Меня отнесли к люку, ведущему в трюм.

И всё было бы неплохо: никто не посягал на мою честь, не бил и не пытался вздёрнуть на рее. Но… как только крышка грузового люка откинулась на меня дохнуло такой вонью, что голова закружилась!

– Прибыли, ледюшка, – хмыкнул нёсший меня на руках пират, и довольно аккуратно поставил на ноги. – Здесь я с тобой прощаюсь. красотка. Но, ежели что, Стальной Боб к твоим услугам, – и его кривая ухмылочка мне совсем не понравилась.

– Спускайся! – грубо толкнул в спину другой пират, охранявший вход.

Я даже не успела сориентироваться, а уже летела по инерции вниз, на одном дыхании, не переломав себе ноги, чудесным образом преодолела короткую лесенку, в конце едва успела притормозить и не свалиться прямо на грязный, давно немытый пол. Свет, падавший в открытый люк, прекрасно осветил пятачок под ногами.

Огляделась.

В трюме я оказалась не одна: он был полон, даже не так – переполнен людьми. Деталей разглядеть не удалось, резкая смена освещения не позволила узреть детали. Зато с обонянием у меня всё было в полном порядке и запахи здесь царившие, выбили из глаз горькие слёзы и меня снова замутило. Благо желудок уже пуст, хоть с этой стороны не ожидается подлянки.

Тяжелые шаги конвоира, раздавшиеся позади, утвердили в мысли, что и меня прикуют, как всех.

– Сядь сюда, – снова толчок в спину и моё практически невесомое тело улетело в ближайший угол, сидевшие там люди шустро отползли и миновать встречи со стеной не вышло: больно стукнувшись плечом и бедром, я, с едва слышным болезненным шипением, стекла вниз, – не двигайся, – тут же раздалось над головой и мои щиколотки обхватили холодные железные кандалы с тонкой цепочкой, которую вдели в кольцо, торчавшее неподалёку.

Охранник ушёл, а мы остались. Люк закрыли и весь трюм тут же погрузился в полумрак: в щели на потолке пробивался дневной свет и этого вполне хватало, чтобы осмотреться. Вот только у меня перед глазами продолжали плыть разноцветные круги и я, силясь дышать через раз, прикрыла тяжёлые, воспалённые веки, стремясь поскорее пережидать наплывающую волнами тошноту и головокружение.

Мне понадобилось двадцать минут, плюс-минус, чтобы справиться с бунтующим организмом. И как только полегчало, я принялась размышлять и делать выводы.

Отрешившись от всего, что меня окружает: от шепотков, прикованных друг к другу людей, от адской вонищи, забивающей мне ноздри и пустой желудок, прилипший к позвоночнику, я принялась рассуждать.

Первое – я умерла от разоравшейся передо мной гранаты. И каким-то чудом оказалась на борту корабля, на который в свою очередь напали пираты.

Второе – это тело точно не может быть моим: худосочное настолько, что оно скорее принадлежало подростку, нежели зрелой женщине. Руки-веточки, ладошки узкие с длинными пальцами, кожа бледная до синевы, каждую веночку видно. Я своё тело знаю, и оно никогда не было настолько болезненно худым и вялым.

Третье – речь местных. Я всех их прекрасно понимала, и сама говорила неплохо. Язык похож на английский или что-то близкое к нему, но всё же сильно отличавшийся от того, что я знала в своём родном двадцать первом веке. Чувствую, истина где-то посередине. И тело, куда меня занесло, знает не только этот непонятный английский, но и пару других языков. Вот только я сейчас навряд ли смогу на них говорить, словно что-то мешает.

Вывод из вышеперечисленного не радует: я попаданка в чужое тело, и вполне возможно в другой мир. Хотя, тут бабушка гадала, да надвое сказала: то ли дождь, то ли снег; то ли будет, то ли нет; то есть я могу быть и на Земле, только в другом временном отрезке. Тоже мало приятного.

