9

Когда утром я обнаруживаю себя в незнакомой постели, проходят долгие секунды, прежде чем реальность наваливается на меня своей неподъемной тяжестью. Низ живота слегка тянет, во рту сухо от выпитого вина, а душу царапает ощущение того, что я осталась одна против целого мира. Воспроизвожу в голове события вчерашнего вечера и чувствую, как по лицу и груди растекается жар. То, что произошло – постыдно и унизительно, и я не понимаю, как получилось так, что я с легкостью достигла оргазма. Почему растаяла, как свечной воск, в руках мужчины, который принудил меня к сексу, удерживая возле себя шантажом, ведь это веский повод его ненавидеть.

Нащупав на подушке телефон, вновь набираю номер, с которого мне звонил Артур, но результат по-прежнему остается неутешительным: абонент находится вне зоны доступа. Если знать, что с братом все в порядке, мне было бы проще смириться со своей несвободой. Так я бы, по крайней мере, понимала, что все не зря.

Поднявшись с кровати, иду в душ, где старательно смываю с себя следы минувшей ночи – вчера у меня совсем не было на это сил. Оглядываю в зеркале свое тело, перед тем как завернуться в полотенце, и замечаю на бедрах и ягодицах темные пятна – отпечатки пальцев Кейна, отчего живот стягивает горячий спазм. Да что, черт подери, со мной не так? Я должна презирать этого человека, а не испытывать волнение при мысли о нем.

Порывшись в тумбе под раковиной, я все же нахожу фен и, высушив голову, возвращаюсь в спальню. В сумке, собранной Прайдом, обнаруживаются черные льняные шорты и футболка, и я вдруг вспоминаю, что мое нижнее белье и толстовка так и остались валяться на полу кухни. И как мне спуститься вниз? Кто-то из персонала наверняка их нашел, и одному богу известно, что эти люди теперь обо мне думают. В нерешительности застыв посреди комнаты, гипнотизирую глазами дверь и начинаю пятиться назад, до тех пор, пока икры не упираются в изножье кровати. Сгребаю с покрывала телефон, чтобы вновь попробовать дозвониться до Артура, и вижу сообщение от Кристин:

«Как спалось в пятизвездочной клетке?»

Решаю не мучить себя перепиской и перезваниваю ей. Этого мне еще не запретили.

– Твои пальцы явно целы, если ты звонишь мне, а это уже хороший знак, – слышу шутливый голос подруги, который быстро меняется на серьезный. – Как ты, Эрика?

Рассеянно блуждаю взглядом по идеально ровной поверхности стены и тихо вздыхаю:

– В порядке.

– Ты так не звучишь. Видела Кейна? Он сказал, чего хочет от тебя?

Я молчу, кусая щеку изнутри, потому что не знаю, стоит ли рассказывать подруге об условиях, на которых я попала в логово дьявола, но в конце концов решаюсь:

– Он хочет, чтобы я спала с ним. Вчера это случилось.

– Ни хрена себе, черт подери! – раздается высокий визг в трубке, от которого я невольно морщусь. – Ты переспала с Кейном?! Исполнила мою девичью мечту! Да что там мою… Кто в Нью-Олбани не хотел с ним трахнуться? Думаю, даже Анжела была не против, хотя она и равнодушна к членам. И как он?

О том, что пять лет назад Кейн стал моим первым, я не говорила ни одной живой душе, даже своим лучшим подругам. Не потому что я им не доверяла, а потому что не хотела подвергаться расспросам и вспоминать об унижении, последовавшем за самыми памятными моментами моей жизни.

– Что тебя интересует? – бормочу, ощущая, как уши вновь начинают гореть. – Он взял меня против моей воли. Вряд ли здесь есть что обсуждать.

– Он сделал тебе больно? – осторожно уточняет Кристин. – Удерживал тебя силой?

– Нет. Он ведь угрожает моему брату… я просто делала, как он сказал, потому что…

– Ты кончила? – живо перебивает подруга, и в ее голосе звенит неподдельное любопытство.

– Какое отношение мой оргазм имеет к делу?

