– Я разговариваю с директором общеобразовательной школы, но создается впечатление, что с сутенершей какой-то. Мамку из себя корчите? На одних пустых угрозах решили дельце обстряпать?

– Да как… Да как… Да как ты смеешь? – сумела булькнуть. – Забыла, чем тебе грозит отказ?

– Ничем, наверное. Кроме повышенного внимания к моей персоне! – усмехаюсь.

– Я жалобу на тебя достану!

– Так и вам же достанется. В первую очередь! Про учителя поговорят и забудут, слава богу, учителей всегда не хватает. Здесь не смогу место себе найти, в село поеду работать. Свежий воздух, продукты домашние. Словом, я не пропаду, а вот сколько мест для директоров? В десятки, в сотни раз меньше! Сколько из них мест директоров столичных школ, пусть даже среднеобразовательных и не в самом благополучном районе?

– Последний шанс, Андреева. Иначе твоя жизнь в этой школе превратится в ад! – напоминает директриса. – Я не буду ни есть, ни спать, но потрачу это время на то, чтобы ты пожалела о своем решении! – выпаливает гневно и грозно.

Пожалуй, я бы испугалась. Должна была испугаться. По правде сказать, дрожу от страха, но есть и куда более страшные события, более жесткие и грозные люди в моей жизни, поэтому их тени – длинные и темные до сих пор иногда страшнее всего остального. По сравнению с ними гнев директрисы не страшнее легкой склоки на базаре или в общественном транспорте, когда кому-то нечаянно отдавили ногу. Играть на контрастах… Иногда это полезно. Потом придется снова испуганно оборачиваться на каждую подозрительную тень или шорох, но зато буду избавлена от постыдной участи развлекать мерзкого старикашку!

– Сон и еда полезны. Давайте мы не будем лишать вас здорового сна и нарушать режим дня? Я просто сама напишу заявление на увольнение!

Внутри начинает попискивать сигнал тревоги: а что делать потом с долгами?! Как рассчитаться по ним, если остаться без работы?!

Но рука уже тянется к лотку с бумагой. Наверное, я очень решительно настроена, потому что пухлая директриса накрывает мою руку своей ладонью – прохладной и немного липкой.

– Постой! – говорит изменившимся голосом. – Всегда можно договориться. Я-то думала, ты простушка, а ты зубастая, знаешь толк в этих делах, своего не упустишь!

Ольга Васильевна похлопывает по моей руке своей ладонью, а потом улыбается, жирные губы с кремовой помадой расплываются в неестественно широкой улыбке. Смотря на меня, она тянется к телефону и звонит секретарше:

– Галиночка, – щебечет. – Сделай нам два кофе. Со сливками, с сахаром. Конфеты достань.

– Послушайте, Ольга Васильевна…

– Давай начнем разговор иначе! – машет ладонями. – Все, считай не было первой части, начинаем заново.

– А так можно?

– Так нужно, – понижает голос. – Когда вопрос касается значительной суммы субсидий. Теперь я поняла, чего ты добиваешься, и готова оговорить сумму.

– Какую сумму, Ольга Васильевна? Разве вы не про вытертые маты говорили?

Директриса переплетает пухлые пальцы и смотрит на меня с огоньком в глазах:

– Милая, если мы с тобой будем работать в одной команде, хватит и на спортзал с матами, и на другие нужды. Например, на шубку новую. Есть у тебя норковая шубка, Андреева?

– Мне и в пуховике не холодно. Спасибо.

Знаю я эти шубки! У Альки есть такая, купила в прошлом году. Взяла в кредит, потому что у всех городских учителей были шубки норковые, а у нее – нет. «У всееееееех приличных учителей!» – словами Альки. Нельзя отставать! Поэтому подруга и взяла шубку в рассрочку, но я думаю, в этой короткой модной шубке не так уж тепло, иначе бы подруга сразу после прогулки пешком не бежала греться к батарее и отпиваться горячим чаем.

– Хорошо, не шубку. Но чего же ты хочешь, верно? Слышала, у тебя проблемы с недвижимостью! – находит болевую точку и расшатывает. – Сможешь себе хорошую квартиру снять или внесешь первый взнос под ипотеку. Сейчас очень выгодные условия, а мой зять работает в программе, поможет тебе все документы оформить и протолкнуть побыстрее!

– Послушайте, мне ничего из этого не нужно! Не такой ценой!

Легкий стук в дверь.

– Войдите!

В кабинете появляется Галина, секретарша директрисы, расставляет на столе кофейные чашки, вазочку с тростниковым сахаром и вазочку с конфетами.

– Вообще-то у меня уроки идут.

– Ничего страшного, Алевтина присмотрит за твоими сорванцами. Обдумай мое предложение! – директриса шумно дует на кофейный напиток. – Что плохого сходить на одно свидание? Девушки твоего возраста должны пользоваться возможностями!

