Дворцовый гарем был грандиознее всего, что только можно было себе представить: обширный комплекс бесчисленных покоев с высокими сводчатыми потолками, соединенных лабиринтом переходов, и десятки зданий, которые нужно было исследовать. Из дворца с садами и балконами, расположенного на одном из легендарных семи холмов Стамбула с видом на Босфор, открывалась захватывающая дух панорама. После ежедневных уроков языка, истории и религии Селим метался от одной смотровой площадки к другой, чтобы полюбоваться Европой и Азией и насладиться морским бризом. Он любил наблюдать, как корабли плавно движутся между континентами, слушать крики орлов и стервятников, мигрирующих на юг от Черного моря. Как шехзаде его держали в некотором отдалении от города, за стенами, но громкие звуки и резкие запахи Стамбула неизбежно проникали во дворец.

Несмотря на то что Селим, как сын нового султана, пользовался всеобщим вниманием и интересом, он чувствовал напряжение. Его отец, особенно в первые годы своего правления, оставался все время настороже, всегда опасаясь Джема. Селим рано понял, что имперская земля под его ногами никогда не будет стабильной.

* * *

Европейские державы, всегда бывшие в курсе событий на своем восточном фланге, планировали воспользоваться этим предполагаемым моментом слабости Османской империи. 4 июня 1481 года, всего через две недели после того как Баязид взошел на престол, папа Сикст IV написал христианским лидерам всех стран Европы, надеясь организовать новый крестовый поход против османов и других мусульман^[23]. Месяц спустя папские военно-морские силы присоединились к флоту из Неаполя, чтобы атаковать Отранто, единственное территориальное владение Османской империи на территории Италии. Бои начались в июле 1481 года и продолжались до сентября, когда османские войска сдались, завершив свое более чем годовое пребывание там. Воодушевленный этой победой, христианский альянс нацелился на изгнание османов из Средиземного моря. С подкреплением из 25 кораблей из Португалии папа планировал пересечь Адриатику от Отранто до Валоны (сегодняшняя Влёра) на албанском побережье. Победа там обеспечила бы контроль над обоими берегами стратегического устья Адриатики и создала бы плацдарм для отвоевания частей Албании и Греции, которые Мехмед захватил в предыдущие десятилетия. Но вспышка чумы в Албании и несколько недовольных капитанов кораблей заставили пересмотреть эти планы. Новому султану, даже без собственных усилий, по крайней мере на данный момент, удалось сохранить за собой восточное побережье Адриатики.

На востоке империя мамлюков, главный противник Османской империи в мусульманском мире, воспользовалась междоусобицей для усиления своего военного и экономического влияния на Ближнем Востоке и во всем Восточном Средиземноморье. Чем дольше «Дом Османа» оставался разделенным, тем лучше было для мамлюков. Они радостно встретили Джема в Каире, столице государства, в качестве своего гостя, что превратило междоусобную вражду османов в вопрос международной политики.

Джему просто не могло повезти еще больше – Мамлюкский султанат согласился помочь ему завоевать Османскую империю. Он чувствовал себя как дома при богатом мамлюкском дворе, где ему оказывали уважение, обеспечивали комфорт и роскошь. Однако за стенами дворца Каир был совсем другим. Когда Джем впервые прибыл в город 30 сентября 1481 года^[24] он с трепетом смотрел кругом: все было очень непривычно и грандиозно. Из двух крупнейших городов Средиземноморья Стамбул был больше Каира, но Каир избежал оттока населения, с которым столкнулся Стамбул непосредственно до и после 1453 года. Никогда не живший в Стамбуле во взрослом возрасте, Джем был ошеломлен размерами и шумом Каира, его улицами и сводящей с ума теснотой плотно заселенных кварталов. Императорский двор вел свои дела на арабском, а не на турецком или персидском языке; Джем немного владел арабским языком благодаря своему прекрасному образованию в гареме, однако столкнулся с трудностями. В целом Каир был гораздо более арабским и мусульманским, чем любая точка Османской империи, население которой все еще сохраняло христианское большинство. И такого громкого призыва к молитве, который разносился здесь, по переулкам мамлюкской столицы, Джем никогда не слышал.

