Мельница у Чёрного леса

1.

– Эй ты, рыжий, твоё место у двери, понял? – с вызовом заявил худощавый черноволосый парень, откидывая с глаз длинную чёлку.

Он был примерно на полголовы ниже Элмерика, поуже в плечах и такой смуглый, будто только и делал, что целыми днями разгуливал на солнцепёке. Но, вопреки кажущейся тщедушности, безобидным этот тип вовсе не выглядел, да и сбитые костяшки на его кулаках намекали, что драться он умел и любил.

– С чего бы это? – опешил Элмерик.

Он не понимал причин столь холодного приёма, но пока больше удивлялся, чем злился, всё ещё надеясь решить дело миром.

– А нечего было приезжать позже остальных! – Неприятный тип с размаху уселся на кровать и закинул ноги на спинку, даже не сняв грязных сапог. – Кто опоздал, тот не выбирает.

– Не моя вина, что дороги размыло – Элмерик пристроил арфу у входа, после чего снял промокшую куртку, встряхнул её и повесил на гвоздь рядом с чьим-то клетчатым пледом в зелёно-жёлтых клановых цветах. Такие носили только в Холмогорье – значит, кто-то из новобранцев был его земляком.

В комнате мальчиков, куда Элмерика направил мастер Дэррек, было на удивление сухо и тепло, даже несмотря на затяжные дожди. Похоже, тут не жалели дров и печь топили как следует. Судя по запаху, на кухне совсем недавно готовили варенье или сидр – весь первый этаж пропах мёдом, пряностями и перебродившими яблоками. Признаться, от деревенской мельницы бард не ждал особой роскоши, и тем было приятнее, что трёхэтажный каменный дом – почти особняк – оказался большим и добротным, а их комната с толстыми белёными стенами, невысоким потолком и одним окном, выходившим в сад, – вполне просторной даже для четверых новобранцев. Но вот этому вертлявому задире, видать, было тесно…

Больше всего на свете Элмерику сейчас хотелось бы сбросить мокрые вещи, забраться под одеяло и поспать пару часов после длинной дороги. И не то чтобы ему было столь важно заполучить место у окна, но сдаваться без боя он тоже не собирался. Поэтому предложил самый простой выход:

– Нас четверо, кроватей тоже четыре – может быть, вытянем спички?

– От-тличная идея! – обрадовался ещё один обитатель комнаты – румяный широкоплечий здоровяк, едва умещавшийся на шатком деревянном табурете.

Элмерик подумал, что если тот распрямится, наверняка упрётся головой в потолок: в верзиле было футов семь, не меньше. – Я с-согласен: так будет чест-тно и н-никому не обидно. П-правда, Джерри?

Странно было видеть, как такой великан смущается и заикается, комкая в руках край очень простой на вид, но пошитой из дорогой ткани рубахи. Бард удивился: он привык думать, что высокие и сильные люди должны чувствовать себя увереннее всех прочих.

– Меня зовут Джеримэйн, тупица! – огрызнулся мелкий задира, вмиг забыв об Элмерике. – Я не давал тебе разрешения называть меня коротким именем! Запомни: хоть ты и Глендауэр, здесь не поместье твоего папочки и мы тебе не слуги, ясно?

Бард невольно присвистнул. Кто бы мог подумать! Наследник самого Глендауэра, лорда Трёх Долин – и где, на деревенской мельнице! И как только богатый землевладелец отпустил своего единственного сына обучаться к Соколам? Или, может, этот пышущий здоровьем гигант с волосами цвета переспелой пшеницы тоже сбежал из дома, и теперь безутешный отец ищет непутёвого сыночка по всем окрестным лесам и болотам с егерями да гончими? Если так, то вскоре тут может разыграться та ещё семейная драма…

– Т-так разреши. – Глендауэр-младший обезоруживающе улыбнулся. – Б-боюсь, я не смогу запомнить… к-клянусь п-пеплом и в-вереском, это не пот-тому, что я т-тебя п-презираю или с-считаю с-себя в-выше д-других.

