Глава 4. «Новые ценности»

Почти до самой темноты я помогал Джеку выяснить причину поломки его авто. Он планомерно объяснял мне тонкости устройства двигателя и прочих важных деталей. Объяснял настолько просто и доступно, что я легко усваивал полученную информацию, вникал и делал верные догадки.

Ближе к ночи, Джек притащил в амбар раскладушку, матрас, с моей помощью расчистил хлам и большую часть вынес на улицу.

Когда я остался один, улёгся на предложенную хозяином постель и вновь задумался. За весь вечер, проведённый на ферме, я не почувствовал отрицательных эмоций. Это всё больше наталкивало на мысль, что Джек и в самом деле руководствуется только лишь стремлением помочь беспризорнику.

Он рассказал мне о сыне. Говорил с такой гордостью и любовью, что я невольно позавидовал ещё незнакомому парню. Хотел бы я, чтобы мои родители говорили обо мне так же.

После нелегкого, полного противоречий дня, окутанный теплом и сожалением, я погружался в сон.

Утром меня разбудил странный скрежет. Я открыл глаза, рывком сел на кровати и, чуть переждав, пока головокружение от резкого подъема поутихнет, огляделся. Вспомнил вечер, ремонт пикапа и Джека. Осознав, где нахожусь, встал, приоткрыл дверь амбара и увидел фермера, разделяющего ножовкой длинную доску на две части. Доска елозила по распиловочному столу. Фермер прижимал её рукой, но толку было мало. Не дожидаясь, когда меня попросят, подошёл ближе, схватился за свободный край и, как мог, зафиксировал.

– Воо, отлично, – кивнул Джек, перехватив рукоять пилы. – Так и держи.

Он с нажимом опустил острые зубья на древесину и усерднее принялся пилить. Когда короткая часть упала на землю, Джек поднял рулетку, измерил оставшийся на столе кусок дерева и довольно хмыкнул.

– Что это будет? – спросил я с интересом.

– Забор сломался. Всё руки не доходили. А пора бы уже.

Он положил рулетку, поднял доску, вытер руки о штаны и пошёл к дому.

– Идём завтракать. Потом поможешь.

Мы обогнули дом, зашли со стороны передней двери и, едва завидев нас, пёс на цепи залаял. Он смотрел на меня настороженно, поглядывая на Джека и виляя хвостом.

– Тише, Брайт. Тише. Свои, – Джек положил доску на крыльцо, ласково потрепал лохматого трехцветного пса по голове, и тот тут же сменил лай на умиротворенный скулёж. Высунув алый язык из зубастой пасти, норовил облизать руки хозяина.

– Не бойся его. Он добрый. Своих не трогает. Да и на чужих только лает.

Своих… От одного этого слова в моей душе что-то мгновенно зажглось. Впервые за последние два года я чувствовал себя хоть где-то своим. Пусть всё происходящее по прежнему казалось странным.

– Ну? Идём, чего встал? Или не голодный?

Джек прекратил наглаживать голову пса и поднялся на крыльцо. Не особо доверяя его словам о кротости характера собаки, я медленно подошёл ближе. Пёс всё так же стоял на месте и вилял хвостом. От былой ярости не осталось и следа. Видимо, слово хозяина было в этом доме непререкаемым законом. Кобель лениво лязгнул зубами, облизнулся и уткнулся мордой в свою миску, дав мне возможность войти в дом.

После обеда, как и было обещано, мы вместе с Джеком чинили забор. Он спустил с привязи собаку, и тот радостно скакал между грядок, ловил зубами бабочек и собственный хвост.

– Молодой ещё, – смеялся Джек. – И года нет. Вот дурь и играет. Держи ровнее.

Я поправил доску, крепче прижал её к столбику, а Джек со своей стороны вколачивал в дерево гвозди.

– Теперь давай ты, – он протянул мне молоток. Придержал деревяшку, пока я наклонился к банке с гвоздями.