Через несколько недель начался священный месяц Рамадан. Будучи почетным гостем мамлюкского султана Кайт-бея, Джем обедал в составе свиты государя каждый вечер в течение всего месяца^[25]. Пиры на закате, нарушающие дневной пост, были роскошными, присутствующих развлекали поэты и музыканты. За булгуром, бараниной и десертами из молока с шафраном и кураги Джем затронул тему поддержки мамлюками его попытки свергнуть сводного брата. Кайт-бей, у которого была длинная борода и остроконечные брови^[26], терпеливо слушал, но все откладывал обещание поддержки, ссылаясь на то, что ему сначала необходимо проконсультироваться со своими советниками, а затем подождать до конца Рамадана, или придумывал какое-то другое оправдание. Фактически Кайт-бей хотел, чтобы братское соперничество продолжалось как можно дольше, поскольку османский беспорядок давал мамлюкам преимущество в контроле над торговлей между Востоком и Западом.

Сильно разочарованный медлительностью Кайт-бея, Джем решил покинуть Каир и совершить хадж – исламское паломничество к священным городам Мекке и Медине – в декабре 1481 года. Пророк Мухаммед, родившийся в Мекке в 570 году, умер в Медине в 632 году. В Мекке на него снизошли откровения, которые в конечном итоге стали Кораном. Независимо от того, где находятся последователи ислама в мире, все мусульмане обращаются лицом к Мекке, чтобы молиться пять раз в день. Хадж является одним из пяти столпов ислама и считается обязанностью, которую должен выполнять каждый дееспособный мусульманин^[27]. Тем не менее Джем был единственным османским султаном или шехзаде за более чем шестисотлетнюю историю Османской империи, который исполнил этот важный ритуал. И даже в его случае мотивация, похоже, была скорее политической, чем религиозной. Ежегодное паломничество – крупнейшее собрание в мусульманском мире – демонстрировало космополитизм ислама. Паломничество объединяло людей от Марокко на западе до Китая на востоке, говорящих на разных языках – от русского до бенгали. Джем увидел в этом возможность продемонстрировать себя как халифа всех мусульман и защитника священных городов; Хадж, по его мнению, должен был стать доказательством его способности править.

Прибытие Джема в Мекку с караваном из Каира вызвало сильное волнение. Как он и надеялся, его паломничество превратилось в то, что мы сегодня назвали бы рекламным турне. Куда бы он ни пошел – от Каабы, самого святого места ислама, до Могилы Пророка в Медине, – толпы следовали за ним, желая услышать его молитвы и слова мудрости. Он вдохновил отчаявшихся жителей Медины воспрять духом и восстановить мечеть аль-Масджид ан-Набави, которая сгорела после того, как за несколько месяцев до его прибытия в минарет ударила молния. На протяжении столетий реконструкция мечети приписывалась этому влиятельному визиту Джема.

Вдохновленный своим паломничеством, Джем вернулся в столицу мамлюков с каирским караваном и марта 1482 года и написал своему сводному брату в стихах следующий вызов:

 
Пока ты лежишь на постели из роз, полный счастья,
Почему я должен быть покрыт пеплом в печи скорби?
Если человек благочестив, не должна ли справедливость сопутствовать ему?^[28]
 

Разве это не законное право, на которое претендует паломник?

Получив это сообщение, Баязид усмехнулся и ответил собственным стихом, высмеивая притворное благочестие Джема и отсутствие уважения к империи:

 
С незапамятных времен нам дано это состояние,
Почему же тогда ты не желаешь принять, что
предопределено?
«Я отправился в паломничество», – говоришь ты, чтобы
доказать свое утверждение;
Почему же тогда мирские блага и независимость являются
твоей главной целью?
 

Той весной в Каире Джем планировал свое возвращение на родину. Джем знал, что ему понадобится помощь внутри Османской империи, поскольку неохотной поддержки мамлюков было достаточно только для того, чтобы борьба между братьями не прекращалась. Через свою сеть консулов и других влиятельных лиц он начал предпринимать различные шаги по всей Анатолии. Недостатка во влиятельных лицах и бейлербеях, готовых приветствовать союз с османским шехзаде, больше не было. Анатолия по-прежнему представляла собой мозаику мелких региональных держав, остатков византийских военных группировок и крупных домашних хозяйств. Целью государств раннего Нового времени, таких как Османская империя, не обязательно было уничтожить эти в основном автономные внутренние элементы, а, скорее, поглотить, подчинить их или иным образом управлять ими. Джем понимал эту политику переговоров и сотрудничества; поэтому он был уверен, что сможет собрать силы, необходимые для эффективного противодействия Баязиду.