Элмерик знал, что никто не будет разбрасываться подобными словами. Пеплом и вереском в Объединённых Королевствах и близлежащих землях клялись с незапамятных времён. Поначалу это была нерушимая клятва чародеев, но потом её стали использовать и простые смертные – в особых случаях. Считалось, что если давший такую клятву нарушит её, то тотчас же превратится в прах. Видимо, несправедливое обвинение задело великана за живое…

– Да пошёл ты! – фыркнул Джеримэйн. – Сложно ему, гляди-ка! Не привык напрягаться и думать головой? Это потому, что вам, богатеям, с детства всё слишком легко достаётся!

Здоровяк в недоумении захлопал глазами. Казалось, он не мог взять в толк, из-за чего его пытались оскорбить.

– П-п-прости, если я чем-то задел т-т-тебя… – Он опустил взгляд и покраснел до кончиков ушей. От волнения гигант начал заикаться гораздо сильнее, а его глаза предательски заблестели. Элмерику показалось, что Глендауэр-младший сейчас расплачется от обиды, и он сжал кулаки. Сынок лорда, несмотря на свои внушительные размеры, выглядел совсем безобидным. Простоватым – да. Но уж никак не заносчивым.

– Тебе, Джерри, неплохо бы самому поучиться манерам, – процедил Элмерик сквозь зубы. – Слышал, небось: даже гадюка – и та жалит, лишь когда на неё нападают. А ты, выходит, хуже гадюки.

Бард подошёл к кровати, на которой развалился маленький наглец, взял его холщовый мешок с пожитками и сбросил на пол. Джеримэйн от негодования аж побагровел, ловя воздух ртом, как рыбина, выброшенная на берег. В мгновение ока он спрыгнул с кровати и подошёл к Элмерику, сжимая кулаки.

– Смотрите-ка, кто тут у нас растявкался! – Он задумался, будто подыскивая оскорбление пообиднее. – Щенок!

– Зато от меня не воняет мокрой псиной, как от некоторых, – поддел его бард, зажимая нос пальцами.

Это было не совсем так: одет Джерри был хоть и бедно, но чисто – ну, насколько это возможно для мальчишки его возраста и положения. А то, что волосы были мокрые и свисали некрасивыми сосульками, так и Элмерик после прогулки под дождём выглядел ничуть не лучше.

Противник в ответ прошипел нечто совсем невнятное, взял барда за грудки и занёс кулак, но ударить не успел. Четвёртый обитатель комнаты, всё это время стоявший у окна и не вмешивавшийся в чужие ссоры, вдруг оказался совсем рядом с драчунами и крепко схватил Джерри за запястье.

– Перестаньте немедленно! – Его голос прозвучал негромко, но уверенно. – Или прикажете мне водой вас разливать? Что, так хочется вылететь из отряда в первый день, толком не начав учиться?

Элмерик тотчас остыл и утёр вспотевшее лицо рукавом рубахи. Ему вдруг стало очень стыдно. Когда он смущался, его щёки всегда краснели, как и у всех рыжих, а на коже проступали веснушки. Не то чтобы его всегда было легко разозлить, но уж когда на него замахивались, он вспыхивал, словно сухая щепа в камине, однако, к счастью, столь же быстро и успокаивался.

– Прошу прощения, – выдавил бард, решившись первым пойти на мировую. – Я не должен был этого говорить. Извини, Джеримэйн. Давай больше не будем ссориться по пустякам и начнём всё сначала?

Он протянул руку для рукопожатия, но мелкий негодяй сделал вид, что ничего не заметил, отвёл взгляд и насупился, отчего длинная чёлка закрыла пол-лица. В отличие от барда, Джерри, похоже, не отличался ни добрым нравом, ни отходчивостью.

Только теперь незнакомый парень выпустил его руку. Джеримэйн с неприязнью покосился на него, поморщившись, помассировал покрасневшее запястье и нехотя процедил сквозь зубы:

– Ну ладно… Но это не означает, что мы теперь друзья. Лучше не лезь ко мне без особой нужды. Все вы не лезьте!

Он поднял с пола холщовый мешок со своими пожитками, нарочито медленно положил его на койку у окна поверх покрывала и глянул с вызовом, всем своим видом показывая, что отвоёванное место будет защищать до последнего.