– Эй! – меня пихнули локтем, я тут же распахнула глаза и уставилась на темнеющий силуэт, это оказалась женщина с длинными грязными волосами, свалявшимися настолько, что часть из них повисла неопрятными толстыми сосульками вдоль лица, – тапки отдай!

Переведя с неё взгляд на свои ноги уставилась на мягкие, непривычного фасона, явно кожаные туфельки на крепкой подошве и только после этого снова посмотрела на женщину.

– А не жирно будет? – набычилась я, готовая порвать тётку голыми руками. Всё что моё я буду защищать до последнего. Один раз я уже умирала, поэтому не страшно.

Хотя нет, я лукавлю – страшно. А вдруг мне больше не дадут третьего шанса? Нет, постараюсь из схватки выйти победительницей!

Не знаю, что повлияло на эту обнаглевшую бабёнку, но она тут же отползла чуть подальше и прошепелявила, пары зубов у неё точно не хватало:

– Ишь, какая краля! Смотри мне, – быстрый взгляд на мою обувь, – помрёшь так или иначе, уж больно худая ты, так заберу у тебя всё равно!

Я промолчала, сил хватало, лишь оскалиться и клацнуть зубами. Вышло впечатляюще и грязнушка отодвинулась от меня максимально далеко, бормоча:

– Блаженная что ли, с такой лучше не связываться, вдруг заразная? – её тут же окружили другие пленники и тихо о чём-то зашептались.

– Не обращай на них внимания, – раздался тихий низкий голос с другой стороны, и я посмотрела в этот раз направо, – не давай себя запугать и, возможно, протянешь до земель эллинов*, а там тебя продадут на невольничьем рынке. Молись, чтобы хозяин попался добрый и богатый.

Я медленно кивнула, благодаря за поддержку. Подтянула ноги под себя и откинулась на стену, снова замирая в неподвижности.

И началось моё непростое путешествие к земле этих самых эллинов. Если честно без понятия кто это такие, название красивое, на эльфов похоже, но попасть в магический мир – это уже совсем фантастика.

За неделю пути, а я считала каждый день с момента попадания в это тело, передумала всякое и даже пришлось дважды защищать свои вещи: ту самую обувку и платье из добротной плотной ткани, что было на мне. И пусть оно было страшно потрёпанным, но хоть прикрывало все стратегически важные места.

О пленниках "заботились". Как мне пояснил мой сосед, сидевший справа – мы живой товар и за нас будут платить хорошие деньги, оттого пираты старались не загубить столь ценный ресурс и дважды в день приносили три больших корыта, наполненных водой, и все имели возможность напиться мерзкой, отдававшей тухлятиной водой.

А вот кормили только раз в день. Кусок черствого непонятно из чего сделанного хлеба или как это называется? Оно было безвкусным, с мелким песком, хрустевшим на зубах. Но мне нужно было выжить, а для этого необходимы силы. И я пила эту воду, ела эту мерзкую еду. Я делала всё, чтобы ещё не раз увидеть солнце!

Нужду справляли в углу с ведром. Его выносили раз в два дня, многие, конечно, гадили под себя, не заботясь об окружающих. Я боялась, что такими темпами вспыхнет какая-нибудь зараза, не хотелось думать о них. Дизентерия, чума и иже с ними – такие мысли гнала прочь и молилась. Торопя корабль скорее причалить хоть куда-нибудь. И теперь я была готова поверить хоть в гномов, хоть в орков – главное, поскорее отсюда выйти.

Ни с кем из "сокамерников" старалась не общаться и не обращать внимания на редкие свары между ними. Кто-то и вовсе, превратившись в животных, сношался в углу никого не стесняясь. Отвратительно и мерзко. Но это реалии, в которых мне пока придётся существовать.