Прицелив гвоздь к забору, стукнул по шляпке, криво вогнав его в доску. Посмотрел на Джека. Он махнул рукой, намекая на то, чтобы я продолжал. Но чем дальше, тем больше накренялся гвоздь от прямой.

– Дай-ка сюда, – фермер забрал молоток, несколько раз стукнул сбоку, выпрямляя, и сильным ударом утопил шляпку в доске. – Бери ещё один.

Упражняясь около часа в забивании гвоздей, я отметил положительную динамику. С каждым разом получалось лучше, хоть жертвой мастерства и стали мои пальцы.

– Хорошо схватываешь, – усмехнулся Джек, когда с забором было покончено. – Наверно, и в школе учишься неплохо?

Я брезгливо фыркнул.

– Не. Я не заучка.

Джек с прищуром посмотрел на меня, закрыл крышку на банке.

– Как будто хорошо учиться – это что-то скверное.

– А что в этом хорошего?

– А плохого?

– Вы сами в школе не учились что ли? Или ботаником были? Не знаете, как относятся к таким?

– Учился, конечно. Правда, давно. И ботаником не был. Но и штаны просто так не просиживал. Какой в этом смысл? Тратить время в пустую.

– Я и не собираюсь тратить. Колледж мне точно не светит, а работу я и так найду. Руки есть.

– Работа это хорошо, – кивнул серьёзно Джек. – Труд сделал из обезьяны человека… А способность думать подняла ещё на несколько ступеней над другими приматами.

– Вы это к чему? – спросил я, сдерживая подступающее раздражение.

– К тому, что как бы ни повернулась жизнь, единственное, что всегда будет с тобой – твоё тело и твой ум. Вот о чем стоит заботиться в первую очередь. А не о репутации и крутизне. Это всё преходящее.

Он поднял с земли молоток, свистнул пса и побрёл к дому, оставив меня обдумывать свои слова.

Так началось моё пребывание на ферме Джека. Каждое утро я просыпался, завтракал чем-то вроде жареных яиц или покупных панкейков, а после помогал по хозяйству. Под звуки песен Джонни Кэша и Джона Денвера, хозяин фермы учил меня работать с деревом, инструментами. Под его руководством я подробно изучал устройство автомобиля, помогал ухаживать за фермой, возился в земле. Мне нравилось работать руками, хоть иногда это и выматывало. Джек никогда не заставлял меня делать что-то через силу, видя моё рвение и искреннее желание быть полезным, отплатить за то, что он дал мне взамен.

Примерно через полторы недели такого общения, я уже не раздражался его нравоучениям, что-то воспринимал молча, стараясь прислушаться. Местами спорил. Но, что меня радовало, Джек всегда уважал моё мнение, даже если оно казалось ему неверным. Приводил опровергающие аргументы, чёткие и прозрачные, с которыми невозможно было не согласиться. И лишь когда под тяжестью его доводов, я менял свою точку зрения, он улыбался. Эта улыбка не была торжествующей. Он был просто рад тому, что сумел повернуть меня на правильный путь, указав вектор.

К концу второй недели, решили продолжить разбирать хлам в сарае. Джек вытаскивал вещи одну за одной, заостряя внимание на некоторых.

– А этот светильник Сэмюэль разбил лет в десять. Только купили, представляешь? Новый! Он решил в погонять мяч в гостиной, и плафон вдребезги. Эмма так ругалась…

Бережно поставив светильник на пол, Джек осмотрел остатки плафона, покрутил и отодвинул в сторону.

– А это чьё? – спросил я, вытаскивая из коробки связанные за шнурки, боксёрские перчатки.

– Это Сэма. Старые перчатки. Одни из первых.

– Он – боксёр?

– Третье место в среднем весе на чемпионате штата. Четыре года назад, – с гордостью сказал Джек, забрал у меня перчатки и внимательно рассматривал надписи, видимо, вспоминая спортивное детство сына.

– Сейчас он тоже участвует в боях?

– Нет. Сейчас он детей тренирует. Растить чемпионов ему больше нравится, чем биться самому.

