Пашка так и не заявился ночью. Диван маняще возвышался над полом. Но самовольно занимать территорию я не стала. Обойдусь. Мало ли какая гримаса отобразится на лице тётки, если она заметит самовольного захватчика.
Раннее утро безжалостно врывается в сознание громким перестуком посуды на кухне и звуком работающего миксера. Разбужена оказываюсь не только я одна. На кухню проходит недовольная и заспанная младшая дочь, Анюта, которой недавно исполнилось десять.
– Мама, сейчас же каникулы…
– Конечно, зайчик мой. Иди спи.
– А ты гремиииишь… – капризно тянет Анюта.
– Потерпи. Ты же просила блинчиков вчера.
– Я не уууутром, я вечером хотела…
– Всё, иди в спальню и закрой дверь, если тебе мешает шум…
Следующие слова тётки тонут в рёве мощного миксера. Саша беспокойно вздрагивает во сне. Я в отличие от Анюты, не могу закрыть дверь, чтобы уменьшить уровень шума – в зале двери попросту нет.
– Доброе утро! – как можно более приветливо говорю я тётке. Та делает вид, что не слышит меня, вновь нажимая на кнопку миксера. Я терпеливо дожидаюсь, пока она закончит взбивать тесто и повторяю приветствие.
– Доброе, – усмехается она и поворачивается спиной. На плите уже нагревается сковородка. И через пару минут первая порция теста оказывается вылитой на дно сковороды.
– Как спалось на новом месте? Женихи не снились? – иронизирует тётка.
– Как в колодец провалилась. Не снилось ничего.
Это ложь. Я долго не могла уснуть, лёжа на холодном полу, чувствуя как в тело впиваются жёсткие ворсинки синтетического ковра. Надо мной раз за разом опрокидывалось тёмное ухмыляющееся небо, придавливая меня сверху толщей сомнений. Иногда становилось трудно дышать, воздух становился тяжёлым, словно из прозрачного чугуна и больно давил на грудь. Сон был коротким и нервным, то и дело прерывающимся ощущением, будто подо мной разверзается пропасть и я лечу вниз, будучи не в силах удержаться за острые, словно бритва края реальности. Только спокойное дыхание сына вырывало меня из ледяных лап кошмара и напоминало об иной стороне, светлой стороне, ради которой стоит жить и бороться изо всех сил.
– Значит, хорошо отдохнула и набралась сил… Надолго к нам?
– В Новосиб?.. Пока не решила, но хотела бы осесть на одном месте.
– А жить где собираешься? – резко спрашивает тётка, соскребая первый блин со дна сковороды.
– Буду искать жильё. Надеюсь, снять квартиру в ближайшее время.
– То есть до того момента ты у нас надеешься оставаться? – остатки пригоревшего блина летят в мусорное ведро.
– Не хотелось бы вас стеснять, – улыбаюсь я.
– Конечно. У нас и своих забот полон рот. Чего только тебе не жилось там, на прежнем месте? Ведь всё было…
– Обстоятельства так сложились, тёть Надь.
– Обстоятельства… Вас, богатых, не уразумеешь! – хмыкает себе под нос тётка и продолжает бороться с тестом на блины.
Я игнорирую её укол. Мне нет дела до её мнения, поверхностного и неверного. Я приучаю себя не реагировать на мнение окружающих. Удаётся не всегда, но я стараюсь.
– Так все блины будут гореть. Тесто жидкое слишком. Муки добавь, тёть Надь.
Она недовольно смотрит на меня через плечо, но всё же тянется за мукой, сыпет одну горсть и вновь размешивает. Новый блин опять прижаривается к сковороде.
– Давай я.
Выдержки не хватает смотреть на то, как тётка переводит тесто. Она нехотя отдаёт мне миску и садится за кухонный стол, пристально смотря за моими движениями.
– Квартиру сегодня искать начнёшь? – спрашивает она через пару минут.
–Да, только Саша проснётся, покормлю его и примусь за поиски.
– Будешь с ним на руках по всему городу таскаться?
– Я хотела его здесь оставить. Девочки же всё равно дома сидят?
Тётка недовольно поджимает губы.
– У нас и своих забот хватает, хотели сегодня в магазин съездить…
Я усмехаюсь про себя. Она так не желает видеть меня и сына у себя в квартире. Не проще было бы распахнуть настежь дверь и попросить убраться куда подальше?
– Тебе однокомнатная же квартира нужна? – решает продолжить разговор тётка.