Единственный человек, с кем я могла обмолвиться парой слов – тот самый сосед справа; как-то хотела спросить об эллинах, но тот пожал плечами и туманно ответил: "сама скоро узнаешь". Задавать вопросы о магии, о земле, о том, какие люди и нелюди её населяют побоялась: сочтут за сумасшедшую и скинут за борт. Лучше буду молча наблюдать и изучать – так надёжнее.

Прим. автора:

*Э́ллины – самоназвание древних и современных греков с VII века до н. э. Этноним «греки» (др.-греч. Γραικοί, лат. Graeci) происходит из латинского языка и первоначально, по-видимому, относился к одному из племён Северной Греции, что отражено в названии местности Грея в Средней Греции, был воспринят римлянами, вероятно, от колонистов из Греи в Кумах. Римляне перенесли название «греки» на весь народ эллинов. В современном русском языке слово «эллины» обычно используется для обозначения жителей Древней Греции, хотя так себя называют и современные греки.

Глава 4

Губы мои жадно припали к плохо пахнущей воде, но пить хотелось отчаянно. Последние три дня кормили и поили раз в день, как мне сказал сосед справа – Алим, запасы подошли к концу. Значит, будут экономить прежде всего на пленниках. И ещё это хороший знак – вскорости причалим. И это не могло не радовать.

Оторвавшись от грязной чаши, я уступила место другому бедолаге и отползла в свой угол. Не успела устроиться поудобнее, как до нас всех донёсся громкий крик с палубы:

– Земля! – и так проорали несколько раз, словно крикун не верил своим собственным глазам.

Я тут же оживилась и, выпрямив спину, огляделась: люди были так же равнодушны, как и до этого.

– Почему они не радуются? – спросила я Алима, дремавшего неподалёку.

Тот чуть приоткрыл один глаз:

– А чего им радоваться, Аглая, всех нас ждёт невольничий рынок, а в этом нет ничего хорошего.

С ответом я не нашлась и смолкла, прислушиваясь к топоту ног над головой. Пираты кричали что-то друг другу, сложно было разобрать. Но суета передалась и мне, я чувствовала, что этот этап скоро закончится, вся эта грязь, в которой я провела столько бесконечных дней и ночей, – останется в прошлом. Я всё никак не могла поверить, что стану бесправной рабыней, мне казалось, стоит спуститься с корабля на твёрдую землю и судьба обязательно благосклонно подмигнёт! А там уж многое будет зависеть только от меня: врач я, или так, погулять вышла? Думаю, в любом времени, мире – лекари должны быть на хорошем счету.

Успокаивая себя подобными мыслями, я пропустила момент, когда крышка люка с грохотом откинулась и зычный голос проорал:

– Всем встать!

Пришлось подчиниться. Кряхтя, как столетняя старушка от боли в ноющих мышцах и занемевших суставах, поднялась на ноги, оперевшись ладонью о деревянную перекладину.

В трюм спустились два матроса: Рыжий Бо принялся отстёгивать цепи от крюков, а безбородый юнец Крис, всегда таскавший для нас воду, сцеплять цепи друг с другом так, чтобы пленники образовывали тройку и могли двигаться шаг в шаг друг за другом.

– Пошли! – грубо толкнул Рыжий первую троицу и те вяло потянулись вверх по лестнице, прочь из этого гадюшника.

Я же едва дождалась, когда очередь дойдёт до нас. Меня, Алима и ту женщину, что в первый день пыталась отобрать мою обувь, объединили в группу и отправили вслед за другими пленниками.

Морской воздух вышиб из моей груди смрадный дух трюма, и я с наслаждением прикрыла веки, стараясь втянуть в себя, как можно больше живительного пьянящего кислорода. Боже, как мне его не хватало!

– Чего замерли! – окрикнул нас третий конвоир, – а ну ступайте к трапу!

И Алим, став первым, посеменил так быстро, насколько это позволяли скованные цепью ноги, в указанную сторону. Мы спустились по подмостку на вязкий песок и присоединились к первым вышедшим невольникам.

