На следующее утро я поблагодарила подругу за то, что приютила меня. К десяти часам мне надо было появиться в женской консультации. Я почему-то с опаской выглядывала в окно перед уходом. Потом нервно посмеялась над собой – не будет же расфуфыренный мажор ночевать под окнами.
Покровского не было видно. Я вздохнула с облегчением, но все равно оглядывалась по сторонам, добираясь до остановки.
В женской консультации сначала зашла к гинекологу и выслушала все предупреждения и рекомендации, потом отправилась платить за операцию.
Взяла талончик и отстояла небольшую очередь у кассы, чтобы оплатить услуги.
Пальцы немного дрожали, голова кружилась от тошноты. Я ничего не ела, в желудке намечалась голодная революция. Перед операцией было нельзя есть.
Надеюсь, все пройдет, как надо. Ведь мне еще столько всего необходимо сделать и решить, как быть дальше: с квартирой и со своей разбитой вдребезги жизнью…
– Вы хотите оплатить услуги? Девушка? – позвала меня кассирша.
– Да-да. Сейчас.
Я просунула в окошко кассы квитанцию для оплаты и деньги. Купюры словно обжигали мои руки, одной из них я нечаянно порезала кожу на сгибе пальца.
– Не хватает.
– Как не хватает? – похолодела от страха. Я верно отсчитала деньги и не знала, куда они могли деться.
– Может быть, неправильно посчитали? Или выронили… – улыбнулась кассирша, выжидающе глядя на меня. Глаза у нее были похожи на глаза приемной мамы, единственной мамы, которую я знала.
Внезапно я поняла, что в горле собрался ком. Я начала озираться по сторонам и заметила небольшой бумажный прямоугольник возле своего ботинка.
– Уронила. Сейчас подниму.
Выступившие слезы пришлось смахнуть быстрым, незаметным движением. Я наклонилась за купюрой, но чьи-то пальцы были гораздо быстрее и ловчее моих.
Купюру выхватили прямо у меня из рук.
Я замерла, вдыхая уже знакомый аромат мужского парфюма. Подняв глаза, натолкнулась на ледяной взгляд Покровского, окатывающий меня волной.
Все-таки он следил за мной…
– Что ты делаешь в женской консультации, Алена? – Покровский протянул мне купюру, но не отдал, удерживая. – Простая проверка?
Я выдернула купюру из мужских пальцев и отворачиваюсь.
– С вами все хорошо? – спросила кассирша, заметив тревогу на моем лице. – Не переживайте, у нас работают хорошие специалисты. Операция пройдет успешно, – она ловко пробила чек на кассовом аппарате, прикрепила к квитанции и вернула мне. – Отнесете своему врачу. И еще раз побеседуйте. Можете задавать все интересующие вас вопросы.
Кассирша ободряюще улыбнулась мне. Я направилась к кабинету гинеколога, чувствуя, как Покровский взглядом прожигал мне спину.
Оглянулась на мужчину – он был похож на ворона в этом черном. Ворон, следующий за мной по пятам.
У двери кабинета он обогнал меня и вырвал из пальцев квитанцию, пробежавшись взглядом.
– Отдай немедленно! – потребовала я.
– Собираешься делать аборт, Трофимова?
Покровский разглядывал небольшую квитанцию, словно искал в ней ответы на все загадки Вселенной. Внезапно он сложил квитанцию и яростно разорвал ее пополам.
– Аборта не будет.
– Что? Да как ты смеешь?
– Не кричи! – осадил меня, распахнул дверь кабинета и сообщил удивленному гинекологу с вежливой улыбкой. – Алена Трофимова передумала делать аборт после разговора с отцом ребенка.
– Что ты несешь? Какой ты отец?!
Покровский захлопнул дверь и подцепил меня под локоть, уводя прочь.
– Поговорим в другом месте. Подальше от любопытных глаз.
Я дернулась в сторону, но хватка пальцев на моем локте усилилась.
– Отстань! Уйди от меня! Отпусти немедленно.
– Не дергайся. Я не причиню тебе вреда. Не дергайся! – прикрикнул Покровский.
Он словил мой испуганный взгляд и немного сбавил обороты своей наглости, сказав более мягким тоном:
– Ты убегаешь. Я хочу поговорить. Нормально.
– У меня есть множество причин избегать твоего общества.
