Цитаты из книг автора «Айрин Лакс»

– Приступим? – Какая ты горячая! – не выдерживаю я. – Не хочу откладывать дело в долгий ящик, – отрезает Таня. – Какой деловой подход! – Да. Так что давай не будем топтаться на пороге спальни. – Пройдём в кабинет, Ласточка? – не могу удержаться, чтобы не подшутить над ней, пропускаю её вперёд. Разумеется, любуюсь покачиваниями её бёдер и видом упругой попки, до которой мечтаю добраться. В кабинете Танюша села на стул и забарабанила пальцами по столу. Глаза чайного цвета остановились на моём лице. Против воли я улыбнулся, подавшись вперёд. Меня безумно влекло к ней, и я ничего не мог с этим поделать. – Пожалуй, начнём. Первую причину я тебе уже озвучил. Я хочу, чтобы ты оставалась моей женой. – Ха. Так просто? – Да. Зачем усложнять? Хочу видеть тебя своей женой. Мне чертовски приятно произносить эти слова: ты – моя жена. Я следил за реакцией Тани. Меня-то самого распирало на части и трепыхалось что-то внутри от сказанного. Как подросток, честное слово. Но тем интереснее внезапно почувствовать, что у тебя открылось второе дыхание и жизнь будто отмотала плёнку назад, дав тебе ещё один шанс. Таня опустила взгляд, рассматривая свой безупречный маникюр. – Хорошо, Родион. Так и запишем. Я удивился. В очередной раз. Эта девушка сведёт меня с ума или от неё у меня приключится разрыв сердечной мышцы. – Записывать? Ты серьёзно? – Конечно, Родион. Доставай лист бумаги, расчерчивай его на две половины. – Я троечник и напишу все слова с ошибками. – Ничего страшного, Родя. От этого, как выяснилось, не умирают. Под пристальным взглядом Тани я достал лист бумаги. – Пишу. Причина номер один… Готово. Твоя очередь. Я протянул ручку в сторону Тани. Она потянулась за ней. Я отвел руку на себя и хлопнул по колену. – Иди сюда, пиши. – Мы так не… – начала она, но стушевалась под моим пристальным взглядом. Встала и обошла мой стол, усевшись мне на колени. Подвинула к себе лист бумаги и начал писать по другую сторону от вертикальной черты. Я пока не заглядывал к Тане через плечо, любовался линией её шеи, завитками волос, выбившимися из причёски. Наблюдал, как бьётся венка под тонкой кожей, и сгорал от нетерпения прижаться к ней губами. – Вот. Таня повернулась на моих коленях, сев боком, и показала мне лист бумаги. – Твоя анти-причина номер один… – Контраргумент, Родион. – Плевать, я троечник. Анти-причина номер один… Я прочитал и не поверил в написанное. Поэтому произнёс вслух то, что написала Таня: – «У меня есть жених?!» Помолчал, а потом взревел: – Что?! Что это означает?!