Джек вернул мне перчатки и сунулся дальше разбирать вещи. Я чуть ослабил шнурки, впихнул руку в перчатку и сжал кулак. Села, как влитая. Покрутив перед лицом кистью, поймал на себе хитрый взгляд Джека.

– Нравится? – с улыбкой спросил он.

– Да.

– Сейчас… Подожди… Где-то тут было, – фермер, кряхтя, снимал коробки, стоявшие друг на друге, пока не добрался до нужной. – Вот она.

Он с усилием вытащил откуда-то снизу чёрный мешок не то из кожи, не то из её аналога. Сверху мягкий, удлинённый цилиндр венчали веревочные крепления.

– Можно повесить вон там в углу. Крюк в балке остался. Сэм раньше отсюда не вылезал, лупил без конца этого беднягу, – Джек похлопал пузатую грушу и хмыкнул.

– А можно?

– Можно. Неси стремянку.

Вместе сделав из амбара помимо спальни ещё и спортзал, мы любовались интерьером.

– Ну вот. Так-то лучше, – Джек поджал губы и кивнул. В амбаре стало заметно чище и уютнее. Мужчина похлопал меня по плечу. – Ложись спать. А завтра сделаем выходной. Сэм обещал приехать.

Я решил последовать совету и улёгся на раскладушку, моментально проваливаясь в сон.

Ещё до завтрака, размялся, сделал зарядку и в нетерпении надел перчатки младшего МакГрегора. Встал напротив висящего мешка. Несильно ударил. Ещё раз. Левой. Груша тяжело раскачивалась на верёвках. Представляя себя на ринге принялся уворачиваться от ударов воображаемого противника. Снова бил ни в чём не повинный снаряд, слушая жалобный скрип старых тросов. Крепче сжал кулак и ударил прямой правой.

– Левую руку не опускай. Ты же не Рой Джонс, – раздался сбоку спокойный голос. Я обернулся.

В дверях стоял мужчина, в котором угадывались черты лица почившей хозяйки имения. Он подошёл ко мне, легко улыбнулся и протянул руку для приветствия.

– Привет, Мэтт. Я – Сэм. Будем знакомы.

Глава 5. «Кумир»

За завтраком было весело и шумно. Сэмюэль рассказывал отцу о последних месяцах жизни в Мунсе, а я невольно сравнивал мужчин.

Джеку было около пятидесяти или чуть больше. Спокойный, умудрённый опытом человек, знающий цену труду и добившийся в жизни того, чего хотел он сам. Он любил свой дом, ферму, свою семью, при этом не мог отказать себе иногда поправить суждения сына. Мягко, ненавязчиво. Как и со мной.

Амбиций у младшего МакГрегора было куда больше. Довольно стройный мужчина лет двадцати пяти с приятными чертами лица, богатой мимикой и жестикуляцией. Когда он рассказывал отцу о боксе, непременно изображал стойку, нырки, размахивал руками. Эта буря эмоций разом наполнила стены кухни, сделав их как будто даже ярче.

– А последний бой? Видел? – с энтузиазмом спрашивал Сэм.

– Видел я это издевательство.

– Издевательство – это мягко сказано. Джонс уже в первом раунде отправил Холла в нокдаун. Дважды! – в подтверждение своих слов, Сэм показал два пальца.

– И тебе было интересно после этого смотреть? – Джек наклонил голову.

– На Роя Джонса всегда интересно смотреть.

– Интересно смотреть на схватку равных противников, а тут…

– Никто ведь не заставлял Холла выходить на ринг. Он знал, против кого идёт. Ежу понятно, что встать против Роя – самоубийство.

– Любой боксёр амбициозен. Тебе ли не знать? Всем хочется победить.

– Даже если не брать в расчёт то, что Джонс победил техническим нокаутом, он по ударам всё равно бы выиграл. Там отрыв был громадный.

Джек рассмеялся.

– Ещё бы он не выиграл, когда в первом раунде уже сумел выбить Холла из седла.

