор при таком количестве людей не выйдет.

– А что ты сам к Лешке не сходишь да не посмотришь? – прищурилась бабка.

Антона обдало жаром:

– Так он что, живой?!

– Да, – бабка приосанилась. – Я ему и яблочек туда снесла.

– Милая вы моя женщина! – Шутя расцеловав бабку, больше для того, чтобы до конца успокоить, он всучил ей стодолларовую купюру и, расспросив, как пройти к больнице, направился на встречу с воскресшим.

«Только бы сейчас не подняла шум, что „убивец“ к Лешке пошел», – подумал он, прикрывая за собой калитку.

Больница располагалась на окраине Осиновки, в десяти минутах ходьбы от дома старухи. Поскольку машину Джамбулата он решил оставить, то это расстояние пришлось преодолевать пешком.

Двухэтажное свежевыбеленное здание было обнесено забором из металлических прутьев, а на КПП дежурил охранник.

Опасаясь, что в связи с последними событиями служивый при его появлении поднимет тревогу, он перешел на другую сторону улицы и стал лихорадочно соображать, как проникнуть на территорию.

Неожиданно на глаза попалась преклонного возраста женщина. Едва передвигая ногами, она тащила набитый фруктами пакет.

– В больницу? – поприветствовав женщину, поинтересовался Антон.

– Да, будь она неладна, – вздохнула та, окинув Антона ничего не выражающим взглядом. – Сын со снохой и внуком там. На машине разбились.

– То-то я смотрю, вы и фруктов не на одного несете. Помочь? Мне тоже туда.

– Помоги, сынок, если не тяжело, – обрадовалась старушка, – а то мне там еще на второй этаж подниматься. Это с больными-то ногами!

– К кому? – Разомлевший от жары охранник записал в журнал паспортные данные бабки, окинул взглядом поджидавшего ее уже на территории клиники мужчину и махнул рукой: – Проходите.

Поднявшись на второй этаж, Антон прошел вместе с бабкой в хирургическое отделение. Отдав ей пакет, направился к дежурившей за столом медсестре.

– Иванов Алексей...

– Четвертая палата, – не дав опомниться, ответила смуглолицая девушка в белом халате и уткнулась в какой-то журнал.

«Даже не спросила, кто я, – направляясь по коридору, размышлял Антон. – Халат не предложила. Значит, надо ждать сюрпризов».

Кровать Лютого стояла у самого окна шестиместной палаты. Больных кроме него было всего двое. Один лежал с книжкой в руках у самого входа, второй рядом с Лютым.

– Здорово, Алексей! – подходя ближе, поприветствовал Антон Лютого. – Как дела?

Парень смотрел настороженно.

«Не помнит», – догадался Антон и неожиданно заметил, как Лютый метнул взгляд на соседнюю койку.

«Значит, это менты, – догадался Антон. – Думают, убийца попытается довести дело до конца. Немудрено, все-таки если все связать воедино, то из-за рисунков Лютого рванули даже кабинет в РОВД».

– Алексей, – держа в поле зрения мужчин, заговорил он, – мне нужно знать, что у тебя в этом месте, – он похлопал себя по левому плечу.

– Чего ты до убогого докопался? – Лежащий у входа поднялся и неторопливо направился к Антону.

– Слушай, если ты сейчас и здоров, в чем я уверен, то через минуту тебе может понадобиться помощь. Вернись на свое место.

С этими словами Антон решительно шагнул к Лютому и бесцеремонно убрал одеяло. Парень был в майке, сидел к нему левой стороной, но на плече несчастного ничего не было. Он развернул его за другую руку, решив, что чеченец мог что-то напутать. Чисто. В это время лежащий на соседней кровати молодой мужчина выхватил из-под подушки пистолет, но направить на Антона не успел. Он был готов к такому развитию событий. Удар ногой в голову, и оперативник слетел с кровати на пол. Зная, что оружие все еще у него в руке, Антон выпрямился и перевернул на него кровать. В это время на помощь своему товарищу уже летел второй. Встретив его ударом кулака в живот и приложив локтем в основание черепа, Антон выскочил из палаты и нос к носу столкнулся с милиционером, который давал ему рисунки Лютого. После взрыва он выглядел неважно. Голова была забинтована, под глазами красовались два лиловых синяка, и передвигался он на костылях.

– У вас что, своей клиники нет? – улыбнулся Антон.

Но Вахрушеву было не до шуток. Он попытался ударить его костылем, однако потерял равновесие и полетел на пол. В последний момент, подхватив сотрудника на руки, Антон поставил его:

– Ты не контужен? Слышишь хорошо?

Милиционер, морщась от боли, едва заметно кивнул. Антон бросил взгляд на спешащую в их сторону медсестру и вновь перевел взгляд на раненого.

– Взорвать тебя пытался Осипов. Он оставил в урне для бумаг пачку от сигарет с пластитом и радиоуправляемым устройством. Это ему приказал сделать Джамбулат. Он же пытался убить Лютого. – Выстрел в палате, которую он покинул, заставил поторопиться. – Все понял?! И еще, Осипов заказал мне чеченца. Теперь думайте, у вас головы светлые, а я свою работу сделал, – с этими словами он устремился прочь.

Антон быстрым шагом миновал КПП и свернул в сторону стоянки такси. Он собирался доехать до Лазаревского, а там сесть на поезд. Самолет исключен. При нем оружие. Пусть штатное, но командировочного предписания не было. Неожиданно он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Да, на плечах Лютого не было никаких татуировок и даже шрамов, но у него был след от прививки против оспы! Страшная догадка на какое-то время заставила даже забыть, куда он направлялся. Вынув из висевшей через плечо сумки спутниковый телефон, он отошел в сторону от дорожки.

– Слушаю, Родимов.

Чистота звука была такой, словно этот седой, невысокий генерал с заостренным носом стоял где-то рядом.

– Это я, Федор Павлович, – выдохнул Антон. – Здравия желаю.

– Мог бы и не говорить, я и сам догадался. Даже скажу больше, ты и на юге для нас работу нашел. Или не так? Дай в окно погляжу, если град с камнями идет, значит, ошибаюсь.

– Не ошибаетесь, – Антон улыбнулся. – Я буду в Москве через двое суток.

– Считай, обрадовал.

– Нужна срочная командировка на Северный Кавказ.

– Понятно, – генерал вздохнул. – Что-то серьезное?

– По-моему, да.

– Верю. Приедешь – доложишь, а пока я отдам все необходимые указания по поводу подготовки группы.

Средства связи позволяли обмениваться секретной информацией, но по привычке разведчики-диверсанты пользовались этими возможностями техники в исключительных случаях. Поэтому Антон не стал вдаваться в подробности, а генерал задавать вопросов.