Цитаты из книг автора «Аластер Рейнольдс»

Хоури вспомнила, что узнала об ингибиторах, после того как внедрилась в команду Илиа Вольевой. На заре времен Галактику сотрясала война, вовлекшая многочисленные культуры и расы. В послевоенном запустении одна-единственная раса – либо конгломерат рас – пришла к решению: разумная жизнь не должна распространяться. Выжившие создали стаи черных машин, чьим назначением было ждать появления разумной жизни, освоившей межзвездные перелеты. По Галактике были рассыпаны ловушки, привлекательные необычные объекты, приманка для любопытных. Ловушки сообщали ингибиторам о появлении новой расы, а заодно и описывали, каким образом та приступила к изучению загадочного объекта; эти сведения помогали оценить мышление потенциальных жертв и выбрать способ зачистки. Ловушки оценивали степень технологического развития и делали прогноз о том

Дело не только в том, что более сложную технику здесь не применить. Прежде чем начать воссоздание, необходимо спуститься до уровня, на котором оно возможно. В частности, вернуться к грубым сплавам и древней металлообработке. Не забывайте, что была утрачена масса необходимой информации; с тех пор люди, можно сказать, шарят вокруг себя в потемках. Это все равно что человек из двадцать первого века попытался бы выковать средневековый меч, абсолютно не разбираясь в тогдашней металлургии. Примитивность технологии не означает, что ее легко открыть заново.

Даже механизмы, не использующие нано, сами были построеныс помощью нано, а проектировались с тончайшими допусками. Но теперь воссоздать их невозможно.

Социологи установили, что такова средняя численность населения сельской общины, она создает лучшие перспективы для достижения внутренней гармонии и общего благосостояния. Полтораста – это достаточно много, чтобы позволить индивидам вращаться при желании в различных кругах, но не настолько, чтобы внутренние течения разорвали единство.

Нейтрино – элементарные частицы, лептоны с полуцелыми спинами.

У многих нейтронных звезд есть планеты – предполагается, что это сгустившиеся пары исчезнувших двойных звезд. Иногда же такие планеты рассматриваются как тела, каким-то образом избежавшие уничтожения, когда создавался пульсар в процессе взрыва более тяжелой звезды.

– Я говорю о человеческой способности горевать. Она не достигает заметного уровня, если число погибших составляет нескольких десятков человек. В таких ситуациях наше сострадание стремится к нулевой отметке. Согласитесь, никто из нас не сожалеет об этих людях.

вы испробовали все способы развлечений, разрешенные обществом. Все, что можно было инсценировать и симулировать; все, что вызывало острые ощущения или бросало вызов интеллекту. – Говоря, я смотрел ей прямо в глаза. – Похоже, этого оказалось недостаточно. Вы никогда не пытались устроить проверку своему бессмертию, никогда не ставили его под удар. Могли бы отправиться за пределы своей системы – там можно пережить настоящие приключения и даже просла

ней скользил сквозь ночь одинокий паровоз-«зефир» с четырехсторонней симметрией, везя цепочку вагонов в какой-то отдаленный район. – Вы не заставили их самоуничтожиться прежде, чем до них добрались споры чумы? Пожалуй, люди вашего типа должны были так поступить. – А вам-то какое дело? – Просто интересуюсь, не пользуетесь ли вы «топливом грез»? Шантерель не ответила. – Я родилась в две тысячи триста тридцать девятом. Мне сто семьдесят восемь стандартных лет. Я видела чудеса, недоступные вашему воображению, ужасы, которые свели бы вас с ума. Я чувствовала себя богиней, играющей в некую игру, изучала параметры этой игры и даже выходила за ее рамки, словно ребенок, которому подсунули слишком простенькую головоломку. Этот Город менялся у меня на глазах тысячи раз. Сначала он становился все прекраснее, потом превращался в нечто отвратительное, мрачное, ядовитое. Я буду здесь, когда он вновь найдет способ вернуться к свету, случись это через сотню или тысячу лет. Может, вы думаете, что я должна с легкостью отказаться от бессмертия? Или запереться в дурацком металлическом ящике и трястись от страха? – Ее глаза с вертикальными зрачками в прорезях кошачьей маски экстатически блестели. – Ни за что! Я уже пригубила огненную чашу, и моя жажда неутолима. Вы хоть представляете, каково это – незащищенной прогуливаться по Мульче, где все совершенно чужое, и знать, что внутри тебя все еще находятся механиз

– Я родилась в две тысячи триста тридцать девятом. Мне сто семьдесят восемь стандартных лет. Я видела чудеса, недоступные вашему воображению, ужасы, которые свели бы вас с ума. Я чувствовала себя богиней, играющей в некую игру,