Еще несколько мгновений, и из-за поворота дороги на полном скаку выехали два всадника. Стрелок еле слышно рассмеялся и резко свистнул. Услышав его свист, всадники, не сговариваясь, осадили разгоряченных коней.

– Долгих лет тебе, лорд Робин! – воскликнул один из них, приветственно взмахнув рукой. – Уж не нас ли ты собрался встретить с таким почетом?

Оба всадника расхохотались так, что их лошади заплясали и застригли ушами.

– Я же не мог узнать по стуку копыт, кто скачет мне навстречу, Статли! – смеясь, ответил провожатый девушки и убрал меч в ножны. – Вот и пришлось приготовиться к обороне.

– Нам повезло, что к обороне! – хмыкнул в ответ второй всадник, кружа на приплясывающей лошади. – Если бы ты приготовился к нападению, нас бы завтра отпевали. Между прочим, пока ты здесь прохлаждаешься, Джон тебя обыскался.

– Зачем я ему понадобился?

– Он беспокоится о тебе, впрочем, как и всегда! – сказал всадник, которого назвали Статли. – Сегодня сэр Гай пытался поохотиться в нашей Оленьей Лощине, а ты, как вчера уехал, так о тебе ни слуху ни духу!

– И вы решили, что я попался ему на прицел вместо оленя?

– Нет, мой лорд, мы всегда уверены в твоей ловкости и отваге! К тому же если бы сам властитель вольного Шервуда оказался в руках Гисборна, об этом бы уже протрубили глашатаи шерифа во всех уголках графства. Да и Эдгар побывал у вас с рассказами о том, как ты навел сэра Гая на его засаду, вот только не смог объяснить, куда ты сам потом подевался. Ты ведь знаешь Джона, Робин. Он уже грозится разнести по камешкам Ноттингемский замок, если ты немедленно не объявишься живым и невредимым, и ворчанием отвлекает Кэт от подготовки к празднику. Так что поторопись, не то сэр Рейнолд останется без крыши над головой, а мы – без праздничного стола!

Всадники вновь довольно расхохотались.

– Объявлюсь, но позже. Я сейчас занят.

– Мы заметили! – Статли, восхищенно прищелкнув языком, указал товарищу на девушку. – Взгляни, Алан, я даже в темноте вижу, какое миленькое создание – занятие Робина!

– Я давно уже ее разглядел, Вилл, – насмешливо ответил Алан. – Личико, правда, не увидеть из-за темноты да капюшона, но фигурка выше всяческих похвал. Иначе зачем бы Робин решил покрасоваться с мечом в руке? Будь он один, расстрелял бы нас из лука, и дело с концом! А из-за прекрасных глаз… Да, Робин?

Не выдержав, девушка тихо рассмеялась.

– Вы ржете громче собственных лошадей! – недовольно поморщился Робин. – Я всего лишь провожаю девушку через лес ради ее безопасности. Но у вас любое доброе дело вызывает насмешки.

– С каких это пор хорошеньким девицам стало безопасно в твоем обществе? – немедленно отозвался Статли. – Ты бы сделал доброе дело, если бы держался от нее подальше. Или это с ней ты пропадал со вчерашнего вечера, а потом праздновал очередную победу над Гисборном? Почему-то мне кажется, что Джону тебя не дождаться и к этой ночи!

– Ты сегодня очень разговорчив, Вилл, – кратко заметил лорд Шервуда, и в его голосе еле слышно прозвенела сталь.

Стрелки, очевидно, знали цену этим стальным ноткам и замолчали как по команде.

– Передайте Джону, чтобы он пощадил сегодня Ноттингем. И возьмите с собой моего коня – ловчий Гисборна зацепил его стрелой.

– Значит, ты все-таки обменялся любезностями с сэром Гаем, – протянул Алан, переглянувшись с Виллом Статли. – Но мы едем не в сторону твоего лагеря, Робин. Впрочем, можем оставить твоего коня у первого же поста, а потом дозорные приведут его. Кстати, который из жеребцов твой?

– Ладно, не надо, – ответил лорд Шервуда и потрепал обоих коней по гривам. – Он выносливый парень, потерпит. Куда вы направляетесь?

– Как обычно, по дозорам. Через половину постов нас сменят Скарлет с Мартином.