– Такие правила. Всё честно. Просто кто-то лучше, кто-то хуже.

– Выйди твой Рой против Джона Руиса… Вот на это я бы посмотрел.

– Руис в другой весовой категории. Разве что Джонс набрет вес…

– Помнишь поговорку? «Маленький хороший боец… »

– «… всегда проиграет большому хорошему бойцу». Помню. Я сам тебе её говорил. Но даже если бы Рой Джонс рискнул встать против Руиса, я бы на него поставил.

– И проиграл, – заключил с ухмылкой Джек.

– Не факт. Этот парень умеет удивлять. Да у него одного азарта побольше, чем у некоторых других. А у Руиса однообразная манера ведения боя. На одном «удар-клинч» далеко не уедешь.

– И, тем не менее, Руис – чемпион. Прояви уважение к кому-то кроме Роя.

– Кто такой этот Рой Джонс? – я вмешался в разговор, из которого прежде понимал только слово «бокс».

Сэм тут же перевёл на меня удивлённый взгляд.

– Ты не знаешь, кто такой Рой Джонс?

– О, парень, ты попал, – рассмеялся Джек. – Сейчас тебя ждёт двухчасовая лекция о великом боксере десятилетия.

– Именно! Великом! И это не только моё мнение. Он не единожды возглавлял рейтинг лучших боксёров по версии журнала «Ринг», – подтвердил Сэмюэль, проигнорировав издевку отца. – Ты хоть знаешь, что Рой Джонс за десять лет сумел заработать и защитить титул чемпиона в трёх весовых категориях по версиям IBF, WBC и WBA? И заработал серебро на Олимпиаде в 1988.

– Ты меня спрашиваешь? – снова смеялся Джек. – Я это знаю.

– С тобой всё понятно. Я говорю с Мэттом. Так что? Неужели не слышал?

Я помотал головой.

Сэм тут же принялся с восхищением, загибая пальцы, перечислять бои известного всем, кроме меня, боксёра.

– Если у Руиса однообразный стиль. То какой стиль у Роя? – спросил я, когда хоть немного въехал.

– Ооо, у Роя свой стиль. Не похожий ни на один другой. Хаотичные движения, непредсказуемые. Противника это нервирует, а Джонсу позволяет сразу заметить бреши в обороне. Никто не знает, когда последует удар – на сближении или на отходе, под каким углом, какой рукой. И последует ли вообще.

– А сам-то он знает? – встрял Джек, который и спорил, кажется, только для того, чтобы подначить влюблённого в чемпиона Сэма.

– Смейся, смейся. Только от твоих смешков Рой хуже биться не начнёт.

– Когда-нибудь и Рою твоему накостыляют.

– Надеюсь, до этого я не доживу, – ответил, хмыкнув, Сэм.

– Балбес.

Джек в приподнятом настроении вышел из кухни на задний двор, оставив нас вдвоём. Сэм с прежним энтузиазмом рассказывал мне о своём кумире, перечислял его заслуги и пообещал достать DVD с лучшими боями.

Очень скоро разговор из дома перетёк в амбар, к висящей на крюке груше, а мои руки снова облачились в перчатки. Сэм показывал основные техники и приёмы, учил наносить удары правильно, чтобы избежать травм. Показывал стойки, то, как должны работать ноги боксёра, с каждым словом сильнее вовлекая меня и разжигая азарт в душе.

– Эй, говорил же, не опускай левую руку! Защита! Это важно, – он поднял мою руку так, чтобы в случае удара соперника, лицо было больше прикрыто. – Вот! Защищай лицо и корпус. Не забывай.

Джек зашёл к нам ближе к обеду, сложил на груди руки и оперся плечом о дверной косяк.

– Ты, кажется, приехал в отпуск, – с добродушной улыбкой сказал он Сэму. – Неужели, не надоело? Или работа не отпускает?

– Бокс – это не работа. Это – любовь. А истинная любовь…

– … никогда не стареет. Не сильно он тебя замучил, Мэтт? – Джек обратился ко мне. – Сэма иногда заносит.