И пока ждали остальных, я, вытянув шею максимально сильно, с любопытством осмотрелась. От порта в сторону города вела широкая насыпная дорога, по которой катили и катили многочисленные экипажи, телеги, конные и иные повозки. Стоял невообразимый шум и гам, но я с жадностью впитывала все эти звуки и радовалась увиденному.

Я оказалась в Греции!

И тому были доказательства: видневшиеся вдали ни с чем несравнимые величественные колонны; одежды местных состояли из ярких тканей, элегантно обёрнутых вокруг тел и красивыми складками спускавшиеся вниз. Женщины хоть и носили более закрытые варианты, нежели мужчины, однако края хитона образовывали довольно смелый по нашим меркам разрез, а именно обнажали бедро и бок. Сверху на каждой горожанке был накинут плащ.

Обалдеть! Я в Греции! По всей видимости Древней! Осталось выяснить земной ли или какой другой?

Но долго восхищаться окружающими красотами мне не дали: грубые окрики пиратов вернули мысли в печальное настоящее. А нерадужное будущее так и вовсе опустило настроение ниже нуля.

Собрав всех пленников, выстроили нас в кривую колонну, и погнали, как стадо баранов, в сторону города. Пришлось быстро-быстро перебирать ногами. И мне было гораздо комфортнее большинства. Я была в обуви. Остальные шли босиком по острым камешкам дороги. Путь был неблизкий и я поморщилась, искренне жалея товарищей по несчастью. Моё же новое тело было всё также слабо, меня чуть шатало и, если бы не сильное плечо Алима, ненавязчиво устроившегося по привычке справа – точно бы упала. Сильная слабость накатывала волнами, но я держалась, сцепив зубы. Глядеть по сторонам на окружающую архитектуру и людей не было ни сил, ни желания. Поскорее бы присесть хоть куда-нибудь.

Благо конвоиры не хлестали плетьми, торопя нас шагать быстрее, видать хотели довести товар до места назначения в более-менее презентабельном виде.

Пройдя широко распахнутые ворота, нас погнали направо по широкой улице, мучительно-острые мелкие камешки сменила утрамбованная до каменного состояния земля. Многие аж застонали от облегчения, а я старалась не смотреть на сбитые в кровь ступни пленников.

В городе было также многолюдно, как и на подступах к нему. Крики и отборная ругань неслась со всех сторон.

Нас вели прямо, никуда не сворачивая, пока мы не оказались на широкой скруглённой площади, из-за невысокого роста деталей разглядеть не смогла, но не беда, поскорее бы передышка.

У пиратов оказался свой собственный помост, нас завели за него и позволили передохнуть. Многие тут же повалились на землю и с горькими причитаниями схватились за кровоточащие ссадины. Я тоже времени зря не теряла и попросила Алима подойти к перевёрнутым объёмным ящикам. Уселась рядом с одним из них, устало привалилась к шершавой поверхности и вытянула гудящие ноги.

– Скоро подтянутся покупатели, – услышала знакомый голос, а потом и увидела капитана пиратов, – сначала сбудем самых никчёмных и страшных, – продолжал он говорить шедшему рядом с ним помощнику, – ту единственную аристократку и учёного араба выставишь в самом конце и ломи цену не стесняясь!

Аристократка – это по всей видимости он обо мне.

– Чужестранку сбудем вельможе Неархосу, он точно будет на торгах, любитель молоденьких…

– Да он и не посмотрит на неё, капитан Боско, – хмыкнул в ответ помощник и ощупал нашу толпу цепким взглядом, я же пониже опустила голову и притворилась спящей. – Больно тощая и бледная.

– Возьмёт, – уверенно ответил Боско, – кожа у неё какая бархатистая, узкие кости. Дети от такой наложницы будут прелесть, как хороши. Всё же голубая кровь – не водица!

Голоса удалились, и я огляделась. Что же, пока придётся плыть по течению, а дальше поглядим, куда меня вынесет.

Продажа живого товара началась через час, если ориентироваться по солнцу, и внутреннему мироощущению.