– Возможно, так и есть. Но ты не даешь мне шанса объясниться.
– Засунь объяснения в свою высокомерную задницу!
Мы добрались до гардероба. Я рассерженно хлопнула номерком по стойке гардеробной. Вездесущий Покровский проворно выхватил пуховик и растянул его, предлагая помочь с одеванием.
– Твой пуховик не кусается, Алена.
– В отличие от тебя!
Я надела пуховик и отошла, пытаясь застегнуть его. Подкладка от торопливого движения залезла под молнию и замок заело.
– Не нервничай. Давай помогу, – миролюбивым тоном предложил Покровский
Он наблюдал за безуспешными попытками справиться с верхней одеждой.
Да пошло оно все!
Можно и в расстегнутом пуховике добежать до остановки. Главное, подальше от мажора, возомнившего, что он может измываться надо мной в свое удовольствие!
– Куда? – рыкнул мужчина, удерживая меня за плечи.
Потом обошел меня и присел, начав методично освобождать замок.
Как же сильно меня раздражал Покровский! Он выводил меня из себя всем – и своим идеальным лицом, и неторопливыми движениями длинных, изящных пальцев.
Хотелось впиться в его глаза ногтями и расцарапать лицо до крови. Это меньшее из того, что он заслуживал.
Рядом с ним меня обуревали сильные эмоции. Меня колотило от ярости и злости, но чувства бушевали внутри, вырываясь наружу лишь учащенным дыханием и сильной дрожью.
– Вот так.
Покровский справился с замком, медленно застегнул пуховик до самого верха и повязал шарф-хомут вокруг моей шеи.
Теперь мужчина возвышался надо мной. Скользнул немного ироничным взглядом по моему лицу, покачав головой:
– Если бы не опьянение до скотского состояния…
– И что?! – нервно натягиваю перчатки.
– Ты кажешься похожей на мою бывшую невесту. Но только на первый взгляд. Присмотреться немного, и становится ясно, что ты другая. Взгляд, манера говорить. Ты держишься по-другому, но выглядишь, как она, – Покровский подтолкнул меня в сторону выхода, придерживая дверь. – Давай поговорим? В людном месте, чтобы тебе было спокойнее.
– Зачем тебе это надо?
На улице я почувствовала себя намного лучше и жадно глотала холодный, свежий воздух, испытывая облегчение.
– Ты услышала не все!
– А-а-а… Не всю исповедь раскаявшегося в содеянном? Хорошо, давай я послушаю твои жалкие оправдания. Потом ты от меня отстанешь.
– Возможно, – Арсений махнул рукой в сторону припаркованного автомобиля. – Садись. Заедем в ресторан и поговорим за завтраком.
– Нет! – воскликнула я, поясняя. – Я не останусь с тобой наедине. В замкнутом пространстве тем более.
– Бля, ну что ты такая упертая? – удивился Покровский. – Не собираюсь я тебя насиловать!
– Да ну? А я думала, что тебе это нравится, – огрызнулась я.
– Это была ошибка! – процедил сквозь зубы Покровский, вытащил из кармана телефон. – Да, Ваня. Нет, я не был в офисе. Приеду. Как только решу один вопрос…
Покровский отвернулся. Я воспользовалась моментом и двинулась в сторону. Но наглый мужчина успел схватить меня за капюшон, осуждающе покачав головой. Обнял за плечи, прижимая к левому боку. Я пихнула его локтем.
– О-о-ох… Ты можешь не дергаться хотя бы минуту, Алена? – шикнул на меня и вновь переключился на телефонный разговор. – Нет, это не тебе. Хотя… Постой, ты что-то говорил о водителе? Давай. Он как раз будет кстати. Адрес скину, куда подъехать. До скорого…
Покровский попрощался и перевел взгляд на меня.
– Тебе не придется оставаться со мной наедине. Минут через пятнадцать здесь появится водитель и…
– Я не стану ждать, – оборвала его я.
– И ехать не хочешь со мной, так? – усмехнулся Покровский. – До нормального ресторана минут пятнадцать пешком.
– Отлично. Куда идти? Чем быстрее от тебя избавлюсь, тем лучше!
Покровский отвесил шутовской поклон, указывая в сторону пешеходного перехода.
– И все-таки на машине было бы быстрее. Тепло, комфортно…
– Мне не нужно от тебя ни то, ни другое!