– Какой ты упрямый! Нет у нас никаких отношений. Это всё фикция. – Врёшь. Ты чересчур остро реагируешь на всё. Поэтому я делаю вывод, что для тебя это значит гораздо больше, чем просто изобразить отношения парочки. Подловил. Поймал. Понял. Вот только не надо лезть ко мне в душу и цеплять меня ещё и этим. Я проигнорировала его слова, не став ни отрицать их, ни соглашаться с ними. – Ты просто заигравшийся аферист, Родион. – Чёрт! Послушай, Таня. Я и без этого наследства не бедствую. И даже если с ним ничего не выгорит… Я не хочу с тобой разводиться не по этой причине. – Да? А по какой же? Родион вздохнул. И судя по звуку, ударил макушкой по двери. – Я тебе уже неоднократно говорил и повторю ещё: ты мне очень нравишься. Может быть, я в тебя влюбился! Не поддаваться на его слова. Не реагировать глупой улыбкой. Я кое-как отскребла улыбку со своего лица, абсолютно глупую и бессмысленную улыбку. – Ты даже сам в этом не уверен, Родя. – Но я хочу в этом убедиться. Ты мне не безразлична. Очень. Чёрт, неужели незаметно? – И что ты предлагаешь? Изображать мужа и жену до тех пор, пока ты не разберёшься со своими чувствами? Я буду находиться рядом, пока ты ждёшь наследства и копаешься в себе. А потом, когда один из этих пунктов выполнится, или сразу оба… – Ты боишься остаться одна? – перебил меня Родион и тут же пылко заверил: – Не останешься! – Ты недавно сам сказал: хочешь убедиться в том, что я тебе нужна. А если не найдётся этому подтверждения? Тогда что? – А-а-а-а-а-ар, – зарычал Родион, громыхнув кулаком по полу, – значит так, Таня. Развода не будет. Ты – моя. Смирись. – Не дождёшься, Родион. Я не вещь и не сувенир, который станет твоим только потому, что тебе захотелось красивую статуэтку. – Нет, Ласточка. Дело не только в красоте. Я не хочу с тобой разводиться не только по этой причине. – О-о-о-о… Так причин много? – Хватает. – Какие, Родион? Назови хотя бы одну! – Назову. Дверь сейчас открою и скажу. Я встала. В замке провернулся ключ. Родион распахнул створку. Я, задрав голову кверху, посмотрела на его уставшее лицо с двухдневной щетиной. – Непрезентабельно выглядишь, Родион. – Хуёво спал, Таня, – поджал губы Родион и мрачно усмехнулся, – вернее, совсем не спал. Так значит, тебе нужны причины? – Да. Причины. И не одна, – уцепилась я за последнюю соломинку. – Да? А сколько же? – опёрся плечом на дверной косяк Родион. Сколько? Чёрт… Какую бы цифру назвать? Я растерялась на мгновение, а потом вспомнила, что впереди маячит всемирный женский день восьмое марта и выпалила: – Восемь!

– Вот и всё, – решаюсь я, – теперь развод. – А если я скажу, что не хочу с тобой разводиться? – внезапно спрашивает Родион. Он подходит ко мне и садится на корточки, заглядывая мне в лицо. – Давай не будем торопиться? – Что значит, не будем? – хмурюсь я. – У нас был уговор. – Был. Но я не хочу жить договорными отношениями. Чёрт… Я едва услышал твой голос по телефону, меня будто в кипяток окунули. Так жарко стало!.. А когда увидел тебя, пропал. Окончательно. Я не хочу с тобой разводиться. – Хорошо говоришь, Родя, – говорю я, сглатывая, – бабуля отсрочила распределение наследства, и ты решил ещё немного поиграть в отношения? – Я не про игру в отношения сейчас говорю. А про настоящие отношения. Ты и я. Вместе. Родион вдруг начинает смеяться: – Нам даже жениться не придётся. Мы и так женаты! Таня, пожалуйста, давай попробуем?

– Нет, Родя, оставь себе свои десять тысяч. Это была гуманитарная помощь страждущему. Может быть, я даже испытала удовлетворение от того, что сейчас тебя так сильно возбуждает толстуха Pac-Man. Я задыхаюсь от злости и бешенства. Я говорю гадости, а она в ответ выплёвывает мне в лицо такую же ядовитую порцию. – Возбуждает. Ещё как возбуждает. У меня перед глазами всё темнеет, когда я чувствую тебя рядом, – пытаюсь хоть как-то исправить ситуацию, но Таню мои слова нисколечко не волнуют. Сейчас она отгородилась от меня ледяным спокойствием и пакует чемоданы с видом бывалого солдата: аккуратно складывает вещи, ни одного лишнего движения. – Именно потому, что у тебя всё темнеет перед глазами, ты не замечаешь главного, – ровно говорит она, – знаешь, чего? – Нет, не знаю… Я же ничего не замечаю. Подскажи, будь другом? – Ты эгоист, Родя. Ты всё время говоришь: я, я, я… И ни разу не задумался о том, каково мне. Так что я предлагаю тебе как можно быстрее расторгнуть сделку. А потом каждый из нас останется при своих интересах. – Я хочу остаться с тобой. И ты тоже этого хочешь, иначе не ластилась бы ко мне так часто. Но не хочешь в этом признаваться. Таня не отвечает на мои слова. Я наблюдаю за тем, как она в рекордно быстрые сроки укладывает чемоданы. И наконец-то понимаю, насколько сильно ей хочется убраться от меня куда подальше. Осознание этого бьёт меня по голове словно кувалдой. И чёрт… Она права. Да, я эгоист и всё время шёл на поводу у собственных желаний, не задумавшись ни разу даже о том, что Таня живёт в другом городе, что у неё там, как ни крути, собственная жизнь, круг знакомых, увлечения, дело… Да, всё так! И я, может быть, на самом деле, самый эгоистичный засранец, но я продолжаю хотеть Таню. Для себя, около себя, в своей жизни. И я не просто машу флагом призрачных обещаний, мол, я сделаю для тебя всё, я искренне готов изменить её жизнь к лучшему. Потому что могу и хочу это сделать. Так что хрен тебе, а не развод, Татьяна…