– Самое прямое. Кейн до сих пор тебе нравится. Не знаю, хорошо это или плохо, но в сложившейся ситуации твое небезразличие скорее плюс. Спать с тем, кто тебе отвратителен… нет ничего хуже.

– Он должен быть мне отвратителен. Я хочу его презирать.

– Ну а раз этого не произошло, значит, что-то говнюк сделал правильно, – со смехом заключает подруга, отчего губы сами растягиваются в не приличествующей случаю улыбке. Кристин со своим неутомимым оптимизмом и практичным подходом к жизни кого угодно может развеселить.

До того как я успеваю ей ответить, раздается деликатный, но настойчивый стук в дверь.

– Я перезвоню, – быстро говорю в трубку и, не дав Кристин возможности попрощаться, сбрасываю вызов.

Дойдя до двери, обнаруживаю на пороге Прайда, как и вчера одетого в строгий костюм.

– Доброе утро, мисс Соулман. Рад, что вы уже проснулись. Я пришел сообщить, что завтрак готов.

– Я не голодна, – стискиваю дверную ручку при мысли о том, что я вновь сяду за тот самый стол. Ни за что больше не зайду на эту кухню.

– У меня есть распоряжение от мистера Кейна отвезти вас в клинику.

– В какую клинику?

– Плановый осмотр, – не роняя застывшей вежливости с лица, сообщает мужчина. – Ничего сверхъестественного или опасного.

– А что, если я не поеду?

– Вы создадите для меня трудности.

Вздохнув, я в течение секунды изучаю перламутровую пуговицу на рубашке Прайда и согласно киваю.

– Только возьму сумку.

Судя по представительному фасаду из белого камня и внушительной вывеске, Harrisons Medical Centre – клиника, которую я вряд ли смогла бы себе когда-нибудь позволить. Это подтверждают значки именитых автомобильных ателье, красующиеся на капотах припаркованных автомобилей, и царственный интерьер вестибюля.

– Мне назначено на десять, – стараясь не звучать смущенной, сообщаю миловидной блондинке на ресепшене. – Эрика Соулман.

Одарив меня благожелательной улыбкой, девушка начинает активно щелкать по лежащей перед ней клавиатуре, после чего выходит из-за стойки.

– Пройдемте, – взмахом руки указывает в пространство залитого светом коридора. – Доктор Шульман ждет вас.

Доктор Шульман, приятная женщина лет пятидесяти, устраивает мне настоящий допрос с пристрастием, словно собеседует меня на службу в войска специального назначения. Ее интересует, есть ли у меня аллергия, перенесенные операции и название контрацептивов, которые я использую.

– Сейчас мы пройдем в смотровую, – ласково воркует доктор Шульман, поднимаясь со своего белоснежного кресла, – я возьму у вас мазок, а затем вам предстоит сдать кровь в лаборатории.

– Я посещала врача чуть больше месяца назад. У меня все было в порядке, – пытаюсь возразить.

– Повторные анализы еще никому не вредили.

Говоря это, женщина улыбается, но для меня ее слова равносильны пинку в грудь. Я чувствую себя лошадью, зубы которой осматривает потенциальный покупатель. Очевидно, Кейн хочет убедиться в отсутствии у меня венерических заболеваний, и это унизительно. Словно я какая-то шлюха, которую он подобрал на улице и которую нужно отмыть.

Я не произношу ни слова, пока доктор Шульман проводит гинекологический осмотр, и когда круглолицая медсестра заполняет моей венозной кровью с десяток пробирок. Именно сейчас, а не после случая на кухонном столе, я чувствую себя настолько беспомощной и униженной, что с трудом подавляю слезы.

– Результаты будут готовы в течение пары часов, мисс Соулман. Также я хотела предложить заменить таблетки на уколы. Дело в том…

– Мне не нужны никакие уколы, – грубо обрываю ее. – Таблетки вполне меня устраивают.

Женщина пару мгновений изучает мое хмурое лицо и с понимающей улыбкой заключает:

– Как вам будет угодно. На ресепшене вам выдадут бланк с логином и паролем от личного кабинета, в котором вы сможете проверить результаты анализов.

