4
Наши дни

– Эрика, ты не знаешь, куда запропастилось мое черное платье с вырезом на спине? – Кристин появляется посреди нашей крошечной гостиной и смотрит на меня, по-детски надув губы. Подруга остается верной себе в упорстве в достижении поставленной цели: ее печальная мордашка безошибочно транслирует немую просьбу: «Помоги мне, ибо самой мне ни за что не справиться».

Уже три недели я и Крис арендуем двухкомнатную квартирку в недорогом районе Нью-Йорка, куда переехали после окончания университета. Дома меня уже ничего не держало: спустя несколько месяцев после моего поступления Артур объявил, что в нашем захудалом городишке ему не светит сколотить приличную карьеру, и переехал на заработки в Нью-Йорк; а отец, так и не справившись с пагубным недугом, скончался от почечной недостаточности в прошлом году. Его смерть вызвала во мне смешанные чувства: горечь утраты и постыдное облегчение. Еще до окончания учебы я знала, что уеду из дома, и меня точили угрызения совести за то, что придется бросить отца одного.

– Э-э, нет, мелкая хитрюга, – изобличительно тычу в хрупкую фигурку Кристин пальцем, – со мной этот номер не пройдет. В твое кукольное платьице моему заду все равно не влезть, так что все подозрения в том, что я его коварно запрятала себе в ящик, считаю необоснованными. – Глядя, как лицо подруги стремительно скисает, говорю уже более серьезно: – Не дуйся, Крис. В любое другое время я была бы рада тебе помочь, но у меня через полчаса собеседование в одной фирме неподалеку. Кажется, им нужен специалист в бухгалтерию.

В течение двух недель я активно штудирую объявления о работе, рассылая резюме во все офисы в радиусе двадцати миль от нашей квартиры. Когда на немногочисленном семейном совете в лице меня и Артура обсуждался мой будущий переезд, брат пообещал, что подыщет для меня вакансию в фирме своего друга, однако, когда билеты на самолет уже были куплены, и я связалась с ним с просьбой встретить меня в аэропорту, Артур сказал, что у него возникла неотложная необходимость на неделю слетать в Лос-Анджелес, и заверил, что по возвращении мы встретимся, и он обязательно поможет мне обустроиться. С того момента прошла половина месяца, но брат до сих пор не вернулся: он выходит на связь раз в неделю, чтобы поинтересоваться, как у меня дела, и сказать, что в связи с возникшими рабочими сложностями ему придется еще немного задержаться. Потому я решила, что нужно перестать уповать на его помощь и заняться поиском работы самой, тем более что мои небольшие сбережения от студенческой подработки официанткой тают с каждым днем. Все-таки Нью-Йорк – это не Нью-Олбани, где за триста долларов в месяц ты можешь позволить себе арендовать жилье и не умереть с голоду.

При упоминании о вакансии глаза Кристин озорно загораются, и она картинно шлепает себя ладошкой по лбу:

– Дырявая моя голова. Вчера я полдня проторчала на Крейглисте, выискивая вакансию, от вида которой мне не захочется плакать, и нашла кое-что для тебя.

С этими словами она торжественно дефилирует ко мне через всю гостиную и царственным жестом вкладывает в руку листок с выведенным на нем телефонным номером.

– Работа прямо для тебя, Эрика. Помощник главного бухгалтера, опыт не требуется, офис прямо на Манхэттене, а зарплата такая, что я и сама бы не прочь попасть на это собеседование. Жаль, что образование у меня неподходящее.

Если Кристин, чьи родители владеют сетью небольших супермаркетов у нас в Индиане, может еще долгое время привередничать на рынке вакансий, то для меня такая роскошь непозволительна. Поэтому я с готовностью беру листок и вкладываю его в лежащий на диване ноутбук, на случай если сегодняшнее собеседование окажется провальным.