– Девушки моего возраста хотят любви, а не ложиться под старикашек.

– А кто говорит, ложиться? – делает удивленные глаза, но я не верю этому выражению. – Поужинаешь, прогуляешься по городу. В лимузине покатаешься. Культурный человек, очень обходительный. Может быть, у вас все серьезно завяжется и скоро упорхнешь из школы в другом статусе…

Ой, все… Пошли сказки как в фильме «Красотка»!

Как будто с Алькой разговариваю…

– У тебя есть вероятность роскошно устроиться в этой жизни. Пользуйся природными данными, пока есть такая возможность! – советует директриса. – Другого такого шанса может и не быть… Тем более, Александр Альбертович уже заказал столик в ресторане. Видный человек из министерства культуры и спорта.

«Встать и уйти! Встать и уйти…» – колотится в висках.

В кармане оживает телефон, начинает вибрировать короткими уведомлениями и выдает более длинную трель звонка. Я не отвечаю на звонок, но осторожно достаю телефон из кармана и смотрю на экран, листая сообщения, присланные с неизвестного номера.

«ЧС? Серьезно?»

«Ох, Ли-лич-ка!»

«Столько тебя еще учить нужно…»

Даже без подписи догадываюсь, что это Ратмир.

Директриса расписывает перспективы, заливается соловьем. Я тихонько открываю чат и почему-то пишу:

«Ты не вовремя. Меня склоняют пойти на свидание с видной шишкой из министерства…»

Секундная пауза.

«Что за шишка?»

«Кто?»

«Имя того хера пришли!»

Секунда.

«ЛИЛЯ!»

Сердце пульсирует уже даже не в горле, но в висках, на кончиках пальцев.

– Ольга Васильевна, а как фамилия у…

– Минеев! Минеев Александр Альбертович, – улыбается с довольным видом, решив, что я сдалась.

Вряд ли Ратмир станет решать мои проблемы, просто рисуется. Даже если предположить, что решится одна проблема, от второй меня никто не избавит, верно? Тем не менее, отправляю:

«Минеев. Из министерства культуры и спорта…»

Ответ прилетает дробными сообщениями. В каждом – не больше двух-трех слов.

«Шестерка!»

«Считай, что его уволили!»

«Забудь!»

«Иди уроки детям учить»

«Вместо тебя там мартышка раскрашенная»

Что?!

«Ты на моем уроке сидишь, что ли?» – пишу с удивлением.

Он не отвечает прямо на вопрос, но присылает другой ответ, в два сообщения:

«Иди хорошему детишек учить»

«Всему остальному я научу»

Щеки опаляет жаром. В лицо бросается краска.

– В общем, Андреева, торопить не буду, обдумай все хорошенько! – выводит из раздумий голос директрисы. Она смотрит на часы. – Время у тебя до конца занятий… В два я хочу услышать от тебя уверенное «да».

Глава 12

Лилия

Кабинет директрисы покидаю степенным шагом, но уже в коридоре хочется перейти на бег и бежать-бежать-бежать! Со всех ног… Так мерзко, хочется умыться, принять душ. Но приходится довольствоваться ледяной водой из раковины в женском туалете, чтобы немного остудить пылающее лицо и шею – кожа горит, как будто воспалена, и в таком же огне в пепел превращаются чувства.

В одном я точно уверена: на встречу с важной шишкой я идти не стану. Лучше уволиться! Разумеется, Ольга Васильевна в таком случае попытается подгадить мне напоследок: распространит дурные слухи, добьется того, чтобы я была на плохом счету в определенной среде.

Возможно, я зря бравировала, что смогу бросить все и уехать. Скорее всего, придется менять работу! Но так не хочется… Я пошла на преподавателя случайно, но в итоге полюбила профессию всей душой. Не представляю себя с подносом официантки в руках или за стойкой какого-нибудь магазина…

Мысли становятся совсем невеселыми, спешу прервать их торопливый бег, пока не унесло в депрессию. Но и причин для радости совсем немного.

Смотрю на часики на запястье. Первое занятие уже близится к концу. Нет смысла торопиться, чтобы успеть на пять-десять минут. Провожу эти минуты в одиночестве, расхаживая вдоль дверей классов и прислушиваясь к шуму за ними.

Звонок прозвучал неожиданно резко, заставив сердце екнуть в груди. С неудовольствием думаю, что теперь весь день будет отравлен томительным ожиданием!

Захожу в класс, детишки возятся с альбомами и рисунками, бросаются наперебой, показывая, кто что нарисовал. С учительского места улыбается Алька.

– Я провела первым урок творчества.

– Да, я заметила.

– И?

– Ничего.

– Ничего? – настораживается. – А где замечания, что так делать нельзя? Что мелкота разбаловалась?

– Потом, – отмахиваюсь.