– Конечно, зачем нам двоим хоромы?
Я снимаю со сковороды блин, золотистый, тёплый, с ажурными краями.
– Хорошие у тебя блины получаются. У меня никогда с первого раза не выходят. Кучу теста перевожу…
Тётка молчит, а потом говорит уже чуть более мягко.
– Я квартиру сдаю, от бабушки досталась. Однокомнатная хрущёвка. Район, конечно, не центральный. Она сейчас как раз пустует. Если хочешь, могу сдавать её тебе.
– Спасибо! – я улыбаюсь, одной проблемой меньше. И не у чужого же человека придётся снимать жильё....
– Можем поехать после обеда. Посмотришь, подойдёт или нет. Но говорю сразу – не жди евроремонта. И придётся убраться. Предыдущие жильцы съезжали так, словно на пожар торопились…
– Хорошо, хорошо. А платить сколько придётся?
Тётя Надя называет цену, не колеблясь. Судя по тем объявлениями, что я рассматривала, пока ехала в поезде, цена не ниже рыночного уровня. Даже чуть больше. Тётка верно истолковывает моё замешательство.
–Так тебе же с пропиской надо? С пропиской всегда дороже…
– Да. Мне бы с пропиской.
– Тогда только такой вариант. Сюда, в эту квартиру я вас с сыном вписывать не стану, уж извини. Чем могу, тем и помогаю…
Что ж, спасибо и на том. Я отдаю себе отчет в том, что она могла бы и вовсе не делать даже того мизера, что предлагает мне сейчас. Ведь по сути, мы виделись с тёткой всего несколько раз в жизни, на общих семейных торжествах или похоронах. Потому я принимаю предложенное.
Квартира располагается в одном из спальных районов города, насколько я могу судить. Добираемся мы туда долго, даже несмотря на то, что у тётки свой автомобиль. Тётка не соврала – квартире действительно требуется уборка. Такое ощущение, будто здесь жило стадо неопрятных свиней – в раковине киснет посуда, стол заляпан пятнами, а на полу следы от обуви. Мебель кое-какая имеется, вся ещё с советских врёмен. Такой же древний холодильник и старенькая стиральная машина.
– Телефона и интернета нет. Телевизора тоже, – говорит тётка, смотря как я хожу по квартире, – но так квартира сухая и тёплая, не угловая. Да и этаж нормальный, третий…
Я согласно киваю. Я решаю остаться здесь, как можно скорее вычистить этот гадюшник, выдраить всё и привезти Сашку. Жить на тёткиной милости даже пару-тройку дней совсем не хочется.
– Хорошо, я согласна. Порядок наведу – и будет приятнее здесь находиться.
– Нууу, что есть, то есть, – тянет тётка и поспешно добавляет, – только предоплата за два месяца вперёд нужна…
Иного я и не ожидала, честно говоря. Уже с первого телефонного звонка стало ясно, что тётка просто так помогать не намерена. Мы обговариваем ещё несколько минут детали, а потом покидаем квартиру. Тётка намерена обстряпать всё как можно быстрее, и я поддерживаю её в этом решении…
Я не стала оставлять сына в гостях у тётки. Как только с бумажной волокитой было покончено, забрала сына и поехала осваивать новоё жильё. Придётся ему повозиться со мной, пока я навожу порядок. А ему в радость всё это – довольно бегает по квартире с мокрой тряпкой, возюкая ею по всем поверхностям. Для него весь мир ещё представляется огромной и весёлой игровой площадкой. И поневоле я заражаюсь его хорошим настроением и солнечной улыбкой.
Спустя час-полтора слышится стук по батарее. Кто-то недовольно колотит по чугунным секциям, а через несколько минут раздаётся стук в дверь. На пороге стоит старушка, недовольно поджимающая губы.
– Квартиранты новые, что ли?
– И вам здравствуйте. Чем обязана?
– Это у вас тут грохот? Будто стадо слонов над головой бегает… Пожалуюсь участковому на незаконно проживающих квартиросъёмщиков, – тычет в мою сторону наманикюренным пальцем старушка.
– Жалуйтесь. Мы здесь прописаны. Проверить не составит большого труда. Это всё? Или вы что-то ещё хотели сказать?
– Не шумите. Мешаете людям спокойно жить.
– В четыре часа дня? Вот если услышите шум в неположенное время, тогда и приходите. А сейчас извините, но мне некогда с вами разговаривать.