– Хорошо, принимайтесь за дело. Я вас больше не задерживаю, – лорд Шервуда, подсадив девушку в седло, потянул лошадей за поводья, собираясь продолжить путь.

– Подожди, Робин, – остановил его Статли уже серьезным тоном. – Утром в Сауфвэлл проследовал отряд ратников сэра Рейнолда.

– Большой отряд?

– Четыре десятка. Едва ли они отправятся на ночь глядя в обратный путь или куда им там приказано, но будь осторожен.

– Хорошо, Вилл.

– Доброго пути тебе, красавица! – махнул рукой девушке Статли. – Будь милостива к нашему лорду. Он не каждой оказывает такую честь – лично провожать через Шервуд!

– Робин, за тебя замолвили словечко! – рассмеялся Алан.

Пришпорив лошадей, всадники скрылись в темноте. Смолк топот копыт, снова стало тихо. Лорд Шервуда и девушка продолжили путь. Оба молчали, пока Робин не спросил:

– Что-то изменилось, Мэри? – он посмотрел на нее испытующим взглядом. – Мне кажется, ты сердишься на меня.

– Я могла бы догадаться, что у тебя не просто такое же имя, а ты и есть лорд Шервуда. Но почему ты сам не сказал, кто ты на самом деле? Разве ты стыдишься того, кто ты есть? – тихо спросила она, вглядываясь в шагавшего возле ее стремени знаменитого предводителя вольных стрелков.

– Нет, – ответил он, – но если я буду чрезмерно гордиться собой и представляться всем и каждому, то моя известность однажды приведет меня прямо на эшафот.

– Да, у тебя опасная слава, – грустно согласилась девушка, – неудивительно, что ты не доверяешь незнакомым людям.

– Ты говоришь сейчас о себе, – проницательно заметил он, – но дело не в недоверии. Я просто не хотел испугать тебя – мне нравится разговаривать с тобой.

– О!.. – она смущенно смолкла, но ненадолго. – Можно мне еще спросить тебя?

– Спрашивай.

– О каком празднике упоминал стрелок, которого вы называли Аланом? Праздник, к которому мешает готовиться твой друг Джон? Тот Джон, которого людская молва называет Малюткой, да?

– Малютка! – Робин рассмеялся. – Малютка, который выше всех в Шервуде на целую голову! Ох, и придется же мне выслушать от него нравоучений на целый год вперед! Праздник, о котором говорил Алан, это сугубо наш, шервудский, праздник. Его нет в церковном календаре. Этим праздником мы прощаемся с летом. За столами собираются стрелки со всего Шервуда, мы зажигаем большой костер, поем песни, а утром приходит первый осенний день.

Он зачаровал ее рассказом, и она не сразу заметила, что с широкой дороги он неожиданно свернул на узкую тропинку, уводившую вглубь лесной чащи.

– Куда ты ведешь меня? – она встревоженно повертела головой по сторонам, но не увидела в темноте ничего, кроме сплошной стены леса. – Чтобы добраться до Фледстана, надо было держаться той дороги, по которой мы ехали!

– Дорога делает круг, – Робин пожал плечами, – а мы сейчас идем прямо, срезая все повороты.

– Какая же я глупая! – беззаботно рассмеялась девушка. – Подумала, что ты заблудился в дорогах Шервуда, а ты их знаешь, наверное, как свои пять пальцев.

Робин запрокинул голову, чтобы посмотреть на нее, и улыбнулся. Улыбка чудесным образом меняла его лицо, придавая красивым резким чертам юношескую мягкость. Это преображение невольно так пленило девушку, что она не сразу и неохотно смогла отвести взгляд от лорда Шервуда.

– Не сочти за хвастовство, но Шервудский лес изучен мной до каждого заповедного уголка. Он ведь мой дом. За неимением другого.

Ей показалось, что в его голосе неявно, но прозвучали и боль, и сожаление. И ей вдруг захотелось, чтобы он открыл свою душу, где она смогла бы отыскать источник этой боли, а отыскав, исцелить. Это желание испугало ее больше, чем тот его взгляд на берегу реки – взгляд, которым он сумел убедить ее в том, что ей все же нужен в лесу и провожатый, и защитник. И она поспешила заговорить снова.

