– Представляешь, Ильдар, захожу после работы в магазин. Звоню, чтобы предупредить тебя, что задерживаюсь. Заодно уточнить необходимость первоочередных покупок, а трубку никто не берёт. Ни сотовый, ни домашний. Я знаю, что по времени ты забрал Салавата. Вы должны быть уже дома. Ещё раз набираю номер. Жду. Ни ты, ни Салават не отвечаете. Начинаю беспокоиться. Набираю дозвон, словно во сне кидаю продукты в корзину. Снова попытка дозвониться. Молчок. Руки начинают трястись. Внутри холодеет. И вдруг, о, Слава Богу, на седьмой или восьмой раз трубку поднимает Салават. Его речь сбивчива и тороплива…

Ильдар понятливо усмехнулся.

– Мобильник оставил дома. А домашняя трубка лежала возле компьютера. Но твои звонки прозвучали невовремя. Салават был занят.

– То, что трубку снял Салаватка, немного успокоило, но потом тревога, как костёр разгорелась с большей силой. Почему ты не ответил? Куда подевался? Я спросила об этом. И Салават бабахнул, как из пистолета «…папы нет дома. Папу забрали мииционеы!» и тут же отключился. За что тебя забрали милиционеры? Чуть в обморок не упала на кассе. Больше на звонки он не отвечал. Я ринулась поскорее домой.

– Я бы тоже грохнулся в обморок! – расхохотался Ильдар, – ты же знаешь, что Салаватку трудно оторвать от компьютера. Он всецело вливается в игру. Переживает и нервничает совершенно искренне. Плачет, когда его обгоняют, и прыгает от радости при выигрыше. А проигрывает он только в том случае, когда его отвлекают вредные родители.

Он хлопнул сына по плечу.

– Салаватка, под каким номером приехала на финиш твоя гоночная машина?

– Певая! – с довольным видом сын поднял большой палец.

– Салават – чемпион! Твои звонки не смогли помешать, занять призовое место! – под заливистый смех жены, Ильдар отбил по груди чечётку…

… «Законопослушные. Никуда не ввязывались. Никогда не сталкивались с правосудием», – Ильдар размышлял над словами Натальи, – «Действительно, лишь в детском возрасте, словно издалека Салават наблюдал за обязанностями милиционеров. Хотя…, хотя не только милиционеров, но ещё полисменов».

Воспоминания унесли его в аэропорт Анталии в тот незабываемый год, когда, отдохнув на турецком курорте, семья возвращалась домой…

…– Салават, ты положил игрушку в чемодан? – Ляля беспокойно оглядела раздутую поклажу, обёрнутая, для сохранности, прозрачной плёнкой.

Она не дождалась ответа, так как отвлеклась. Огромная очередь, состоящая из туристов, по шажочкам приближалась к рамке металлоискателя. Ильдар «пинками» передвигал багаж. Ляля следила за Салаватом и ручной кладью. Как обычно в дороге, взрослые были на нервах.

Игрушкой, о которой интересовалась Ляля, являлся детским пистолетом. Они купили его на одном из уличных прогулок, посетив передвижной базар, проходящим каждый вторник возле отельного пустыря. Кроме компьютера у первоклассника было два увлечения. Это модели машин, которые Салават собирал, выстраивая их рядком на настенном шкафу, включающих уже обширную коллекцию и разнообразное оружие в виде винтовок-пищаль, пистолетов-револьверов и автоматов-ружей, чуть уступающих машинкам в количестве экземпляров. Ильдар и Ляля задержались возле наспех сотворённой витрины с игрушками, возле которой заворожено, окаменел Салават. Обладая профессиональным нюхом на запах предстоящей покупки, опытный торговец что-то выудил из необъятной сумки и помахал перед затрепетавшим сыном. Этим предметом оказался пистолет. Несмотря на предназначенную детскую аудиторию, пистолет был точной копией настоящего огнестрельного оружия. Он максимально подлинно демонстрировал основные детали. Здесь были и рамка с вороным стволом, и затвор с выбрасывателем и предохранителем, и ударно-спусковой механизм, а также магазин с патронами. Дополняла эстетического удовольствия металлическая рукоятка с серебряным тиснением по краям. Не нужно быть пророком, чтобы предвидеть. Когда семья покинула душный, рыночный ряд в руках радостного мальчугана сверкал чёрным лаком желанный пистолет. Салават не расставался с ним ни на минуту. Даже ложась спать, он бережно укладывал его под подушку. Во избежание проблем в аэропорту при прохождении полицейского досмотра и регистрации на рейс, Ляля несколько раз напомнила Салавату о пистолете, который незамедлительно должен находиться в чемодане. Родители утверждали, что сын заберёт игрушку, после того, как они доберутся домой. Салават согласился. Ляля обратила внимание. Пистолет лежал в чемодане поверх собранных вещей.