– Мне это не нужно, – обрываю ее. – Я ничем не больна. Могу я, наконец, уйти?

– Конечно, – сдержанно кивает женщина и, повернувшись, сгребает со стола пластиковую визитку с серебристым тиснением. – Если вас что-то будет беспокоить или понадобится моя консультация – звоните в любое время.

Кивнув, запихиваю карточку в карман шорт, мысленно обещая избавиться от нее, как только покину клинику, и выхожу за дверь.

– Как все прошло, мисс Соулман? – интересуется Прайд, который, как оказалось, все это время ждал меня, сидя на диване в приемной.

– В порядке, – не глядя на него, шагаю к выходу. – Куда мы теперь? Шлепнуть клеймо «Годна»?

Прайд игнорирует мой сарказм, не выпуская меня из зоны своего молчаливого сопровождения, и только когда мы подходим к припаркованной БМВ, он негромко сообщает:

– Нас ждут в бутике на Пятой Авеню. Мистер Колдфилд хотел, чтобы вы выбрали себе платье.

Я молча опускаюсь на кожаное сиденье и, забившись в противоположный угол, прижимаюсь лбом к стеклу. Кто я теперь? Золушка? И для чего Кейну понадобилось наряжать меня в платье? Может, он хочет выставить меня на аукцион, где свихнувшиеся от денег и власти богатеи могут покупать людей? Сейчас я бы даже этому не удивилась.

– Для чего мне платье?

– К сожалению, мистер Колдфилд не посвящает меня в свои планы. Могу лишь предположить, что вы вместе пойдете на какое-то мероприятие.

Мое внимание отвлекает вибрация, раздражающая бедро через подклад сумки. Пошарив рукой, извлекаю жужжащий телефон и чувствую, как сердце ускоряет ритм вдвое. На экране мигает номер Артура.

10

Сжимая гудящий телефон в руке, встречаю вопросительный взгляд Прайда, который, очевидно, недоумевает, почему я не беру трубку.

– Вы можете поговорить в машине, мисс Соулман, – правильно оценив мою нерешительность, произносит он. – Я подожду вас снаружи.

Киваю в знак признательности и торопливо ныряю в салон, одновременно принимая вызов.

– Артур! Ты… с тобой все в порядке?

Динамик оглашается родным голосом, при звуке которого облегчение мгновенно топит меня в своих водах и на глазах выступают слезы

– Привет, сестренка. Прости, что пропал… Нужно было решить несколько неотложных проблем. Как у тебя дела?

Как у меня дела? Нет такого слова, которое могло бы описать то, что произошло с моей жизнью буквально за сутки.

– Артур… у тебя возникли разногласия с Кейном? Поэтому ты уехал?

Повисает тягостное молчание, которое прерывается утяжелившимся дыханием на том конце провода. Я сжимаю телефон сильнее, отчаянно желая, чтобы брат опроверг мои слова. Словно смотрю старый фильм на повторе, и хотя знаю, что хэппи-энда не случится, все равно продолжаю надеяться. Что это: неискоренимый оптимизм или человеческая глупость? Хотя какая, впрочем, разница?

– Это он тебе сказал? – немного резко уточняет Артур.

– Да, он.

– Не слушай всю ту чушь, что люди будут говорить тебе обо мне, хорошо, сестренка? Хорошо бы тебе ненадолго вернуться домой. Скоро все утрясется, и тогда я приеду за тобой…

Я чувствую, как ладони начинают холодеть, а под мышками неприятно колет. До меня не сразу доходит смысл услышанного, но одно я понимаю точно: дела обстоят еще хуже, чем я предполагала.

– О каких людях идет речь, Артур? – я пытаюсь не звучать истерично, но вопросы выстреливают из меня, подстегиваемые отчаянием и паникой. – Кому понадобится говорить о тебе плохо? Что происходит?

– Эй, сестренка, успокойся. У меня всего лишь возникли небольшие сложности в бизнесе, которые мне необходимо решить. Я бы не хотел, чтобы на это время ты находилась одна в Нью-Йорке. Я понятия не имел, что так выйдет. Поэтому лучше вернись домой. Я пришлю тебе денег на первое время.