Я помотал головой, и Сэмюэль положил руку мне на плечо.

– Мы с Мэттом на одной волне.

– Ясно, – улыбнулся фермер и тут же погрозил пальцем. – Смотри, не слишком усердствуй. Не все могут разделять твои чувства.

Джек ушёл в дом, снова оставляя меня и Сэма одних.

Парень и правда отличался особым рвением. Поправлял меня, рассказывал об ударах и демонстрировал их сам. Я поражался тому, как уверенно и чётко он бил кулаком по снаряду. Быстро, почти молниеносно, один за другим. Смотрел на мастерство Сэма, и всё больше сам влюблялся в этот спорт.

С трудом вспоминая, что иногда надо есть, мы прозанимались в амбаре до самого вечера. Я стягивал перчатки, будучи усталым, как вол, но интерес, который разбудил во мне Сэм, был неиссякаем.

– Теперь давай, спи. Завтра зайду к тебе в шесть, – сказал Сэмюэль, прощаясь. – Сделаем кружок вокруг фермы и продолжим тренировку. Конечно, если ты сам хочешь.

– Хочу, – ответил я, ещё не зная, каким переломным моментом это станет в моей жизни.

С этого дня Сэм всерьёз взялся за меня. Каждое утро мы бегали, уминали сбалансированный завтрак и, выждав время, продолжали тренировки. К слову, о питании, Сэм как-то поспорил с отцом доказывая, что тот вид пищи, который предлагает он, катастрофически не полезен вообще любому человеку, а уж тем более «подрастающему чемпиону», как он сам меня назвал. Джек фыркнул и предоставил мне и Сэму возможность самим заниматься приготовлением пищи, соответствующей правилам.

Во время готовки Сэм рассказывал о нормах потребления белков, жиров, балансе простых и сложных углеводов. О необходимости дробного питания, вреде переедания и длительного отказа от пищи. Говорил о том, как важно потреблять достаточное количество жидкости, поскольку именно её чрезмерная потеря во время тренировок чревата нарушением главных функций организма.

Я впитывал полученные знания, как губка. Вспомнил то, что говорил мне Джек, когда мы вместе чинили забор:

– Единственное, что всегда будет с тобой – твоё тело и твой ум.

И, поскольку сил на тренировки и помощь Джеку на ферме я тратил немало, восполнять их должным образом было необходимо. Прикидывая, сколько жиров, соли и «вредных» углеводов я ел дома, становилось жутко. Джой тратила деньги на полуфабрикаты, напичканные химией и канцерогенами, в то время, как на ту же сумму можно было до отказа забить холодильник полезными продуктами.

Теперь в моём рационе непременно было молоко, нежирное мясо, каши, яйца. Не то чтобы я чувствовал, что мой организм от этого сильно изменился. Но сама мысль о том, что так должен питаться боксёр, меня грела.

Сэм, как и обещал, достал диск в боями его любимого боксёра, и мы вместе смотрели их один за другим, начиная с самых первых. Попутно он объяснял мне различные тонкости, не переставая восхищаться техникой Роя. Я заметил, что этот боец и правда часто опускает левую руку вниз на ринге, что совершенно не мешает ему одерживать верх над соперником.

– Ха! Смотри, смотри! Опасно злить Роя, – довольно хохотал Сэм, глядя на то, как Джонс вколачивает в канаты чернокожего бойца, Джеймса Тони, посмевшего нелестно высказаться накануне боя в его адрес. – Нокдаун в третьем раунде! Ты подумай!

Я увидел и тот самый, последний на данный момент, бой с Ричардом Холлом, 13 мая 2000 года. Мне стало понятно, почему Джек назвал это издевательством, видя, как Джонс забивал вжавшегося в угол соперника, шансов у второго выправить положение не осталось никаких.

Сила и мощь этого спортсмена впечатляли. Я и сам восхищался им, безнадёжно влюбляясь в его стиль и лелея робкую надежду, что моё будущее может стать таким.