Глава 9

Сейчас

Димка оборвал мне телефон звонками и сообщениями. А я ему так и не ответила. Почему я не могу поступать также с мамой? Было бы куда проще. Я бы избавила себя от лишних стрессов и оправдания. Кстати, она мне так и не ответила. Думаю, будет дуться еще несколько дней. Позвоню ей из Москвы. Когда она переварит мой отъезд.

«Ты только напиши мне, чтобы я знал. Я в чем-то виноват?»

Новое сообщение от Димки выскочило на экране. Снова он пишет, как зануда. Я сорвалась и ответила:

«Завтра я лечу в Москву».

Ох, что же меня сейчас ждало. Я видела, как судорожно бегали три точки, означающие, что собеседник печатает сообщение. Я представила его лицо: впалые щеки от нездоровой худобы исказились в недовольной гримасе. Ноздри раздулись.

«Что? И я узнаю об этом только сейчас?»

«Ты едешь туда просто в отпуск? Ты же не собираешься там оставаться?»

«Не говори, что ты там останешься. Я думал, ты оставила эту тупую идею переезжать в Москву.»

«Саша! Они же заносчивые пижоны. Умоляю, скажи, что ты просто в отпуск!»

Прежде чем ответить, я задумалась, стоит ли ему знать правду. Может написать о том, что я просто хочу сфотографироваться на Красной площади и погулять по ГУМу, встретить знаменитость и побывать на каком-нибудь концерте? И что я непременно вернусь. Вернусь в старый замызганный городишко, который ничем не отличается от того, где я родилась и прожила двадцать лет своей жизни. Не отличающийся от тысячи других таких же бесперспективных пунктов с людьми без стремлений. Но я написала правду.

«Дорогой друг, я благодарна за твое рвение позаботиться обо мне, но спешу тебе сообщить, я уже взрослая девочка и в силах позаботиться о себе как следует. Спасибо, Дим, я обязательно сообщу тебе, как я устроилась на новом «пижонском» месте в мире моих тупых грез».

Поставив точку в конце предложения, я выждала паузу, зная, что она его позлит, и спустя несколько минут отправила сообщение. После – смайлик в виде цветочка стал конечным в нашей переписке. Тут же посыпались звонки. И мне пришлось его заблокировать.

Завтра я отправлялась в путь длиною в жизнь. Выспаться нужно сегодня, в кресле автобуса это сделать не реально, затекает шея, ноги гудят, в коленях что-то ломается и хрустит как у скелета, дует холодным воздухом кондиционер, кто-то открывает вонючие сухарики или чипсы с беконом, и тогда комфорту – конец. Хотя, было бы не плохо, уснуть и проспать всю дорогу, чтобы ее не заметить. После восьми часов дорожного приключения остановка в аэропорту за пять часов до отправления станет самой мучительной. «Что делать пять часов в аэропорту», – подумала я и открыла приложение с книгами. Есть еще парочка романов, которые я не успела прочитать. Они-то и скрасят мое ожидание.

Я приняла горячий душ, надела свою любимую ночную сорочку из шелковой ткани, фиалкового цвета. Тонкие бретельки все время спадали с моих плеч, но мне нравилось ощущать настоящий шелк на своем теле. Сначала подумала оставить ночник, но спать при свете очень мучительно, а повязки на глаза для сна у меня никогда не было. Я щелкнула выключатель и в комнате стало темно. Я на ощупь пробиралась сквозь мебель, плотно стоящую вдоль стен, лишь бы не удариться ногой или лбом. Хотя я и помнила расположение каждого предмета в спальне, все равно опасалась стукнуться обо что-то, ведь в полном мраке чувство реального расстояния притупляется. Уличные фонари совсем не помогали мне в ночной авантюре «Добраться до кровати в целости и сохранности». Я с трудом нашла угол кровати, ударилась мизинцем о ножку трельяжа, корчилась от боли и проклинала всю мебель на свете, прежде чем улеглась в свою воздушную постель и закрыла глаза.

За окном завывал ветер и подергивал легкие алюминиевые карнизы. Они стучали о кирпичную стену. Я представила, как ветер может срывать все на своем пути, превращая железяки в ночных холодных монстров, пугающих людей своими резкими и неожиданными стуками о другие железные карнизы.