– Ну хоть за это я могу рассчитывать на твою помощь в поиске платья? – играет подкрашенными бровями подруга. – Ведь я такая умница и, возможно, только что обеспечила тебя работой мечты.

– Ты неисправима, ты знаешь? – треплю ее по голове, отчего Кристин начинает недовольно верещать, утверждая, что я порчу ей прическу. – Помогу, как только вернусь с собеседования. Чувствую, сегодня мне повезет.

Но мне не везет даже с учетом того, что я надела свою любимую кремовую блузку, которая помогла мне с отличием сдать экзамены. Потенциальный работодатель, седовласая дама лет шестидесяти с орлиным носом и тонкими губами на угловатом лице, кажется, воспылала ко мне нелюбовью, едва я переступила порог ее пыльного офиса.

– Так у вас совсем нет опыта, мисс Соулман? – спросила она, брезгливо скривив рот, словно выпускники университета, не имеющие пятилетнего стажа работы за плечами, – противоестественное явление, которое должно быть навсегда искоренено.

– Я указала об этом в резюме, мэм, – ответила я, уже предчувствуя тотальный провал.

Мисс Шеппард, как звали эту женщину, задала мне еще пару вялых вопросов, после чего выпроводила за дверь, не слишком убедительно заверив, что в случае положительного ответа мне обязательно перезвонят. А так как с определенного времени розовые очки были исключены из моего эмоционального гардероба, я ей не поверила и по приезде домой вычеркнула эту вакансию из своего списка.

– Ой, да не грусти ты, – фыркает Кристин, плюхаясь рядом со мной на диван. – Ты позвонила по тому номеру, что я тебе дала?

Устало потираю глаза и, вытянув ноги на журнальный столик, расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Нью-йоркское лето невыносимо душное, а кондиционер в нашей квартире не работает с первого дня переезда.

– Пока нет. Думаю, уже поздно, и стоит подождать до завтра.

Подруга закатывает глаза и, раздраженно шлепнув меня руке, выуживает из кармана айфон.

– Звони, – бесцеремонно впихивает его мне в руку. – А то они найдут другого дилетанта, а ты и дальше будешь таскаться по собеседованиям.

Решив не спорить с настойчивостью Кристин, извлекаю из ноутбука записку и в сопровождении ее удовлетворенного взгляда вбиваю необходимые цифры. Спустя пару гудков в трубке раздается мелодичный женский голос, информирующий, что я позвонила в компанию «КейКей Индастрис», и интересуется, чем его обладательница может быть полезной.

– Эмм… я звоню по поводу вакансии помощника бухгалтера, – от волнения я поднимаюсь с дивана и начинаю расхаживать по периметру гостиной. – Я еще не присылала вам резюме и хотела спросить…

– Как ваше имя, мисс? – учтиво уточняет моя собеседница.

– Эрика Соулман. Дело в том, что я только что окончила университет по специальности экономика, и у меня совсем нет опыта…

Замечаю, как Кристин в излюбленной манере закатывает глаза, давая понять, что я все делаю неправильно, но, к счастью, девушку по ту сторону такая информация не смущает.

– Наша вакансия подразумевает соискателей без опыта. Во сколько вы сможете к нам подъехать?

Улыбнувшись своей удачливости и показав язык наблюдающей за мной подруге, быстро отвечаю:

– Думаю, сегодня для собеседования уже поздно, поэтому я могу подъехать завтра к девяти утра.

– Сегодня не поздно, – уверяет волшебный голос. – В течение двух часов вы сможете к нам подъехать?

Кажется, им действительно очень необходим этот помощник. Может, у меня и правда есть шанс.

– Хорошо, мисс, я буду. Продиктуйте, пожалуйста, адрес.