Они дошаркали до поскрипывающей транспортёрной ленты, уводивший багаж к прибору для просвечивания. Как принято, Ильдар положил чемодан на полимерный конвейер. Личные вещи, включая наручные часы и мобильные телефоны, они ненадолго оставили в специальном лотке. Ляля первой благополучно проскочила рамку металлоискателя. Салават ринулся следом. Тут же предупредительно загорелась красная лампочка, и раздался неприятный звон. Три таможенника моментально обратили внимание на Салавата. Один из них тут же подошел. Человек в форме, словно перуанский шаман стал водить металл детектором вокруг притихшего сына. В районе талии прибор истошно дзинькал.

– Что он прячет? – хмуро спросил таможенник у Ляли и подошедшего Ильдара.

Родители непонимающе пожали плечами. Через мгновение истина открылась. Салават не смог разлучиться с любимой игрушкой, тайно просунув под пояс шорт.

– У меня пистолет! – задрав футболку, героически выпалил Салават.

Увидев грозную рукоятку оружия, таможенник подпрыгнул. Двое других работников службы безопасности сразу отреагировали. Семью окружили, оперативно оттеснив от основной толпы. Ляля с Ильдаром побледнели. Люди проходили мимо, с любопытством поглядывая на них.

– Дайте сюда! – с сильным акцентом сурово потребовал таможенник.

Ляля незамедлительно выполнила приказ, под протестующий вопль Салавата. Игрушка перекочевала в руки пограничных стражей. По очереди они стали вертеть пистолет в руках, подробно выискивая доказательства истинного отношения муляжа к настоящей боевой единице. Засомневавшись, один из них удалился. Видимо, понёс пистолет на более детальный досмотр или требовался совет начальства, как ему поступить.

– Это мой пистолет! Куда его унесли? – заволновался коллекционер оружия.

– Тебе было сказано, положить пистолет в чемодан! – шикнула со страха Ляля. – Зачем не послушался?

– Где мой пистолет? – Салават горько заплакал.

– Вон, уже несут обратно твоё оружие, воин! – испуг от случайного задержания отступил, едва Ильдар увидел, как к ним приближается смущённый таможенник.

Игрушку упаковали в чемодан, чтобы не испытывать судьбу. В этот раз Салават не протестовал, а, как жеребёнок скакал вокруг родителей. Перед тем, как отдать пистолет, он горячо поцеловал рукоятку…

«…, пожалуй, вот только таким образом сын познакомился с людьми, контролирующими правопорядок», – рассуждения Ильдара над словами Натальи прервала трель домофона. В прихожей он спешно нажал на кнопку открывания входной двери. Через мгновение зашумел подъёмными тросами лифт, а затем, на площадке этажа, показался Денис.

– Привет! – одноклассник вошёл в квартиру, в которой сразу стало тесно. Теперь это был не тот молодой и худощавый мальчишка двадцатилетней давности, с которым они сидели на лавочке возле песочницы. Денис превратился в солидного мужчину, крепкого телосложения и с небольшим брюшком. Но его глаза, как и прежде, пылали юношеским огнём. В руке он держал файл, с отпечатанными на принтере, листами.

– Заходи! – поприветствовал Ильдар, протягивая пластмассовую вешалку для зимней одежды, – повесь в шкафу.

– У тебя вид всклокоченного волосатика! – Денис повесил куртку на указанное место, – как здоровье Ляли?

– Вроде легче. После обеда собираюсь в больницу, – Ильдар прошёлся расчёской по густым волосам. – Айда на кухню! Кофе будешь?