– Нет, Родя, оставь себе свои десять тысяч. Это была гуманитарная помощь страждущему. Может быть, я даже испытала удовлетворение от того, что сейчас тебя так сильно возбуждает толстуха Pac-Man. Я задыхаюсь от злости и бешенства. Я говорю гадости, а она в ответ выплёвывает мне в лицо такую же ядовитую порцию. – Возбуждает. Ещё как возбуждает. У меня перед глазами всё темнеет, когда я чувствую тебя рядом, – пытаюсь хоть как-то исправить ситуацию, но Таню мои слова нисколечко не волнуют. Сейчас она отгородилась от меня ледяным спокойствием и пакует чемоданы с видом бывалого солдата: аккуратно складывает вещи, ни одного лишнего движения. – Именно потому, что у тебя всё темнеет перед глазами, ты не замечаешь главного, – ровно говорит она, – знаешь, чего? – Нет, не знаю… Я же ничего не замечаю. Подскажи, будь другом? – Ты эгоист, Родя. Ты всё время говоришь: я, я, я… И ни разу не задумался о том, каково мне. Так что я предлагаю тебе как можно быстрее расторгнуть сделку. А потом каждый из нас останется при своих интересах. – Я хочу остаться с тобой. И ты тоже этого хочешь, иначе не ластилась бы ко мне так часто. Но не хочешь в этом признаваться

– Какого хрена ты творишь, Родион? Я же предупредила тебя про таблетки! Слезь с меня. Немедленно. Меня всё ещё качает на волнах удовольствия и двигаться не хочется совсем. Я лишь крепче прижимаюсь к Тане бёдрами и в ответ получаю болезненный тычок под рёбра острым кулачком. – Злючка! – я всё же перекатываюсь на бок. Таня стремительно поднимается, немного пошатнувшись. Кажется, не только у меня после секса произошло короткое замыкание, но и у неё тоже. Я улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Таня такая… Не знаю, какая, но от неё у меня пожар не только в штанах, но и в голове тоже, а сердце так вообще пускается вскачь. – Улыбаешься? Тебе смешно? Ты самый настоящий говнюк, зарвавшийся интриган! Тебе просто – спустил и всё! А мне, если вдруг что-то случится, придётся с этим жить! Идиот!