– Что-то стряслось?

– Ничего особенного.

– Грымза просто так не вызывает. Отчитывала?

– Да, у нее всегда есть к чему придраться.

– А именно? – выпытывает подруга.

Неожиданно для себя я не испытываю желания делиться с Алькой подробностями. Раньше бы все ей рассказала, как есть, без утайки, но сейчас язык словно прирос к небу и не желает делиться подробностями. Неизвестно еще, какой совет дала бы мне подруга. Наверное, я просто не хочу разочаровываться в ней еще больше… Почему-то уверена, что она начнет плести о выгодах или чем-нибудь еще. Поэтому даю ответ, который близок к истине, но все же не отражает реальное положение дел.

– Ольга Васильевна вспомнила про жалобу Потаповой, матери Потапова Дениса, ученика, который на переменке лоб расшиб.

– С чего это? – удивляется подруга. – Неужели хочет спихнуть на тебя часть работы?

– Да, внеклассной работы прибавилось.

– Вот же… – Алька поджала губы, чтобы не выругаться. – А ты что?

– Ничего. Ты бы отказалась?

– Мысленно послала бы куда подальше! А в реальности – нет. Сама знаешь, что сюда мало кто идет по призванию, просто так сложились обстоятельства! – пожимает плечами. – Но хоть что-то лучше, чем ничего. Кстаааати… – смотрит на меня пристально, губы расползаются в хитрой улыбке. – Не заметила ничего лишнего на столе?

Я так расстроена разговором с директрисой и мысленно пакую чемоданы, что только после слов подруги замечаю на столе картонный стаканчик, в которых обычно подают кофе.

– Этого не было до начала занятий!

– Не было. Этот кофе принес папа одного из учеников. Кажется, он был расстроен, что не обнаружил тебя на месте, выспрашивал все так подробно… – перечисляет подруга.

Взяв стаканчик, Алька крутит его в руках, посматривает на меня пристально. Не могу понять причин столь пристального и несколько отстраненного внимания. Раньше она бы при малейшем намеке на отношения у меня с другим мужчиной начала тормошить меня, расспрашивать, требовать рассказать подробности, а сейчас словно думает параллельно о чем-то еще.

– У тебя с ним интрижка? – уточняет небрежно.

– С кем?

– Думаю, сама знаешь!

Алька перекручивает картонный стаканчик той стороной, на которой написано черным маркером: «Лилии от Э».

– Э. Что за Э?

– Ах, это…

– Да, это!

Прищур Альки становится совсем узким, но глаза блестят неимоверно ярко, с подозрением.

– Это допрос, что ли?

– Просто интересно, когда у тебя появились от меня секреты. Тем более, такие. Э… Ты же знаешь, что романы с родителями учеников категорически запрещены!

– Кто говорит о романе! – возмущаюсь я. – Нет никакого романа.

– Нет? А кофе за что?

– Да ни за что. За помощь с домашним заданием.

– Мне кофе не носят.

Не так-то просто сбить Альку со следа, оказывается.

– Только потому что ты учишь в старших классах, а там ребята готовы пронести не кофе, а вино в картонной упаковке под видом вишневого сока! Сама же рассказывала!

– Так и есть. Впрочем, сама знаешь, что это добром не кончится! – Алька помахала стаканчиком и выбросила его в урну. – Даже не начинай! Говорю тебе не только, как подруга, но и как коллега!

По телу скользнул холод.

– Не поняла. Это что сейчас было?!

– Ничего. Сама правила знаешь, – вздернула нос Алька и вышла из класса.

Я была так удивлена ее изменившимся поведением, что проследовала за ней и увидела, как подруга, едва покинув класс, мгновенно строчит кому-то сообщение. Может быть, просто кто-то написал? Не стоит придавать этому большого значения.

По сути, Алька права. Но разве Шестов намекал на роман? Я посмотрела на стаканчик в урне. «Лилии от Э»

И ниже снова улыбки-скобочки.

Наверное, стоит поблагодарить мужчину? Или не делать этого? У меня и без ухажеров в виде родителя ученика проблем хватает.

От мыслей разболелась голова. Я решила ничего не говорить и не писать Шестову, чтобы не провоцировать его на дальнейшее общение! Буду выглядеть невежливой девицей!

Не все ли равно?!

Но смутная досада осела внутри. Не только от того, что оставила без благодарности знаки внимания, но и от всей ситуации в целом!

Однако так просто откреститься о намеках на ухаживания от Шестова избавиться не получилось. На следующей переменке ко мне подбежал Родион и буквально сунул в руки телефон.

– Папа хочет кое-что спросить! – убежал в тот же миг.

Я осталась стоять с телефоном в руках, сердито подношу простенький сенсорный телефон к уху:

...

9 10 11

...

Стандарт

4.57

(448 оценок)