Когда наступает ночь, моя фантазия придумывает самые нелепые исходы для любого шума. Мужчина, чихнувший за стеной, напугал меня, я вздрогнула и открыла глаза. В такой разрывающейся тишине слышны даже капли, падающие из плохо закрытого крана у соседей с верхнего этажа. Эта ночь потихоньку забирала меня, я медленно погружалась в дремоту. Мне снились удивительные вещи, которые отражали мое внутреннее состояние перед поездкой в Москву. Я сидела в аэропорту Шереметьево и ждала автобус до центра, который отложили на полтора часа. Ко мне подошла маленькая девочка и пристально смотрела на меня. Я пыталась расспросить про ее родителей и почему она одна, но вымолвить не смогла ни слова. Она протянула мне красный браслет из бисера и убежала. Я надела его на запястье. Он обвил мою руку, и сдавливал ее все сильнее и сильнее, как удав, убивающий свою жертву. Я не могла пошевелиться, хотела выбраться из его оков, скинуть, сорвать браслет, но он никак не поддавался. Я осознавала, что сплю, но так хотела открыть глаза. Я шептала себе «Проснись, открой глаза». Ногти впились в ладони от боли, сдавливавшей мое запястье браслетом. Я резко открыла глаза. Оно сидело на моей груди и вжимало меня в кровать. Груз бетонной плиты лежал на мне. Я не могла двигаться, не могла дышать, даже издать писк было самым невозможным в этот раз. Только глаза пытались осмотреть монстра детально. Его рот был искривлен, кожа вокруг губ порезана, темные круги под серыми пустыми глазами, без зрачков, без ресниц, два бездонных туманных яблока. Его руки держали мою шею и запястье с браслетом. Кровь прильнула к голове, и я начала терять сознание. Темная комната стала еще темнее. В ушах гудели тысячи крыльев стрекоз, и я почувствовала слабость. Ночной ужас вернулся. Я похрипывала, стараясь сделать вдох как можно глубже. Наполнить легкие. Сбросить это чудовище с себя. И я проснулась. В спальне никого не было.

–Я больше не хочу спать. Я не буду больше спать! – я кричала, как ненормальная. Слезы текли ручьем. Меня трясло. Голова раскалывалась, как если бы меня стукнули дубиной по затылку.

На улице шел дождь. Он барабанил по карнизу, который перед сном испробовал на себе музыку ветра. Шум приглушал плохие мысли о чудище под кроватью. Я пялилась в потолок и держалась из последних сил, чтобы не допустить погрузиться в малейший дрём.

Ничего удивительного, что мне снились кошмары. Я запоем смотрела фильмы про насилие и убийства. Иногда ночи напролет, пока не закончатся все сезоны, я не могла выбраться из киношного мира.

Пока я пребывала в раздумьях о госте из сна, даже не заметила, как отключилась. Когда я открыла глаза, на мне никто не сидел, и за окном было светло. На часах, которые стояли на трельяже, стрелки указывали на девять. Оставалось три часа до отъезда. Как выжатый лимон я побрела в ванную, снова контрастный душ для полного пробуждения, и новая свежая я. Я приклеила патчи от мешков под глазами. Они должны помочь снять усталость и отеки. Замотала волосы в полотенце и поставила кипятиться чайник. Опустошенность – мое состояние на сегодня. Обычный сон вызвал очередной сеанс паралича. Надеюсь, на время поездки меня отпустит этот кроватный монстр.

После утреннего бодрящего кофе я собрала все вещи по списку и перепроверила несколько раз, чтобы не корить себя за то, что вдруг бы забыла что-то по невнимательности. Высушила феном мои тонкие курчавые волосы, в этот раз заколов их в пучок, чтобы не нагревать утюжок, который уже давно упакован. Накинула серое драповое пальто, снуд¹² под стать ему, и засунула шапку в карман. Я еще раз промотала в голове, все ли я отключила, вспомнила, что вторую пару ключей отдала когда-то Диме, так на всякий случай. И закрыв входную дверь, дернула ручку, проговорила все действия вслух и вышла из подъезда. Я вдохнула полной грудью свежий воздух, которого мне так не хватало ночью. Я, впервые за долгое время, ощущала себя счастливой. Я еду домой.

Автобус, который должен отвезти меня в большой город, останавливался на остановке в ста метрах от дома. Я достала телефон из кармана пальто и набрала маму. Руки сразу начали мерзнуть, а пар изо рта дал понять, что на улице уже минусовая температура. Осень закончилась.

Я скинула вызов, не дождавшись ответа. Около рейсового автобуса стоял водитель и принимал багаж. До отправления оставалось меньше пятнадцати минут. Я сдала свой чемодан и подошла к девушке, торговавшей кофе и беляшами на улице.

–Кофе с собой, пожалуйста, латте, – я протянула ей сто пятьдесят рублей, и она подала мне жестяную баночку, на которой большими английскими буквами сверкала надпись «Latte»

– Вот, – улыбнулась мне в ответ рыжеволосая продавщица.

– Спасибо, -я одарила ее легкой улыбкой и отправилась к автобусу. Водитель попросил показать ему билет. Я сняла рюкзак с плеч и достала паспорт, в котором виднелся слегка потрепанный напечатанный на тонкой чековой бумаге пропуск на место в автобусе.

– Ваше место двадцать восемь, проходите, пожалуйста, – высокий коренастый водитель вернул мне билетик обратно, и я зашла в автобус. Уже почти все пассажиры нашего рейса сидели на своих местах, только последние ряды не были заполнены. Я закинула рюкзачок на верхнюю полку для ручной клади и села в кресло. Расстояние между моими ногами и расположенным впереди креслом было небольшим, и они почти упирались в спинку.

– Весело будет, главное, удобно. – Сварливо произнесла я и постаралась набросить ногу на ногу. Они не умещались в сорокасантиметровом пространстве между сиденьем и впереди стоящим креслом. Я немного откинула спинку своего кресла назад и вытянула ноги в проход, достала телефон и снова набрала маме.