– Оставьте его. – Незнакомый парень перекинул через плечо заплетённые в косу волосы и усмехнулся. – Просто вытянем спички сами. Только давайте поторопимся, а то скоро ужин. Опаздывать нельзя, иначе оставят голодными – тут с этим строго. Кстати, слышали новость: сегодня девчонки на мельницу приехали!

Глендауэр-младший кивнул и снова заулыбался. Его настроение менялось быстро, как весенний ветер. Ещё мгновение назад простодушный гигант хмурился и сопел носом, а тут вдруг совершенно преобразился, в его глазах загорелось любопытство.

– А зачем на мельнице девчонки? – не понял Элмерик. – Прислуга?

– Ведьмы! – веско высказался со своего места Джеримэйн, оторвавшись от чтения толстого фолианта, однако на него никто не обратил внимания.

– Ты объявление хорошо читал? В Соколов принимают вообще всех, а не только мужчин. Они наши будущие боевые подруги, – пояснил миротворец. – Кстати, пока вас не было, заходил мастер и велел всем передать, чтобы здесь, на мельнице, никаких интрижек. Вот в деревне – пожалуйста, сколько угодно. А если кто вздумает тронуть девицу из Соколят – тому мельник сразу голову открутит.

– Или не голову, – фыркнул Джерри.

– Этот может. Кстати, я Мартин, – запоздало представился четвёртый обитатель комнаты и, шагнув ближе, протянул Элмерику узкую мозолистую ладонь.

Только теперь бард сумел рассмотреть нового знакомца как следует: до сих пор тот, как назло, всё время вставал против окна, и его черты терялись в свете угасающего солнца.

Мартин оказался немного постарше других новичков: на вид ему можно было дать лет двадцать пять. Он был невысок, однако всё-таки повыше Джеримэйна, носил длинные – ниже лопаток – волосы, по старомодному обычаю собранные в косу медно-каштанового, отдающего в рыжину цвета, что выдавало в нём явную примесь холмогорской крови. Теперь Элмерик был почти уверен, кому принадлежал клетчатый клановый плед, висевший рядом с его курткой.

Бард радостно пожал ему руку и назвал своё имя. После они так же, по всем правилам, познакомились с Орсоном Глендауэром, которому Элмерик великодушно разрешил называть себя просто Риком. Что тут поделаешь, если у могучего наследника Трёх Долин оказалась не только привычка заикаться, но и ужасная память на имена? Зато его рукопожатие было по-настоящему крепким – Элмерик сперва чуть не заорал от неожиданности. Барда удивило, что на тыльной стороне ладоней здоровяка виднелись знаки, в которых угадывались фэды огама – магического алфавита, который чародеи использовали для составления разрешённых законом заклятий. Сперва Элмерик решил, что это татуировки, но, приглядевшись, понял: нет, не татуировки – шрамы. Это показалось ему странным, однако задавать Орсону личные вопросы в первый день знакомства бард не осмеливался.

– Давайте лучше поскорее бросим жребий. И… кстати, а здесь принято переодеваться к ужину?

– Было бы во что! – усмехнулся Мартин. – А вообще, как хочешь, конечно. Но если думаешь, что тут, на мельнице, университет, как в столице, то вынужден тебя разочаровать: ни новых башмаков, ни шапочек тут не выдают. По правде говоря, ещё совсем недавно у Соколов вообще никакой школы не было…

– Как это? – удивился Элмерик, присаживаясь на кровать (матрас оказался довольно жёстким). – Где же они прежде обучали новобранцев?

– Да не было никаких новобранцев, умник, – опять встрял Джеримэйн. – Любому дураку известно, что к Соколам просто так не попадёшь.

– Всё так. – Мартин вздохнул, словно ему очень не хотелось признавать правоту соседа. – Мы с вами первые, кого Соколы взялись обучать. Прежде, говорят, брали сразу опытных чародеев.

– Хот-тел б-бы я знать, п-почему? – нахмурился Орсон.

На этот вопрос ответа не нашлось даже у всезнайки Джерри. Мартин же только подогрел интерес, добавив, что пытался узнать причины, но не преуспел: человек, проводивший его на мельницу, отмалчивался,