– Так ты сегодня сражался с Гаем Гисборном? Это был поединок? И кто этот Гай Гисборн?

Лорд Шервуда, не замедлив шага, легко наклонился, сорвал длинную травинку и закусил ее.

– Гай Гисборн – первый помощник и правая рука шерифа Ноттингемшира. На самом деле он и есть настоящий шериф, а не сэр Рейнолд. Что же до сражения, то это можно назвать охотой, скачками, но только не поединком. С Гисборном не слишком удаются поединки: если я выйду один против него, он тут же выставляет против меня всю свою дружину. Ничего не поделать – такие у него правила войны со мной и моими стрелками! А я не подчиняюсь чужим правилам. Так что досталось не мне, а моему Воину.

– А со стороны Гая Гисборна были потери?

– Со стороны Гисборна потери были, – коротко ответил Робин, и его ответ прозвучал так жестко, что она воздержалась от подробных расспросов.

Казалось, что лесной тропинке не будет конца, и девушка с заметным беспокойством приподнялась в стременах, пытаясь отыскать взглядом хотя бы едва заметный просвет среди деревьев. Робин оглянулся на нее и, угадав беспокойство спутницы, прибавил шагу, на что его вороной отозвался неодобрительным фырканьем.

– Леди Марианна будет бранить тебя, если ты поздно вернешься?

Девушка перевела взгляд на лорда Шервуда и слегка улыбнулась.

– Нет. Леди Марианна строга, но браниться не станет. Вот ее отец – иное дело, и мне от него изрядно достанется, если я вернусь позже, чем он приедет из Ноттингема.

Робин неожиданно остановился и раздвинул рукой густые ветви деревьев.

– Вот и твой дом, Мэри!

Девушка спрыгнула с коня и, выглянув из-за руки Робина, увидела в просвете ветвей замок, стоявший на пологом холме среди расступавшегося вокруг леса. Зубчатые стены тянулись к небу, на котором уже зажглись первые звезды. Замок был большим, хорошо укрепленным, опирался на четыре башни по углам, словно зверь на мощные лапы. В стене, обращенной к путникам, были видны массивные, обшитые металлическими пластинами ворота, закрывавшие въезд. У ворот на стенах ярко горели факелы, подъемный мост через ров был опущен, и девушка повеселела.

– Мост не поднят! Значит, сэр Гилберт еще не вернулся.

– А если бы вернулся и мост оказался поднятым?

– Тогда лорд Невилл очень бранил бы меня, – вздохнула девушка, но в ее глазах мелькнули лукавые искорки.

– Правду ли говорят, что барон Невилл дружен с шерифом Ноттингемским? – спросил Робин, по-прежнему покусывая травинку и внимательно разглядывая замок.

– Так утверждает сам шериф. Сэр Гилберт – желанный гость у сэра Рейнолда, но он не связан с ним дружбой, – ответила девушка.

– Зачем нужно шерифу, чтобы Невилла считали его другом? Тем более что сэр Гилберт из старого саксонского рода, а сэр Рейнолд – норманн.

– Да, саксонского, но все же очень знатного рода. При этом сэр Гилберт считает, что саксам и норманнам больше не за что воевать. Еще отец сэра Гилберта – барон Готвальд – согласился на то, чтобы его родовое имя звучало на норманнский манер. И своему сыну он выбрал имя не из саксонских имен. У сэра Гилберта крепкие родственные связи с правящим домом Уэльса. Он богат, его сын сэр Реджинальд – один из самых приближенных рыцарей короля Ричарда и получил от него титул графа Линкольна.

– Последнее, о чем ты сказала, не слишком завидное достоинство, – возразил Робин. – Англией правит принц Джон, а о короле ничего не слышно, хоть крестовый поход и окончен.

– Король Ричард жив, он вернется! – убежденно воскликнула девушка. – И тогда лучше не иметь среди недругов любимца короля. Так что сэр Рейнолд весьма дальновиден.

– Может быть, может быть, – задумчиво прищурив глаза, Робин по-прежнему смотрел на замок. – И все же сэр Гилберт поступает опрометчиво, оставляя дочь одну в замке. Сейчас развелось слишком много охотников за богатым приданым.

– Но леди Марианна не боится оставаться в замке одна. Фледстан хорошо укреплен, – с удивлением возразила девушка. – И, насколько я знаю, она не торопится замуж.

– Кто же будет спрашивать ее согласия, случись что! – снисходительно пожал плечами лорд Шервуда и обернулся к своей спутнице: – Тебе пора, Мэри.

Он посмотрел на нее с легкой грустью в темно-синих глазах, которые сейчас показались ей почти черными. Его ладонь коснулась ее гладкого открытого плеча, и Робин не удержался, чтобы не погладить ее тонкую руку. Заметив, что девушка оробела под его рукой, он улыбнулся и убрал ладонь с ее плеча.

– Послушай, тебе не надо возвращаться с хромым конем, – внезапно сказала девушка, подняв на него серьезные ясные глаза. – Твои друзья сказали, что в Шервуде этой ночью опасно, поэтому возьми мою лошадь, а своего вороного оставь мне. Я вылечу его, и ты потом заберешь его обратно.

Он приподнял ладонью ее подбородок и заглянул в самую глубину ее глаз – так, что ей вновь почудилось, будто его взгляд проник в ее душу.

– В Шервуде всегда опасно, не только сегодня. Но ты права – рана Воина меня действительно тревожит. Вот только хорошо ли будет для тебя, если ты отдашь мне своего коня? Знакомство с вольными стрелками не одобряют, за помощь нам можно поплатиться головой. Да и что скажет барон Невилл, узнав, что ты вернулась с чужим конем?

– Ты поэтому и велел мне закрыть лицо капюшоном? Не хотел, чтобы меня могли потом узнать?

– Да. Ведь я еще не знал, кто едет нам навстречу – друг, враг или посторонний, который иной раз опаснее врага.

Он так и не отнял ладони от ее лица. Она опустила глаза и прошептала:

– Не волнуйся за меня! Сэр Гилберт ничего мне не скажет – он и не заметит, в конюшнях Фледстана много лошадей. А я не хочу, чтобы ты попал в руки ратников сэра Рейнолда.

– И я не уверен, что мой конь пойдет с тобой. До сих пор он признавал только меня.

– А я сейчас попробую поладить с ним! – улыбнулась девушка.

Она подошла к вороному совсем близко и, не обращая внимания на то, как жеребец угрожающе прижал уши к голове, положила ладонь на атласную шею коня и тихо пропела несколько слов на другом языке, услышав которые, лорд Шервуда вскинул бровь.

– Ты знаешь валлийский язык? – спросил он, внимательно глядя на девушку. – И древние заклинания?

– А ты понял то, что я сказала? – обернулась она и удивленно посмотрела на Робина.

Он улыбнулся в ответ и движением подбородка указал на коня:

– Главное, что тебя понял Воин. Смотри, он признал тебя!

Вороной утратил прежний грозный вид и, вытянув шею, скользил бархатистыми губами вдоль руки девушки, сопровождая прикосновения ласковым фырканьем. Девушка без всякого опасения погладила коня по лбу и, слегка откинув голову, посмотрела на жеребца оценивающим взглядом.

– Ты знаешь, у тебя замечательный конь! – сказала она с искренним восхищением. – Такая мощь, резвость и выносливость при столь изящной стати!

– Я знаю, – ответил лорд Шервуда, глядя на девушку все с большей заинтересованностью. – А вот от тебя я не ожидал, что ты настолько тонко разбираешься в лошадях!

– Сэр Гилберт любит лошадей, – пожала она плечами, – конюшня Фледстана – лучшая в графстве. Поневоле начнешь разбираться, – и с неожиданной проницательностью заметила: – Конь у тебя совсем недавно, судя по тому, что твои друзья его не признали, но ты сумел добиться от него исключительной преданности за очень короткое время.

– Я купил его на ярмарке в Линкольне три дня назад, – ответил Робин. – Он многим нравился, но подступиться к себе не давал никому. Торговец уже отчаялся сбыть его с рук. Мне он тоже пришелся по душе, и я сумел понравиться ему. Этот вороной сам выбирает себе всадников.

Не прерывая рассказа, Робин поменял на лошадях седла и надежнее закрепил сумку девушки с собранными в лесу травами и цветами.

– Ты во Фледстане травница или целительница? – спросил он.

– И травница, и целительница, – ответила она. – Я обучена и готовить лекарственные снадобья, и лечить раны и болезни.

– Монастырское воспитание?

– Нет. Меня учили мать и бабка – все женщины в нашей семье с малых лет постигали науку врачевания. В монастыре меня, напротив, обучали не очень охотно. Сестры считали, что я и без их уроков знаю слишком много. Настоятельница – та вообще иногда говорила, что мой дар и мои знания идут не от Бога. Так что ты сегодня встретил колдунью, – ее последние слова были сказаны с неожиданным огорчением, и он поспешил улыбкой развеять ее горечь.

– Я сегодня повстречался с эльфийской принцессой.

Улыбнувшись ему в ответ, девушка ласково провела ладонью по шее вороного, который заволновался, почувствовав предстоящую разлуку с хозяином. Успокоив коня, она встретилась глазами с Робином, который не сводил с нее задумчивого и одновременно печального взгляда.

– Почему ты так смотришь на меня? Опять считаешь беспечной или легкомысленной?

– Ты не легкомысленна и не беспечна. Ты добра и пока еще очень доверчива, потому что юна. Жаль, если, становясь старше, ты перестанешь быть такой, как сейчас.

Услышав его ответ, она улыбнулась и покачала головой.

– Нет, я не так уж добра и доверчива. Но к тебе, Робин, я чувствую доверие – потому, наверное, что я тебе понравилась. Ни один мужчина не смотрел на меня так, как ты.

– Трудно поверить! – усмехнулся он и, едва заметно помедлив, добавил: – Но ты и впрямь понравилась мне еще тогда, когда я только слышал твое пение, не увидев тебя саму. А пела ты так чудесно!

Их голоса были настолько негромкими, что сказанные слова тут же затихали, словно падали жемчужинами и терялись в высокой траве.

– Ты знаешь, как ты красива? – спросил Робин, проводя ладонью по горячей щеке девушки, и сам с ласковой усмешкой ответил: – Конечно, знаешь! Но ты больше чем красива – ты вся излучаешь очарование, как солнце – тепло и свет. Я рад тому, что мой конь будет залогом нашей новой встречи – я не хочу потерять тебя, встретив лишь однажды!

И он осторожно и бережно привлек девушку к себе, дотронулся губами до ее губ. От неожиданности она замерла, но не отстранилась. Его губы, казавшиеся ей сухими и жесткими, внезапно оказались необыкновенно нежными. Они ласкали ее крыльями мотылька, и у нее стала кружиться голова, словно она пригубила кубок с душистым вином. Опьянев от его поцелуя, она бы упала, если бы его руки не сжали ее крепче. Она робко дотронулась ладонью до его волос и подивилась тому, какие они мягкие, почувствовала, что от его кожи пахнет травами и свежестью родниковой воды. Но от ее прикосновения его поцелуй стал более страстным и требовательным. Теперь он уже не вдыхал ее дыхание, а пил его, словно ключевую воду, и никак не мог утолить жажду. Она обвила его шею руками, и в ответ на ее объятие он с глухим возгласом с силой прижал ее к своей груди. Она услышала стремительный стук его сердца, эхом отозвавшийся в ее груди и заставивший ее сердце биться быстрее, в такт.

– Мэри! – прошептал он, немного отпуская ее, когда поцелуй оборвался. Порывисто лаская пальцами ее скулы, он не мог оторвать взгляд от ее бездонных распахнутых глаз. – Ты словно лесной родник, полный дикого меда! Я целовал бы и целовал тебя!

Почувствовав, что он сейчас так и поступит, она отпрянула и с ласковым, но твердым запретом положила ладонь ему на губы.

– Прошу тебя, Робин! – шепнула она, не сводя с него умоляющего нежного взгляда. – Мне давно пора быть в замке!

Он знал, что если бы проявил настойчивость, то она не ушла бы от него, как бы ни торопилась. Но в ней была заключена какая-то особенная сила духа, одновременно слитая с беззащитной нежностью, и этот сплав пленил его сердце, не позволил ему снова привлечь ее к себе и удержать. Улыбнувшись, Робин неохотно выпустил девушку из объятий и поцеловал ее ладонь.