– Чего тебе? – недовольно ответила она. Я обрадовалась, что она все-таки сняла трубку. Я не собиралась звонить сегодня. Но тревожилась за предыдущий неприятный разговор. Поэтому мне было важно поговорить с ней до отъезда.

– Мам, я села в автобус, все хорошо. Купила кофе, сижу в неудобном положении, ноги нельзя поставить, места маловато, но терпимо, – мне пришлось сделать вид, будто предыдущей ругани не было. Все равно мама не признает себя проигравшей стороной.

– Будь осторожна, – выдавила она из себя. Я знала, как ей давались такие слова. Она действительно выдавила их. Практически силой воли заставила себя сказать мне это. Но я уже была счастлива, что она все же решила не обижаться на меня слишком долго.

Пока я разговаривала с мамой, вдалеке я увидела знакомый силуэт, стоящий около магазина на противоположной стороне улицы.

– О, черт. – сорвалось с моих губ.

– Что такое?

– Дима пришел меня проводить, хотя мы.. ну это.. не договаривались прощаться, ты же знаешь, как я не люблю этот процесс. Черт его побери. Я не буду выходить из автобуса, пусть стоит, – да, и тут я тоже исказила правду. Маме нравился Димка. Да и сейчас тоже. Она говорила, он надежный. Мол, можешь положиться на него, дочка.

–Дочь, ну разве так можно, он все-таки твой друг какой бы не был.

–Хорошо, сейчас выйду. Он как раз переходит дорогу, давай, позвоню тебе, когда приеду в Хабаровск, люблю тебя, мам, пока. – и я сбросила.

Я спросила у водителя о времени стоянки, и он сказал, что осталось пять минут. Дима подошел к автобусу и робко улыбнулся, когда увидел меня. Я была так зла на него, ведь он приперся сюда, хотя его не звали. Откуда он знал, что автобус утром?

–Привет, Санюшка. Уедешь не попрощавшись? – он нежно обнял меня и не хотел отпускать. А я так некомфортно себя чувствовала в его объятиях после его реакции. Я постаралась осторожно его оттолкнуть, чтобы не обидеть совсем. Вспомнила ночной кошмар. То, как я корчилась после сидевшей на моей груди уродской фигуре.

–Я же тебя просила не беспокоиться за меня! И вообще, как ты понял, что автобус утром? – я отодвинула руками его тело от себя. Дима робко мялся с ноги на ногу, затем залез в карман и протянул маленькую розовую коробочку, обвязанную красной лентой.

– Это что? – я не поверила своим глазам. Только не это. Неужели кольцо?

– Я хотел тебе подарить на Новый год, но пришлось перед поездкой. Открой, пожалуйста, в автобусе, ладно? – он положил мне ее в карман и взял меня за руку. Водитель, докуривая сигарету, окликнул меня, намекнув, что пора ехать. Я обняла Диму и прошептала: «Спасибо». Он стиснул мою руку крепче, и я поняла его желание. Дима не хотел, чтобы я уезжала.

– Я уже давно не та провинциальная дурнушка. Я больше не ведусь на слащавых мальчиков. И уж точно не подставлю себя снова.

Я махнула на прощание Диме и еле сдерживала свои слезы. Я всегда расстраивалась и чувствовала какую-то вину, когда меня провожали. Мне казалось, что я бросаю и предаю тех, кого оставляю. Я села на свое место. Дима стоял грустный и неуверенный в том, что хотел меня отпускать. Я зажала губы так, чтобы не выдать себя. Мое сердцебиение участилось, мне хотелось реветь белугой. Дурацкое чувство. И это не смотря на то, что я желала свалить отсюда. Дима показал мне жестами, чтобы я ему писала. Автобус тронулся, и я еще раз помахала ему в след. Уже не в силах сдерживаться, я заплакала, так тихонько, чтобы никто не услышал и не увидел.

Я уставилась в окно, провожая дома, парки, машины, людей, город, в котором я уже жила около девяти лет. Я вспомнила про коробочку и запустила руку в карман. Нащупав ее, я вынула Димкин подарок и развязала ленточку, цвет которой был на несколько тонов темнее самой коробочки. Я долго не хотела смотреть, что же там. Я боялась, что это будет признание в чувствах, кольцо или любой намек на его любовь. Покрутив ее в руках, я все-таки решилась и отворила крышку. На мягкой бархатной черной подушечке лежала серебряная подвеска в виде небоскребов.

Под красным из бисера браслетом, что так дорог мне, красовалась тонкая серебряная цепочка. Я прицепила небоскребы туда, где уже находились Эйфелева башня, Тауэр Бридж и Петербуржский разводной мост. Я заказывала каждый из них по интернету, через Ozon¹³. «Спасибо тебе, Дима», – я благодарила его мысленно, убеждаясь, что он слишком меня знает.

Я набрала сообщение Димке. Решила поблагодарить за подвеску.

«Спасибо за подарок. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Как ты узнал, что я поеду утром?"