Легкая улыбка скользнула по губам мужчины.
– Да, ты точно другая. Не такая, как Мила.
– Сравниваешь, Покровский? Лучше бы отстал!
– Уже не могу. Ты лучше. Может быть, все дело в этом?
Его ответ взволновал меня. Усилием воли я заставила себя не сбиваться с привычного шага. Нужно было не обращать внимания на слова мужчины – от них только веяло едкой горечью.
Мужчина шел рядом со мной. Я раздраженно поглядывала на Покровского. Но злилась больше на себя, чем на него. Я сама позволила ему вмешаться и поступить так нагло, будто он имеет право указывать, что и как делать.
Мы добрались до ресторана даже быстрее, чем за пятнадцать минут. Покровский сам выбрал столик и предложил выбрать что-нибудь из меню.
– Я не собираюсь ничего заказывать. Говори, что хотел.
Я скрестила руки под грудью, отгораживаясь от внимания Покровского хотя бы так. Но моя напряженная поза и скрещенные руки были слабым щитом перед пристальным взглядом мужчины. Он пристально разглядывал меня, словно решал сложное уравнение, которое никак не поддавалось его острому уму.
– Ты бледная. Тебе надо что-то поесть, – сказал Покровский после длительной паузы.
– У меня нет аппетита.
– От токсикоза?
– От вида тебя напротив, – наобум ответила я, чувствуя себя нехорошо.
На меня опять волнами накатывала волнами слабость и возникла легкая тошнота.
– Я могу сесть рядом.
– Нет! Не надо…
Мое возражение оказалось запоздалым. Покровский мгновенно пересел, заняв место на диване рядом со мной.
– Так лучше? Не надо смотреть на мое лицо. Можешь разглядывать помещение… – сообщил он, закидывая руку на спинку дивана.
Я хотела отодвинуться от него. Но он сильным нажатием заставил меня усидеть на месте.
– Не шарахайся, Алена. Я не накинусь на тебя в людном месте.
– А в безлюдном?
– В твоих глазах у меня репутация плохого парня, да?
– Репутация морального урода. Это совсем другое, – ответила и после подумала, что дерзить мужчине – не самый безопасный вариант.
– Ладно. Я знаю, о чем ты подумала. Я не откушу тебе язык и не наброшусь с ответными оскорблениями. Но и обратно не пересяду.
– Тогда хотя бы не прижимайся. Меня от тебя знобит.
Покровский не отреагировал на шпильку, выбрал блюда из меню на свой вкус. Через несколько минут официант поставил перед ним кофе, передо мной – гранатовый сок.
– Кофе тебе нельзя, – пояснил Покровский.
Он аккуратно отпивал кофе из своей крохотной чашки и бережено ставил фарфор на блюдце. Медлительность и собранность его движений завораживали. Как можно быть таким привлекательным внешне и черным изнутри?
– Не попробуешь сок? – предложил Покровский, протягивая бокал.
Я принялась пить. Каким-то образом я получила именно то, что хотела – сок вяжущий и насыщенный, с кислинкой. Тошнота отступила после нескольких глотков. Шум в голове прояснился и стало легче дышать.
– Полегчало?
– Давай ты не будешь изображать внимательность и беспокойство моим состоянием?
– Думаешь, что это напускное? Зря.
– Ближе к делу. Кажется, ты хотел рассыпаться в бисере извинений, рассказывая, что ты ни в чем не виноват.
Я нарочно говорила резко и старалась уколоть Покровского. Уязвить хотя бы словами. Понимала, что моя язвительность – это булавочные уколы против разящего наповал броска копья. Но все равно ощетинивалась. Это немногое, что у меня осталось.
– Покровский. Не задерживай меня. Мне по твоей вине теперь придется как-то решать одну проблему. Я мечтаю избавиться от нее как можно скорее.
– Именно об этом я и хочу с тобой поговорить. В бисер рассыпаться не стану. Все мои извинения ты воспримешь в штыки.
– Должна реагировать иначе? Ты мне неприятен.
Мужчина успокаивающим жестом накрыл ладонь.
– Ты беременна. От меня. Нравится тебе это или нет. Не перебивай! – попросил он. – Я хочу, чтобы ты оставила этого ребенка.
О проекте
О подписке