– Итак… Андрей, осаждённый отрядом бравых французских служак, поджёг особняк. Это событие наделало много шума. Анна, не вытерпев добровольной изоляции, явилась к полыхающему дому, умоляя графа сдаться. Однако Андрей, услышав пылкие заверения в любви, воспрял духом. Сдаваться? Как бы не так! Граф просто выпрыгнул из окна второго этажа. Он сломал ногу, но упорно ковылял прочь… Разумеется, его поймали и осудили!.. Но приняли во внимание смягчающие факторы. Как-никак Власовы никогда не скупились на активное участие в жизни города. – Какая история… – О, дорогая, это ещё не всё! Анна Моро, впечатлённая поступком своего супруга, оставила сцену. Собственно говоря, она оставила сцену не только по этой причине: к тому момента она была беременна от своего любимого супруга. И граф Андрей сбежал из французской тюрьмы, чтобы увидеть своего первенца. Разумеется, потом он вернулся под стражу, но какая любовь!.. Charmant!.. Я, околдованная изумительной историей, сидела, не шевелясь и едва дыша. – Поэтому, дети мои, прошу вас: всё, что угодно, но только не поджигайте особняк! Я не столь молода, как мне хотелось бы, чтобы нервничать из-за долгосрочного ремонта. – Бабулечка, не переживай. Мы уже всё выяснили. И я обязательно куплю тебе такие же вазы!.. Поищу на антикварных прилавках. – О нет, Родя! Какой антиквариат! Это качественное творение умелых рук наших китайских друзей… Не переживай… Такая экспрессия, такие чувства!.. Charmant!.. Но не поджигайте особняк, – повторила бабушка Марта, лукаво стрельнув по нам глазами.

– Пойдём, – согласилась я, идя вслед за Родионом. – И кстати, твой братец мне противен до глубины души, – сказала я в спину Родиону. Он остановился и напрягся, спросив: – Правда? – Конечно, правда. Он склизкий и гадкий слюнтяй. Мне никогда не нравились такие недомужчины. – А какие мужчины тебе нравились? До меня, разумеется… Я рассмеялась: Родион себя, любимого, никогда не обидит вниманием. – Какое тебе дело до тех, что были до тебя? – спросила я, приобняв Родиона. – Никакого. Чёрт… Это звучит так вкусно, скажи мне это ещё раз? Мужчина обернулся, перегородив своей фигурой проход. Его глаза лихорадочно блестели. Родион выглядел так, будто ему на самом деле было очень важно услышать именно эти слова. От меня. Моё сердце забилось, как птица, пойманная в силки. Быстро и часто. Язык словно прилип к нёбу. Близость Родиона волновала и заставляла меня нервничать. Я кое-как собрала остатки самообладания, сказав: – Бабушка Марта нас ждёт, Родя. А нам с тобой ещё надо замаливать порчу её имущества.

– Родя, милый, ты меня сейчас задушишь, – отмахнулась бабушка Марта, подставляя подрумяненную щёчку для поцелуя, – лучше похлопочи возле своей жены. Я так понимаю, темперамент Власовых даёт о себе знать, да? Бабуля засмеялась и ущипнула Родиона за щёку. – Милые бранятся – только тешатся. Главное, не спалите мне половину особняка, как твой предок. Жду вас внизу, на чашечку чая. Сегодня повар должен был испечь яблочный штрудель… Бабуля Марта невозмутимо удалилась. Я закрыла дверь и упала на кровать, зарывшись лицом в подушки. Раздался звук шагов. – Чего лежишь, богиня хаоса и разрушений? Вставай, надо спуститься. Бабуля ждёт.

Я взял в руки злополучный iPhone, намереваясь сменить код. Пришло сообщение. От Елисея. «Спасибо за чудесный день с твоей женой». К сообщению прикреплена фотография. Елисей и Таня сидят в кафе на диванчике, близко-близко. Елисей держит пряди Таниных волос, а она что-то шепчет ему на ухо, держа ладонь на бедре. У меня перед глазами заплясали тёмные пятна. «Это всё сделано нарочно», – попытался успокоить я себя, но тут же взорвался. Какого хрена? Я допускаю мысль, что Елисей распустил руки, специально, конечно же. Но почему Танька полезла в направлении ширинки моего брата? Сучка! Ещё и корчит из себя обиженную всеми. Я сжал телефон в руке. Раздался хруст пластика. Вот-вот треснет пополам… Ну, уж нет… Пусть Танька для начала объяснится, что к чему. Я забарабанил по двери ванной комнаты кулаком. – Открой немедленно! В ответ тишина. – Живо открой эту чёртову дверь, или тебе не поздоровится! У тебя есть всего пять секунд! Я не шучу! В ответ я услышал потрясающее и великолепное ничего. Ни единого звука. Да что она там делает?