В назначенное время я стою в офисе «КейКей Индастрис» и мысленно благодарю свою неугомонную подругу за то, что заставила меня сменить блузку, которая официально утратила свою репутацию «счастливой», на новое платье-футляр, а мои скучные балетки на ее элегантные остроносые шпильки. Потому что в противном случае я не уверена, что меня вообще бы пустили на порог этого роскошного офиса. Он словно сошел с обложек глянцевого каталога офисных интерьеров: уйма пространства, мраморные полы, отражающие множественные блики потолочных софитов, тяжелые двери из дорогого массива, ненавязчиво подсвеченные неоном буквы «КейКей» над стойкой ресепшена, выполненной в угловатом стиле хай-тек, и как вишенка на этом дизайнерском торте: хозяйка самого ресепшена, выглядящая как Линда Евангелиста времен расцвета ее модельной карьеры.

– Чем могу помочь, мисс? – интересуется девушка, заметив меня, растерянно застывшую на выходе из лифта. Ее голос и профессиональная вежливость выдает в ней мою телефонную собеседницу.

– Я Эрика Соулман, – посылаю ей ответную улыбку и незаметно распрямляю плечи, чтобы выглядеть солиднее. – Мы договаривались с вами по поводу собеседования.

– Прошу, присаживаетесь, мисс Соулман, – выверенным взмахом кисти девушка указывает на молочный диван чуть левее стойки ресепшена и заверяет: – Всего минуту ожидания. Я доложу руководству о вашем прибытии, и вас немедленно пригласят.

Пока она о чем-то негромко переговаривается по телефону, я снова окидываю взглядом сказочное помещение и невольно стискиваю пальцы в тесноватых туфлях. Пожалуйста, пусть у меня все получится. Я хочу работать в этом офисе. Каждое утро покупать стакан кофе, носить деловую одежду и, наконец, перестать беспокоиться о том, будут ли у меня деньги на то, чтобы погасить арендную плату в следующем месяце.

– Мисс Соулман, – голос из-за стойки заставляет меня вскинуть глаза и от волнения немного привстать с дивана. – Мистер Колдфилд готов вас принять.

При звуке этого имени я зависаю в воздухе, словно колибри, чувствуя, как на спине и на груди выступает испарина. Мистер Колдфилд? Что за насмешка судьбы: в многомиллионном Нью-Йорке прийти в офис к человеку, носящему ту же фамилию, что и мужчина, который парой пренебрежительных фраз разбил мне сердце пять лет назад. Да нет-нет, это чушь. Совпадение.

Усилием воли выведя себя из оцепенения, я выпрямляюсь и фальшиво-уверенной походкой следую за радушной секретаршей.

– А как зовут мистера Колдфилда? – решаю спросить, когда мы останавливаемся возле тяжелой двери с выдавленными на ней золотыми буквами: К. Л. Колдфилд, Генеральный менеджер.

И прежде чем меня посещает мысль, что и инициалы владельца кабинета являются странным совпадением с именем из моего прошлого, девушка распахивает дверь и нараспев произносит:

– Мистер Кейн Ллойд Колдфилд – его полное имя. Прошу, входите.

5

Прикосновение захлопнувшейся двери бьет в похолодевшую спину, отсекая пути к отступлению. Впившись ладонями в ремешок сумки, с барабанящим сердцем смотрю на хозяина кабинета – того самого человека из моего прошлого, которого я мечтала никогда больше не встретить. Вольготно устроившись в массивном кожаном кресле, Кейн Колдфилд сканирует меня все тем же бездушным взглядом из-под лениво опущенных век, словно я мышь, которая по глупости забралась к нему в офис, и ему необходимо решить, что с ней делать: прихлопнуть ботинком или вызвать службу дератизации.

– Здравствуй, Кейн… то есть мистер Колдфилд, – решаю поздороваться первой, чтобы не выглядеть совсем растерянной. Много лет назад я дала себе слово, что, даже если судьба будет настолько ироничной, чтобы столкнуть нас снова, я не стану выглядеть трепещущей дурочкой в его глазах.