* * *

Первым шагом Джема было заключение союза с Касым-беем, лидером караманидов – одного из крупнейших племенных княжеств в Анатолии. Караманиды были одной из древнейших семей кочевников-скотоводов, имевших интересы и влияние в крупных анатолийских городах и сумевших на протяжении веков заключить сделки с правящими державами – от римлян до византийцев, а теперь и османов. Оплоты Касыма располагались недалеко от Коньи, где Джем ранее был бейлербеем. Хотя теперь город находился, по крайней мере формально, под контролем его сводного брата, Джем давно знал лидеров клана и знал, что они могут договориться. Эта договоренность не могла быть более благоприятной для каждой стороны. В союзе с Джемом караманиды Касыма превратились из одного из многих местных влиятельных кланов в реальную угрозу имперской династии. Годом ранее, в надежде захватить побольше территории, Касым и его войско искали коалицию с Орденом братьев иерусалимского госпиталя св. Иоанна Крестителя, правителями крошечного острова Родос, но им было отказано, поскольку рыцари сочли более выгодным соблюдать мирный договор с османами^[29], который они были вынуждены подписать тремя годами ранее. Касым явно хотел создания глобального силового альянса; он нашел его в желаниях Джема. Тот, со своей стороны, получил военную силу, которую мог использовать против своего сводного брата.

После заключения этого альянса Джем тайно вернулся в Анатолию вопреки протестам султана Кайт-бея, чтобы окончательно согласовать с караманидами Касыма свои планы нападения на Конью. Он оставил в Каире мать, наложниц и некоторых из своих четырех детей (за это время одна из дочерей Джема вышла замуж за сына Кайт-бея). Путешествуя по суше через Сирию в Каир, затем в священные города и теперь обратно в Анатолию, Джем прошел тем же путем через империю мамлюков, которым его племянник Селим двинется 34 года спустя, проводя свои завоевания.

Достигнув скалистых холмов на окраине Коньи, Джем направился к лагерям Касыма. Подобно Александру Македонскому, сельджукам, крестоносцам и многим другим, Джем и Касым готовились к вторжению в Конью, собирая войска, оружие и другие ресурсы на равнинах за пределами города.

Джем надеялся, что это будет первое сражение из многих, которые в конечном итоге принесут ему победу и престол. Однако, когда в конце мая 1482 года начались боевые действия, его войска были отброшены за считанные часы новым бейлербеем города Абдуллой – старшим сыном Баязида, сводным братом Селима и племянником Джема.

Отказавшись от планов взять Конью, Джем и Касым решили двинуться на Анкару. Когда они направились на север, до них дошла весть, что сам Баязид, узнав, что Джем находится в Анатолии, вышел из Стамбула с огромной армией, желая приветствовать своего сводного брата, вернувшегося в империю, проводив его в свежевырытую могилу. Справедливо опасаясь за свою жизнь, Джем остановил марш на Анкару и отступил на юг. Затем Баязид отправил одного из своих солдат догнать Джема и караманидов и доставить письмо с изложением условий капитуляции. В обмен на отказ от своих претензий к трону и признание Баязида единственным законным султаном Джем должен был получать ежегодно жалованье в золоте и беспечно провести остаток жизни в Иерусалиме, вдали от Стамбула. Джем сразу отклонил это предложение. Помимо требования отказаться от любых притязаний на престол, что для Джема было неприемлемо, сделка Баязида могла также быть уловкой с целью убийства.

Стремление Джема к трону уже привело его в Каир и на Аравийский полуостров. Для того чтобы окончательно решить вопрос о престолонаследии, ему пришлось бы вести борьбу через королевские дворы Франции, Италии и Родоса, привнося традиции османского престолонаследия в политику ранней современной Европы, а затем и всего земного шара.