– Нет! Нет! Спасибо, Ильдар! Забежал на минутку.

Друзья уселись на табуретки, стоящие возле стола. Ильдар нервно забарабанил пальцами.

– В общем, такая ситуация, – собрался Денис, положив на стол бумаги и пригвоздив локтём. – Мировой судья Центрального района осудила Салавата и его товарища по административной статье кодекса Российской Федерации под номером шесть-девять. Парням дали арест на трое суток.

– Это я знаю. Нельзя ли отменить решение суда? Ты же знаешь, что они не виноваты! Ты не считаешь, что трое суток административки для пацанов слишком суровое наказание?

– Можно написать аппеляцию на приговор, но пока его рассмотрят, пройдёт гораздо больше времени, чем трое суток. В суде море этажей, в котором океан важных кабинетов. Твоя жалоба должна совершить кругосветное путешествие по всему зданию. Бюрократия у них в почёте. И скажу откровенно, вынесенные судебные решения по административным правонарушениям обычно не отменяют, а оставляют в силе. Не в их практике давать задний ход приговорам мирового судьи.

– Значит, трое суток Салавата не увижу? – расстроился Ильдар.

– Здесь я тебя обрадую. За время прохождения наказания, Правилами распорядка допускается одно свидание с близким родственником. Завтра в десять утра можешь посетить сына. Адрес помнишь? Купи провизии. Список разрешённых продуктов я принёс. Ещё захвати тёплую одежду. Наверняка в камере холодно.

Ильдар вздрогнул.

– Камера?

– Увы, камера. Конечно, это не тюрьма, но малоприятно.

– Ден, ты не спрашивал? Салават и Илья находятся вместе?

– Да. В комнате…, – Денис избежал страшного слова «камера», – закрыты шесть правонарушителей.

Ильдару чуточку стало свободнее. Двоих уже тяжелее обидеть, чем одного растерявшегося студента.

– А, что за номер статьи кодекса? Шесть-девять? О чём он?

Денис стиснул губы. Он посмотрел себе под ноги. Заговорив, он смотрел на Ильдара, готовый в сию же минуту замолчать.

– Потребление наркотических и психотропных средств без назначения врача. Салават и Илья были задержаны бригадой патрульно-постовой службы возле заброшенного дома, предположительно рядом с закладкой наркотика. Оперативники утверждают, что парни не случайно оказались ночью на этой улице. Они крутились возле места. Они искали.

Ильдар оцепенел.

– Кроме того, – продолжил Машков. – Когда их задержали, по закону предложили пройти добровольный тест на употребление наркотиков. Это стандартная процедура при задержании возле закладок. Профилактика и, если понадобится лечение молодёжи от употребления наркотиков. Обычно в подобных случаях нарушителей везут в наркологический диспансер и берут анализы. Салават и Илья отказались от освидетельствования. Это было запротоколировано и предоставлено мировому судье, который обычно в случаях отказа от прохождения имеет право назначить административный арест от трёх до пятнадцати суток включительно. Он шлёпнул минимальный срок, так что для ребят, считай, это какая-то удача.

Ильдар нахмурился.

– Удача?! Извини, Денис, но я не доверяю оперативникам. Почему ребята не могли случайно проходить, скажем, мимо закладки? Они вовсе не обязаны знать, где наркоманы прячут дозы! Я могу также протопать возле закладки, вовсе не подозревая об этом…, и что?! Меня обвинят в наркомании? Чушь и ерунда! Салават с Ильёй могли растеряться, когда их затолкали в бобик! Поэтому в горячке отказались от освидетельствования. Может они не поняли сути вопроса, что от них требуется или, испугались? Я хорошо знаю сына. Он не наркоман! Кстати и за Илью могу поручиться. Он друг детства Салавата и с раннего возраста рос практически возле меня и Ляли. Меня интересует, как оперативники оказались именно там?

– У них проходил рейд.

– Ах, рейд! – Ильдар театрально всплеснул руками, кинув обжигающий взгляд. – И попались наши ребятишки, которые якобы крутились возле закладки? Нет слов! Орденоносно полиция выполняет план по отлову наркоманов. И, главное, тут же провела «гуманный» суд и посадила. Какая оперативность, твою мать! Не правда ли, товарищ майор?!