Кейн не спешит с ответом, словно ему нравится подогревать мою нервозность. Его взгляд, подобно рентгену, разбирает меня по частям, всаживаясь под кожу и накрывая приступом удушья от вредоносности своего излучения, от которого не спасает даже плотная ткань платья.

– Садись, – произносит, наконец, не терпящим возражений тоном, который с легкостью минует возведенные мной оборонительные стены и переносит в день, когда он так же отдавал мне приказы.

Под пристальным дулом его глаз пересекаю пространство кабинета и, бесшумно приземлившись в кресло, оглядываю деловое убранство стола: небольшая стопка документов, пересеченная лежащей на них увесистой ручкой, широкоформатный моноблок с логотипом надкусанного яблока, ультратонкий мобильный и миниатюрная база селектора. Ни фотографий в рамке, ни чашки с кофе, ни единой соринки на столе – ничего из того, что могло дать намек, что человек, сидящий напротив, имеет слабости или привязанности. В поле моего зрения также попадают кисти его рук в обрамлении белоснежных манжет рубашки: крупные и широкие, с выступающими тугими венами и длинными пальцами с идеально обработанной ногтевой пластиной. Кольца нет.

– Когда я шла на собеседование, я понятия не имела, что могу встретить кого-то из знакомых, – стойко принимаю тяжесть темного взгляда на своем лице. – Я в Нью-Йорке совсем недавно, и такая неожиданность. Удивительное совпадение.

Стараюсь, чтобы мой голос не звучал чересчур холодно, выдавая обиду влюбленной восемнадцатилетней девчонки, но и не стремлюсь говорить приветливо, потому что наперед знаю, что, независимо от результатов собеседования и предложенной оплаты, ни за что не стану здесь работать. Все, чего я хочу сейчас, закрыть вынужденную формальность этого разговора, вернуться в нашу с Кристин квартиру, откупорить бутылку вина и вместе с терпким глотком похоронить восстание забытых эмоций и воспоминаний.

– Ты думаешь, это совпадение? – темная бровь Кейна ползет вверх, и грудь опаляет новый приступ учащенного сердцебиения. Господи, ему ведь тридцать один. Почему прошедшие годы совсем не наложили на него отпечаток старения? Почему у него не поредели волосы, как у Артура, и не появилось дополнительных морщин и кругов под глазами? Почему ворот идеальной рубашки не подпирает второй подбородок, а плечи стали еще шире? Почему, черт возьми, он выглядит моделью для обложки журнала «Красивые и Успешные»? Ведь было бы гораздо проще сохранять невозмутимость, выгляди он плохо.

– Я не верю в судьбу, если ты об этом, – парирую в защитном сарказме. Кейн слегка склоняет голову вбок, и в матовых ониксах его зрачков мелькает что-то, напоминающее снисходительное любопытство. – Я искала работу, а Кристин наткнулась на твою вакансию и записала номер телефона.

Между нами снова повисает пытливая тишина, словно Кейн проверяет, насколько дурой я себя выставлю, если он продолжит и дальше молчать. Меня даже посещает мысль проявить великодушие и отметить, как многого он добился за пять лет, проведенных в конкурентном мегаполисе, но в последний момент я передумываю. У меня нет цели оставлять в его памяти лестные воспоминания о себе.

– Могу я узнать о вакансии? – слегка приподнимаю брови, чтобы продемонстрировать, что наше странное немногословное общение затянулось. – После у меня назначено еще одно собеседование.

– Никакого собеседования у тебя не назначено, – холодный, словно стальной нож, голос разрезает мое вранье. – Но даже если и так, я бы не рекомендовал тратить на него свое время.

Дав себе пару секунд, чтобы оправиться от тех пренебрежения и превосходства, с которыми Кейн дает мне советы, словно считает, что его мнение все еще имеет для меня хоть какой-то вес, я щурю глаза и копирую оттенки металла в его тоне:

– Благодарю за рекомендацию, мистер Колдфилд, но вряд ли я ей воспользуюсь.