Первыми вывели на помост мужчин. Вот что интересно: среди пленников не было стариков. Как мне рассказывал Алим, их просто скидывали за борт. Немощные никому не нужны. Детей среди моих невольных попутчиков также не наблюдались, но это не повезло пиратам с наживой, потому что именно маленькие мальчики и девочки приносили наибольшую прибыль.

Меня и Алима выставили последними. На помост я поднялась за арабом и, гордо вскинув голову, оглядела волнующуюся толпу громко переговаривающихся горожан.

Не успела я осознать масштаб катастрофы и проникнуться ужасом происходящего: всё же меня никто и никогда не продавал, как на площадь с громкими криками погонщиков, въехала колесница с весьма колоритным персонажем, взиравшим на всех сверху вниз.

– Это сам этнарх* Менедем! – воскликнули несколько богато одетых жителей неизвестного мне города.

– Но что он здесь забыл?! – вторили другие, а я вгляделась в явно важную персону внимательнее.

Этот этнарх был весьма тучен, по лбу обильно стекал пот, хотя погода стояла вовсе не жаркая. По-весеннему тёплая. Мужчина выглядел лет на пятьдесят, но я могла сильно ошибаться в своих предположениях, откуда-то вспомнилось, что в древности возраст за пятьдесят – это уже глубокий старик. И вообще чудо дожить до столь преклонных лет. Так что, скорее всего, вельможа может быть гораздо моложе.

Он проехался на своей колеснице, управляемой ловким возничим, по кругу и скупил сразу всех "элитных" рабов. К пиратскому возвышению этнарх заглянул напоследок. К нему тут же бросился чернобородый капитан Боско и, низко склонившись, что-то сказал. Как я ни напрягала слух, не смогла разобрать, что именно. Зато чуть позже всё прояснилось, а сам правитель земель, как успел шепнуть мне Алим, под тихий ропот толпы, выехал прочь из невольничьего рынка.

– Этих двоих отвезите в резиденцию уважаемого этнарха Менедема, – громко приказал двум пиратам Боско, – нам сегодня улыбнулась удача, – широко улыбаясь он посмотрел на меня и глумливо подмигнул, – обновляет рабынь для плотских утех. А ты, – капитан пиратов перевёл свои тёмные глаза на Алима, – будешь рассказывать ему заморские сказки. Ха-ха-ха!

Я скрипнула зубами – так и хотелось подойти и врезать со всей силы в эту лоснящуюся довольством морду. Еле сдержалась – всё же жизнь я люблю, дадут ли мне ещё один шанс на перерождение неизвестно, так что не буду рисковать.

Прим. автора:

* Этнарх (др.-греч. εθνάρχης, из έθνος – народ и αρχων – правитель) – начальник, правитель этноса, народа. Титул правителя провинции в Древней Греции и Древнем Риме и лицо, носящее этот титул.

Глава 5

Двое крупных пиратов запихнули нас на покрытую вонючей соломой телегу и один из них, запрыгнув на место возничего, подстегнул уставшую от жизни лошадку. Та, вяло переступив ногами, всё же сделала шаг вперёд. Так и покатили по рыночной площади в сторону распахнутых ворот.

Мы выезжали одними из последних и я, наконец, вопреки страху, давившему на грудь, решилась осмотреться.

Город впечатлял. И как люди, имея всего две руки и две ноги смогли построить всё это? Это же сколько труда вложено?

– Как называется этот город? Какие здесь величественные постройки! – негромко и восторженно спросила я Алима, хотя уже и сама догадалась, вспомнив красочные картинки в журналах о путешествиях и программы про другие страны.

Араб сидел по обыкновению очень расслабленно. Сухощавое лицо не выражало ничего, кроме вселенской скуки. Но я знала, что это всего лишь маска и этот человек замечает даже самые немыслимые детали. Умный, осторожный, сторонящийся всех. Мы не стали друзьями, но могли считать друг друга товарищами.