– Не кипятись, Ильдар! – Машков вынул листок из файла, – по моей просьбе скинули копию из РОВД на мой принтер. Почитай!

– Что это?

– Протокол задержания.

Ильдар взял два листка и начал читать. С каждой строчкой его сердце сжималось сильнее и сильнее. Документ был изложен в стиле равнодушной статистики с перечислением событий и точным указанием времени, когда происходило, то или иное действо. Протокол являлся шаблонным, как и большинство рядовых, полицейских бумаг. Он был подписан командиром бригады ППС, младшим сержантом Кузнечиковым Т.П.

На копии протокола было указано, что пешим патрулем, выполняющим дежурство по улице Воронина, в половине третьего ночи были замечены, вызывающие сомнение, двое парней. Они громко разговаривали, махали руками и шли, покачиваясь. Старший по званию принял решение, произвести проверку документов. Патруль остановился около подозреваемых. Сотрудники полиции обратили внимание на неадекватное состояние ребят. Несмотря на отсутствие алкогольного запаха изо рта, парни находились в состоянии опьянения. Перед проведением досмотра личных вещей им зачитали законные требования полиции, с указанием добровольно выдать запрещённые предметы и предъявить документы, удостоверяющие личность. Кузнечиков Т.П. утверждал, что таким образом были установлены лица, нарушающие общественный порядок своим поведением, предположительно находящиеся под действием наркотика. Далее озвучивались две фамилии и место их учёбы. Ильдара словно резануло пополам, когда он прочитал фамилию сына. Кузнечиков Т.П. повествовал, что далее к ним подъехали два дополнительных патруля. Впоследствии молодых людей задержали. Для выяснения всех причин, парней доставили в районный отдел внутренних дел. Позднее отвезли их в специализированное учреждение для прохождения теста на нахождение в крови следов наркотика или алкоголя. При прибытии на место, в диспансере молодые люди отказались проходить медицинское освидетельствование на наличии в организме алкогольных, наркотических или психотропных веществ, что было дополнительно оформлено актом за подписями задержанных. Слово «отказались» было подчёркнуто, обращая особое внимание, как на одну из важных составляющих вины.

В конце протокола сержант Кузнечиков Т.П. объяснил, что в семь утра понедельника задержанных возвратили в отдел РОВД Центрального района. Их поместили в камеру для дальнейшего ожидания, с целью вынесения наказания, совершённого ими, административного правонарушения. Через два с половиной часа, благодаря современным системам видеотрансляции в режиме конференции, мировой судья вынес приговор. Их признали виновными, согласно Кодексу Российской Федерации, об административном правонарушении статьи шесть-девять о потреблении наркотических средств без соответствующего назначения врача. В десять тридцать молодых людей отправили на трое суток в спецприёмник, для отбывания наказания. Время начала срока отбывания указали понедельник, три часа десять минут ночи.

Дочитав, Ильдар отложил листки. На его лице читалась боль.

– Странно! – выдавил он, чтобы хоть как-то разбавить пустую глухоту тишины, которая сводила с ума. – Несоответствие в документе, Денис! Кузнечиков, наверное, сам был нетрезв?! Время вынесения судьёй чёртова приговора в десять часов тридцать минут утра понедельника. А начало отбывания с трёх часов ночи. Семь часов Салавату и Илье скостили? Как это понимать?

– Время наказания отсчитывают с начала доставки задержанных в отдел РОВД. Салават и Илья переступили порог отдела в три часа ночи. Судья включил период нахождения в полиции в общее время. Так что их выпустят в ночь со среды на четверг, в три часа десять минут. Ровно через трое суток и ни минутой раньше. Время соблюдается предельно строго.

– Понятно, – отрешённо аукнул Ильдар.

Денис поднялся. Мужчина кивнул на листы.

– Пусть останутся у тебя. На память. Как выйдет Салават, сразу закрой засранца под домашний арест! А мне надо бежать. Заскочу в Центральный отдел. Увижусь с Кузнечиковым. Расспрошу о прошедшем дежурстве.

– Ты с ним знаком?

– Нет. Но я немного знаю руководителя отдела. Сталкивались по роду службы.

Денис надел ботинки и верхнюю одежду. Выходя, он тревожно обернулся.

– Ильдар, завтра на свиданке шепни сыну, чтобы ни с кем особо не общался, а держал, для безопасности, язык за зубами. Дело нешуточное! Мало ли, кого к ним подсунут в камеру! Шпиона или осведомителя. Как зовут маму Ильи?

– Наталья.

– Желательно предупредить Наталью, чтобы Илья также не болтал лишнего. Пусть на оставшиеся дни они превратятся в глухонемых. Ясно?

У Ильдара похолодели конечности.

– Ты думаешь, что административным арестом дело не ограничится? Для мальчишек есть опасность уголовки?

Денис постарался снять напряжение.

– Надеюсь, что обойдётся. Если бы что-то раскопали или нашли, то возбудили бы уголовное дело и ими занялся следователь. Видимо, в карманах Салаватки и Ильи наркотика не оказалось? Иначе обязательно указали бы в протоколе. Поэтому не смогли переквалифицировать в уголовное деяние. У них не хватило доказательств вины. Я ещё уточню, что обнаружили полисмены. Они должны были произвести перепись найденных вещей. Не будем паниковать, Ильдар! Трое суток пусть мальчуганы молчат. Для нас это единственный способ обойтись малой кровью. Когда они очутятся на свободе, проведём мужской разговор.

– Хорошо, Ден! Спасибо! – закрывая дверь, Ильдар гадал, какую информацию он откроет Ляле в больнице.

Полностью пересказать жене протокол сулило новыми осложнениями. Ильдар считал кощунственным вылить на Лялю известие, что Салават и Илья наелись наркотического дурмана, и пошли за следующей порцией. Именно по такому сценарию, судя по словам Кузнечикова Т.П., развивалась ночная гулянка глупых молокососов. Ильдар потрогал лоб. Известие, что его сын наркоман, словно громоздкий многоугольник не умещался в головном мозгу. Острые углы стремились прорваться наружу, пытаясь разорвать черепную коробку на куски. Он кинул быстрый взгляд на часы и решил, что во время поездки в больницу обдумает речь.

Ильдар вынул сумку и стал собирать вещи для Ляли. В ночной спешке она ничего не успела с собой взять. Он положил в полиэтиленовый пакет зубную пасту и щётку. В другой прозрачный пакет – расчёску, кусок мыла и влажные салфетки. Далее по списку, достал из шкафа полотенце и чистые носочки. Принялся за продукты. Упаковал яблоки и бананы. Ещё заметил, что необходимо посетить супермаркет, чтобы купить ей творог и йогурт. Закрыв сумку, стал собираться сам. Он оставил трико под джинсами и надел свитер. Затем принялся искать мобильник, а взяв аппарат в руки, отругал свою забывчивость. Ильдар набрал номер Натальи. Мужчина торопливо объяснил, что завтра ждёт её в машине, в половине девятого утра, возле дома, чтобы поехать с ней в спецприёмник на свидание к Салавату и Илье. Затем извинившись за свой быстрый говор, признался, что торопится попасть в больницу. Приняв ответные извинения и пожелания скорейшего выздоровления жены, завершил разговор.

Супруга выглядела чуть лучше, чем прошедшей ночью. По крайней мере, у неё изменился цвет лица, перестав быть похожим на серый, тающий лёд, и она не хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Ляля вышла в больничный коридор и села рядом с ним на шаткое кресло.

– Я принёс йогурт и творог, как ты любишь, – он улыбнулся и зашуршал пакетом, показав край красивой упаковки.

– Спасибо.

Ляля не отреагировала так, как он ожидал. В её голосе не прозвучало ни капли радости, пусть фальшивой и показушной, но той, которая дала бы ему некоторое успокоение. Ильдар предпринял попытку, увести дремучие мысли супруги в сторону сиюминутного гастрономического наслаждения, чтобы осторожно и крадучись подойти к главным новостям. Настолько главным, что Ляля непременно будет его пытать, мучить и испытывать волю, как на марафонской дистанции.