Оттого, что даже спустя пять лет он ведет себя со мной словно с его личной ручной зверушкой, я чувствую подкатывающую волну злости и поднимаюсь на ноги. Плевать на приличия, я собираюсь уйти.

– Знаете, я внезапно вспомнила, что даже не взяла с собой резюме, поэтому продолжать собеседование не имеет смысла. Простите, что заняла ваше…

– Сядь, – его слова звучат совсем негромко, но они производят на меня такой же эффект, как дуло пистолета, приставленное к голове: меня парализует, и ладони становятся влажными. – Ты здесь не просто так, и это не случайность, и уж точно не судьба.

Мои колени внезапно слабеют, и я, сама того не замечая, послушно опускаюсь в кресло.

Кейн встает, давая мне возможность оценить идеально сидящий серый костюм, застегнутый на одну пуговицу, несгибаемую осанку и то, что я не ошиблась, когда полагала, что прошедшие годы он много времени уделял спорту: его былая худощавость исчезла, сменившись налитым объемом мышц, угадывающимся даже под слоями дорогой ткани. Не спеша обходит стол и, поравнявшись с моим креслом, нависает тенью, погружая меня в аромат селективного парфюма, будто созданного специально для него: нотки перца и мускуса, перекликающиеся с чем-то неуловимо терпким, отчего голова немного плывет, а в животе завязывается неуютным ком.

– Ты здесь, потому что я так захотел, – слова вбиваются мне под кожу, словно клеймо раскаленного металла, заставляя ежиться и вжиматься в кресло. Что означает: потому что я так захотел? Это Кристин дала мне записку, и я своими ногами по ошибке пришла к нему на собеседование. – Так вышло, что твой единственный оставшийся в живых родственник забрал то, что принадлежит мне, предав мое доверие. Поэтому я решил, что будет справедливо взамен забрать у него то, что имеет значение для него…

Я в изумлении вскидываю глаза, встречаясь с давящим грузом взгляда сверху, и дергаюсь, когда слышу финал фразы:

– Тебя.

Меня? Он, черт побери, из ума выжил? Или же штамп вседозволенности – это обычное явление для человека, наделенного деньгами и властью? Я понятия не имела, что у Артура были какие-то дела с Кейном. Брат открыл в Нью-Йорке небольшой сервис по починке автомобилей, но вряд ли его бизнес мог как-то пересекаться с деньгами «КейКей Индастрис».

– Люди – это не вещи, Кейн, – как я ни стараюсь не выдавать своего негодования, мой голос начинает дрожать. – Что значит забрать? Я что, пачка сигарет или ручка, которую можно просто сунуть в карман и унести, куда вздумается?

Кейна мои слова явно забавляют. Он облокачивается на край стола и, расстегнув пуговицу на пиджаке, с подобием ухмылки на ярких губах кивает:

– Верно подмечено, Эрика. Станешь чем-то вроде моей карманной ручки.

Больше я терпеть не намерена. Мало того что он, очевидно, заманил меня в свой офис под предлогом липового собеседования, так он еще и открыто унижает меня.

– Я ухожу, – резко взмываю с кресла, но в ту же секунду две стальные руки перехватывают мои плечи и, больно сдавив, фиксируют на месте.

– Ты выслушаешь меня до конца, – холодно произносит Кейн, царапая мое лицо льдинами взгляда. – Потом поедешь домой, соберешь необходимые вещи и будешь ждать, когда мой водитель тебя заберет. В противном случае твоего брата, который наивно полагает, что я не знаю о том, что он месяц прячется по отелям Вайоминга, найдут на помойке с простреленной головой.

И пока я безуспешно сглатываю ужас и подкатывающую к горлу тошноту, усиливающиеся давлением пальцев на моей коже, Кейн добавляет: