4
Сергей

В клуб, куда меня пригласил Илья, я приезжаю с опозданием, потому что машину с полировки пришлось забирать самому – до Димы не дозвониться и дома поймать его невозможно. Надо бы из принципа заставить его исправлять сделанное, но приобретенный с годами перфекционизм не позволяет разъезжать на царапанном автомобиле. В Лондоне этой возней занимался бы мой водитель, а в Москве все приходится самому. Российские каникулы, черт бы их побрал.

И Юля эта настырной оказалась, зараза рязанская. Лучше бы продолжала играть роль влюбленной овечки, чем показывала свои провинциальные клыки. Ее дерзость выводит меня из себя, а таким навыком мало кто в моем окружении может похвастаться.

Территория семейных отношений сложная для меня. Рубануть бы кулаком по столу и поставить сыну ультиматум: либо он вытряхивает алчную рязаночку из моего дома, либо о наследстве может забыть. Останавливает то, что наши с Димой отношения без того далекие от близких: у него в Москве своя жизнь, у меня в Лондоне – своя. Встречи раз в три месяца тоже не способствуют укреплению семейных уз, и черт знает, как он себя поведет, если я гайки начну закручивать. Сын у меня один, и терять его не хочется.

– Доброй ночи, Сергей Георгиевич, – подобострастно здоровается охранник, открывая для меня дверь с ловкостью английского швейцара. – Андрей Вячеславович просил вас проводить.

– Не надо, – машу рукой, останавливая его. – Сам.

Этот клуб принадлежит Андрею, моему одногруппнику. Мы дружны со времен университета, несмотря на двухлетнюю разницу в возрасте: из-за рождения сына пришлось на пару лет распрощаться с учебой и пойти работать. Я, может, и не вернулся бы в университет, да отец настоял. И за это я ему буду вечно благодарен.

– Серега! – Илья приветственно хлопает меня по плечу и, отстранившись, окидывает оценивающим взглядом. – Не стареешь, гад, и не жиреешь. Не то что я, – весело хлопает себя по выпирающему над пряжкой ремня животу.

– Тебе по роду занятия положено, – отшучиваюсь я и жму руку поднявшемуся с дивана Андрею. – Как всегда аншлаг? – киваю в сторону кишащего людьми бара.

– Москва любит бухать и веселиться, – соглашается тот и жестом гостеприимного хозяина указывает на диваны. – Располагайся, мой друг, и расскажи нам о бытие своем лондонском.

– Тауэр на месте, королева жива, а вот корги, говорят, сдохли, – предпочитаю избегать разговоров о личном и бизнесе. Сегодня хочется отдохнуть головой и телом в компании друзей, где я просто Серега. Не Сергей Георгиевич, не мистер Молотов и не папа.

– Это Таня, – тоном веселой свахи произносит Андрей, кивая на грудастую брюнетку справа от меня. – А это Эльсина, – тычет пальцем в блондинку с надутыми губами.

Наличие женского пола на нашем импровизированном мальчишнике меня не удивляет. Длинноногие красотки младше двадцати пяти, посасывающие шампанское из бокалов, – привычный атрибут застолья, как оливки на столе. Стоят себе, места много не занимают – а вдруг кому захочется. Да и я не святой – мне всего тридцать девять, жены, ревнующей дома, у меня нет. Правда, в Лондоне есть Мадина: ей тридцать один, владелица сети салонов красоты. Красивая, нетребовательная и никогда не давала повода думать, что ей от меня нужны деньги. Как, впрочем, и отношения. Меня устраивает, а о верности речи не идет.

Еще раз оглядываю призывно улыбающиеся оливки и понимаю, что этого деликатеса мне не хочется. Ненавижу ненатуральность: силикон, инъекции в губы и эти геометрически выверенные брови. К счастью, всегда есть из чего выбирать.

– Вздрогнем, – громко объявляет Илья, стукаясь со мной бокалом с виски.

Терпкий древесный вкус приятно обжигает желудок, и по венам прокатывается долгожданное расслабление. Окидываю взглядом помещение ВИП-зоны и ловлю на себе хищные взгляды оливок: как блондинки, так и брюнетки. Мысленно усмехаюсь про себя и делаю еще один глоток. Я привык к такой реакции женщин на свою персону: я по их канонам красавчик, которого и приближающиеся сорок не портят. А то, что при деньгах, они видят сразу. 3, как секут. Пресловутая женская чуйка, видимо. Интуиция то есть.

– Слышал, ты дом купил в Хэмпстеде, – Илья откидывается на спинку дивана и по-хозяйски укладывает ладонь блондинке на колено. Та кокетливо дергает плечами и, не переставая на меня смотреть, отхлебывает шампанское. Ясно же, что трахать ее сегодня будет Илюха. Какой смысл улыбаться мне? Драться за нее никто не будет, и нужно быть полной дурой, чтобы полагать, что кому-то в этом помещении интересен тройник.

– Еще не купил, но собираюсь, – киваю я и, осушив бокал, встаю. Похотливые взгляды оливок начинают раздражать, и мне хочется прогуляться. Слиться, так сказать, с толпой.

– Скоро вернусь, – миную охранника у входа в ВИП-зону и иду к бару.

Может, и правда познакомиться с кем-нибудь, как в старые добрые времена. Купить выпить, поболтать, увезти в отель и потрахаться до стука кровати об стенку. Это в Лондоне постоянные разговоры, помощники, Бентли с водителем и ухоженное, знакомое в мелочах тело Мадины на шелковых простынях дизайнерской спальни. А здесь, в Москве, я просто Сергей.

Я не спеша иду к бару, останавливаясь взглядом на женских фигурах. Столица славится выбором, но все не то. Слишком вызывающее платье, слишком светлые волосы, слишком много загара, слишком… слишком… Старею, что ли? Откуда такая избирательность?

И тут… вот оно. Светло-русые волосы, ярко-красное платье, изящная спина, стройные ноги. Тонкая рука с бокалом, расслабленные движения, длинная шея. Определенно, с этим экземпляром я готов помять простыни.

Я останавливаюсь в нескольких метрах от заинтересовавшей меня особы и продолжаю наблюдать. Девушка что-то говорит подруге и тянется к барной стойке, чтобы взять сумку. Та, соскользнув, падает на пол, и она наклоняется, чтобы ее поднять. Платье оголяет ноги почти до бедер, и я чувствую, как у меня немедленно встает.

Ждать новых знаков не имеет смысла, поэтому я иду вперед с твердым намерением воплотить намеченный план в жизнь: угостить, поболтать, трахнуть.

Останавливаюсь у блондинки за спиной и ловлю на себе взгляд ее подруги, сидящей напротив: в глазах щенячий восторг, на лице румянец и улыбка. Все как всегда. Только не ты мне, милая, интересна.

– Хочу купить тебе выпить, – трогаю девушку в красном за плечо. Волнения нет, но есть забытый адреналин от этого нелепого приключения. Вдыхаю легкий лавандовый запах ее волос и снова убеждаюсь, что да, я хочу ее трахнуть. До стонов и пота. Отель здесь неподалеку. Не «Four Seasons», но тоже годный.

– Мне не нужна… – девушка оборачивается с явным намерением меня отшить, и мы оба замираем.

Блядь. Засмеяться, что ли, чтобы выглядеть до конца идиотом. Это ж надо так облажаться. Ну, Серега. Растерянно моргая глазами, на меня смотрит дерзкая рязаночка.

5
Юля

Пытаюсь закрыть рот и не могу. Челюсть словно заклинило. Потереть бы глаза, как в мультике, чтобы убедиться, что не сплю, но тушь размажется. Без этого понятно, что синеглазый красавчик передо мной – отец Димы.

– Здравствуйте, – с трудом шевелю губами. – Бейтман Сергеевич… Сергей Георгиевич. А вы здесь…

Так, а чего он там про выпивку говорил?

Темные брови Молотова-старшего съезжаются к переносице, на лице проступает высокомерная холодность.

– Если уж любишь таскаться по ночным клубам, Юля, – он делает короткий жест рукой, подзывая бармена, и выразительно смотрит на мой бокал с шампанским, – то пей что-нибудь нормальное, чтобы не притаскивать в мой дом запах дешевого перегара.

А пока я ловлю ртом воздух обиды и возмущения, Молотов кивком головы указывает бармену на подсвеченные неоном полки и бросает:

– Дом, – и через несколько секунд перед нашими с Маринкой носами оказывается бутылка из темного стекла и звучит сумма, от которой встают дыбом удаленные эпилятором волосы на руках.

– Это так мило! – пищит за спиной Марина, пока Молотов прикладывает к терминалу серебристую карту.

Не было бы его рядом, пнула бы ее в коленку. Ей кажется милым, что меня только что унизили, на перспективу приписав запах дешевого перегара?

– Зря потратились, Сергей Георгиевич, – говорю холодно, – вряд ли мой крестьянский организм такое дорогое пойло усвоит.

Под раздраженным взглядом Молотова залпом осушаю свой бокал и с особым смаком вытираю ладонью губы.

– Заранее приношу извинения за перегар.

Руки покалывает мелкой дрожью, а ноги в туфлях превратились в холодец от собственной дерзости. Черт знает, на что способен олигарх в ярости. А он, похоже, в ярости, потому что даже замиксованное нытье Элджея не может заглушить скрип олигархической челюсти.

– Большое спасибо за подарок! – верещит предательница Марина. – Мы с удовольствием его выпьем. Присоединитесь к нам? Я, кстати…

– Благодарю за предложение, – говорит Молотов, тоном давая понять, что нет, ни черта он не благодарит. – Терпеть не могу шампанское, – и смотрит в этот момент, гад, прямо на меня.

– Охренеть, какой мужик, – томно выдыхает Марина, пока мы обе провожаем взглядами его удаляющуюся спину. – А задница!

Поправка. Это я провожаю спину, а Марина, очевидно, провожает то, что расположено ниже.

– Живцова…

– А?

– Я планирую стать твоей свекровью. А вам с Димасом лучше начинать подыскивать другое жилье, потому что мы с его папой собираемся спариваться как кролики.

Мы встречаемся глазами и, не выдержав, начинаем хохотать. Дура она, моя Маринка, но такая смешная.

*******

Сергей

Детский сад, ей-богу. Расскажешь кому – засмеют. Из всех присутствующих в клубе выбрать рязаночку. Недаром не хожу в казино – рулетка не мое.

– Прогулялся? – интересуется Илья, все еще продолжающий наглаживать ногу блондинистой оливки. У меня в Лондоне приятель есть, Саджар – он также четки перебирает. Говорит, успокаивает. Может, и Илюху тоже коленка женская в руке умиротворяет.

– Оценил московский бомонд, – пожимаю плечами и, опустившись на диван, прошу официанта повторить виски. Хочется как следует залить свой промах и заодно перестать кипеть от того, что рязанка снова мне надерзила.

Я, конечно, тоже от неожиданности не самым джентльменским образом себя повел, но жалеть об этом не собираюсь. Замуж за моего сына собралась, а светить задом по ночам в клубах не завязала. Сразу Снежана вспоминается, которая полугодовалого Димку матери моей оставляла под разными предлогами и с подружками по кабакам гуляла. Вот эти две кукушки и спелись на почве своей легкомысленности. Бывшая мне сегодня все уши прожужжала о том, какое сокровище отхватил наш сын.

– Так ты от «Серпа и Молота» будешь избавляться или как? – подает голос Андрей, отрываясь от экрана мобильного. – Ты помнишь, да? Я готов приобрести.

– Думаю пока, не дави.

«Серп и Молот» – сетка магазинов товаров для дачи, строительства и ремонта. Бизнес, открытый мной давно в надежде, что его возглавит повзрослевший Дима. Еще один мой прокол: сыну он оказался не интересен, и делами занимается управляющий. Черт знает, почему я до сих пор его не продал. Похоже, жду, что отпрыску надоест праздно прожигать мои деньги и у него появятся деловые амбиции.

