Уметь «разговорить» человека не просто, дело не в том, чтó ты говоришь, и даже не в том, как ты это говоришь, для этого надо обладать талантом, который вырастает из интуиции и почти физически ощущаемых телепатических эманаций.
один из самых больших парадоксов морали, хотя до конца и неясный ему, а именно: для того чтобы стать хорошим, достаточно представить, что ты – хороший, а такое представление как раз и будет помехой в реальном самоусовершенствовании, потому что продиктовано тайным самодовольством или иной, еще более зловредной заразой, возникающей, когда неверно трактуют понятие добра.
Ей все равно, какие бы ужасы вы ни творили, лишь бы не говорили об этом». Действительно, Пола, уже после развода, почти смогла убедить мужа в том, что ей была ненавистна его ложь о своих похождениях, ненавистна больше, чем сами похождения.
Нет, но мы зато хорошо знаем, что политиков не интересует справедливость, они заинтересованы только в том, чтобы казалось, что благодаря их дальновидности и бдительности справедливость восторжествовала.
Пола, которая до этого спокойно бродила по залам, вдруг остановилась как вкопанная перед картиной Бронзино «Венера, Купидон, Безрассудство и Время». Особая картина для Ричарда.
Наше поведение подчинено условным рефлексам, звонит звонок – и мы выделяем слюну. Такое поведение тоже характерно для нас. По ассоциации можно изгадить что угодно; можно весь мир закрасить черной краской, хватило бы только ассоциаций.
Но скажите, вы правда решили опять пожениться? Неужели и на это готовы пойти? Не ты ли говорил, Перегрин, что брак – это ад, промывка мозгов?
– Не в тех случаях, когда женишься вторично на той же женщине. Это я всем рекомендую.
Мы должны и поверить в это, и вынести, – сказала Хартли. – Это случилось. Словами тут не поможешь.
– Да, словами тут не поможешь, – сказал Бен. – Это как на войне. Что-то случилось, а ты продолжаешь делать свое дело. Потому что нужно. Так я говорю?
Человек создан из праха – смесь слабостей, моментная тень в хаосе явленного нам мира. Раз смерть и случай – то, из чего мы состоим, то любовь к кому-нибудь может быть только любовью к смерти и случаю.