– Я не могу никуда уехать, – говорю тихо и отчего-то в этот момент чувствую укол вины. – Кейн перевез меня к себе… Сказал, что ты что-то забрал у него, и я останусь у него вроде залога. Сказал, что, если я буду сопротивляться, ты пострадаешь.

В трубке слышится какой-то треск, сопровождаемый грязной бранью.

– Ублюдок… – зло рычит брат. – Всегда таким был. Не гнушается ничем, чтобы отомстить мне. Никогда не думал, что Кейн падет так низко.

– Артур… если ты что-то забрал у него… просто верни, и я уверена, что он меня отпустит.

– Он обижает тебя? – звучит быстрый вопрос, но я бы и под дулом пистолета не призналась брату, на каких постыдных условиях Кейн держит меня у себя.

– Нет, он не обижает меня.

Слышится облегченный вздох, и голос Артура звучит бодрее:

– Сестренка, не доверяй ему. Знаю, мы с Кейном долгое время были друзьями, но жизнь расставляет все по местам… Он нехороший человек… Ты знала, что еще в Индиане он избил своего отца до полусмерти? Не верь ни одному его слову обо мне. Он просто пытается настроить единственного близкого человека против меня. Мы работали вместе, и я лишь взял то, что принадлежит мне по праву. Это все, что ты должна знать.

– Но что мне делать?

– Просто потерпи немного, сестренка. Я вернусь за тобой и заберу тебя домой.

Чувствуя, что разговор подходит к концу, я задаю вопрос, который не дает мне покоя с момента, как я встретила Кейна в его офисе:

– Артур… где ты сейчас?

– Я же говорил, сестренка. Я в Лос-Анджелесе.

– Кейн сказал, что ты в Вайоминге.

Повисает мертвая тишина, словно на телефонной линии произошел сбой связи.

– Артур, ты здесь?

– Ты сейчас одна? – голос брата звучит глухо.

– Одна. Я нахожусь в салоне автомобиля, а водитель Кейна ждет меня снаружи.

– Не говори ему о нашем разговоре, сестренка. И не доверяй ему. Никому не доверяй. Мне нужно идти. Я позвоню тебе в следующую среду в семь вечера. Постарайся в это время остаться одна.

– Артур! Пожалуйста, будь осторожен, – не знаю, услышал ли брат мою мольбу, потому что в трубке раздаются короткие гудки.

Несколько минут я сижу молча, совершенно забыв о Прайде, ожидающем снаружи. Наивно было полагать, что разговор с братом меня успокоит – он, напротив, вызвал во мне новую волну паники и шквал вопросов. Какие дела у Артура были с Кейном? Почему он настойчиво говорил не доверять никому, зная, что у меня нет знакомых в Нью-Йорке? Почему солгал мне о своем местонахождении? Неужели он думает, что я когда-нибудь выдала бы его Кейну, попроси он об обратном? Для чего он рассказал мне об отце Кейна именно сейчас?

В глубине души проклевывается росток ядовитой мысли, что Артур не сказал, что примчится меня спасать. Кажется, после того, как я озвучила то, что Кейн меня не обижает, он испытал облегчение. Но, по крайней мере, я знаю, что с ним все в порядке.

– Мисс Соулман, – слышу легкое покашливание Прайда в приоткрывшийся зазор пассажирской двери. – Мы можем ехать?

– Да, да… – бормочу, спохватившись. – Простите, Прайд, я немного задумалась.

Беззвучно прикрыв дверь, мужчина обходит автомобиль и усаживается на водительское сиденье, и я ловлю в зеркале заднего вида его пристальный взгляд. Боясь, что он заметит в моем лице замешательство и сможет догадаться о звонке брата, быстро отвожу глаза и поворачиваюсь к окну. Несмотря на то, что родители рано ушли из жизни, я никогда не чувствовала себя одинокой и брошенной, но сейчас впервые чувствую себя именно так. Словно осталась совсем одна.