– Димона твоего встретил у себя в ресторане, – подает голос Илья, закуривая сигару, – жениться, говорит, собрался.

Только ведь расслабился. Ну какого черта снова на больную мозоль?

– Это еще не точно, – отвечаю уклончиво. – Зеленый Димка еще, как решил, так и передумает.

– А невеста кто? – не унимается Илья. – Он вроде с дочкой Бадьянова встречался.

Бадьянов – владелец сети АЗС «Рубойол», и, несмотря на миллиарды в офшорах, этот мужик никогда мне не нравился. И дочь его тоже: пустоголовая мажорка, вечно попадающаяся пьяной за рулем.

– К счастью, больше не встречается.

В этот момент экран мобильного, лежащего на столе, загорается именем моего ассистента, и я, воспользовавшись возможностью завершить неприятную тему, принимаю вызов и покидаю ВИП-зону.

Закрыв вопрос, убираю телефон в карман брюк и оглядываю толпу возле бара. Вдруг подогретая алкоголем рязаночка подкинет мне порцию компромата: начнет обжиматься с каким-нибудь сопляком или устроит пляски на столе. Тогда я с чистой совестью дам пинок под ее провинциальный зад и на ультиматум сыну не поскуплюсь.

Ее ярко-красное платье я нахожу в толпе без труда. Рязаночка по-прежнему стоит у барной стойки, только теперь на месте ее подруги находится какой-то черноволосый парень. Юля, Юля. Спалилась при первой же проверке. Сфотографировать, что ли, их? Ой, да что я, сыщик? Хватит и того, что видел. Вон он как ей улыбается и за руку трогает. И так все понятно – слаба на передок рязаночка.

Собираюсь уйти, но в последний момент что-то меня удерживает. Наверное, то, как резко рязанка срывается с места, и то, что чернявый хватает за руку.

Блядь. Где у Андрея охрана?

Я стою на месте еще секунд пять, прежде чем убеждаюсь, что да, мне не показалось: рязаночка пытается чернявого мудака отшить, а он отшиваться не хочет.

Чертыхнувшись от души, иду в сторону танцпола, а внутренний голос усмехается: «Чего, Серега, решил молодость вспомнить? Неужто драться будешь?»

Конечно, я драться не буду. Мне по статусу не положено, а девчонка сама виновата, что по клубам без сопровождения шарахается. Просто позову охрану, а пока прилипале скажу, чтобы отвалил.

– Руку выпусти, бульдог французский, – слышу знакомый шипящий голос, вызывающий во мне новый приступ раздражения. Что за манера у этой Юли противоположный пол провоцировать?

– Я тебя просто поболтать зову, че ты ломаешься? – глумливо усмехается чернявый.

Да, без вмешательства никак.

– Девушка попросила ее отпустить, – говорю, поравнявшись с парочкой. – Или ты русского не понимаешь?

Цепкие руки – и правда не русский. Какой-нибудь Джабраил или Муса, судя по носу.

Две пары глаз устремляются на меня: одни – зеленые перепуганные, другие – темные и наглые.

– Э-э-э, а тебе больше всех надо? Я тут со своей девчонкой общаюсь.

– Руку ее отпусти, джигит, – повторяю настойчивее.

Даю Мусе или Джабраилу несколько секунд на раздумья, после чего с силой надавливаю на его запястье. Смуглая рожа кривится от боли, и рязанская кисть оказывается на свободе. Все-таки не зря я в свое время пару уроков айкидо взял.

– Пойдем, – беру Юлю под локоть. И пусть она мне не нравится, но женщин я обижать не могу позволить.

– Вы только не деритесь, пожалуйста, – бормочет она, послушно семеня за мной.

Смешная. За кого принимает меня? За сосунка, которому надо самоутвердиться при помощи кулаков?

– Никакой драки не будет, Юля. Сейчас вызовут охрану и этого идиота выведут из клуба.

– Э-э-э, – несется мне в спину. – Че, ебешь ее, дедуля?