Я не слушаю, что ещё собирается высказать соседка, и закрываю дверь. Не люблю многоквартирные дома именно по этой причине. Всегда найдется тот, кому ты мешаешь жить, даже если единственным источником звука в квартире является мерно тарахтящий холодильник. Придется вредной старухе привыкать к новому источнику шума, коим является нормально развивающийся трехлетний ребенок. Я не собираюсь шикать на Сашеньку или велеть ему сидеть без движения только потому что какой-то старухе мешает топот детских ножек, раздающийся не так часто.
День пролетает незаметно. И к десяти часам вечера сынок отключается сидя за кухонным столом с ложкой в руках. Я аккуратно переношу его на диван, укрывая тоненьким стёганым одеялом. И проворачиваю в голове список того, что еще нужно успеть сделать, купить, привести в божеский вид. Список получается огромный. Мне хочется охватить всё и сразу, доведя до совершенства. Но потом я призываю себя остановиться с наполеоновскими планами. Остановиться, перевести дух и сосредоточиться на том, что действительно важно и необходимо в первую очередь.
На короткий миг меня накрывает паникой и волной сомнений. Я никого не знаю в этом огромном городе. Тётка? Не идёт в счёт. Навряд ли от нее можно добиться толкового совета. Удастся ли мне освоиться и прижиться здесь? Не лучше ли было остаться там, в родном городке. И тут же отвечаю сама себе – нет, не лучше. В голове проносятся последние события, предшествующие моему отъезду, и я облегченно вздыхаю. По сравнению с теми проблемами нынешние кажутся пустяком, детским лепетом. Я справлюсь. Хотя бы ради Сашеньки. Не имею никакого права опускать руки и жалеть себя или фантазировать о несбыточном.
***
Первым делом я устраиваю Сашеньку в детский сад. Выбор огромный, но мне нужен такой сад, чтобы забирать сына после семи. С расчетом на то, что найду работу. После нескольких дней мотыляний по району я останавливаю свой выбор на частном детском садике. Нужно проехать на автобусе всего пару-тройку остановок. Саша ходил в детский сад раньше, но то было не здесь. Я переживаю, как он устроится на новом месте и понравится ли ему там. Первый день простаиваю недолгие пару часов во дворе детского сада, еле удерживаясь от того, чтобы зайти и посмотреть, как он там. Без слёз и небольших капризов не обходится. Но уже к концу первой недели Сашенька с удовольствием собирается в детский сад по утрам. Он хватает свой рюкзачок и натягивает ботиночки, путая левую ногу с правой, сопит от усердия и смешно утирает нос кулачком.
– Мааа, айда! – он нетерпеливо топчется возле двери и сбегает по лестничным ступенькам едва ли не вприпрыжку. Мне отрадно смотреть на него, такого радостного и беззаботного. Сердце наполняется тихой радостью и верой в лучшее. Наверное, это немного неправильно – черпать силы и уверенность у такого маленького крохи. И я отдаю себе отчет в том, что держусь на плаву только потому что он есть у меня. В противном случае бы прозябала в чёрном тумане депрессии.
В один из дней на квартиру заявляется тётка. Якобы в гости, но сама цепким взглядом окидывает квартиру.
– Хорошо так стало в квартире, чисто… Главное, чтобы Сашка твой на стенах не рисовал. А то обои жалко…
Я усмехаюсь про себя – обои уже давно пора заменить. Они отстают от стены снизу, и кое-где пузырятся.
– Не переживай, тёть Надя. Если Саша изрисует обои, я наклею новые.
– В принципе, если хочешь, можешь хоть сейчас заменить. Ты же надолго квартиру снимаешь, не на пару месяцев. Тебе здесь всё равно жить…
Я согласно киваю и спешу перевести тему, пока тётка не вменила мне в обязательства косметический ремонт. Мне сейчас не до того. Я пытаюсь найти работу, но подходящих вариантов мало. Как и опыта работы у меня. Практически на нуле. Я большую часть времени посвящала семье и на работу времени уже не оставалось…
– А ты со своим сходиться не собираешься? – вопрос тётки выводит меня из своих раздумий.
– Нет, – отвечаю я. Выходит резко, но иначе я не могу, – а почему ты спрашиваешь?
– Да так, просто. Сколько времени прошло с момента развода? Полгода..?
– Семь месяцев, – улыбаюсь я. Добавляя про себя: семь месяцев и одна неделя. С каждым днём всё дальше и дальше.
О проекте
О подписке