На скамейке, аккурат возле моего шкафчика, стоит огромный букет голубых роз в стильной белой коробке. Присаживаюсь на корточки, касаюсь цветов подушечками пальцев. Нежные лепестки приятно щекочут кожу и дразнят ноздри легким, ненавязчивым ароматом.

Улыбаюсь. Красиво очень.

От кого, интересно? Опять попытка Тима перейти из друзей в бойфренды? Не помню, чтобы давала повод.

Нахожу открытку. Забавным мальчишеским, немного корявым почерком написано:

«Жду в холле».

– Ну что там? От кого такая роскошь? – Мила заглядывает через плечо.

Захлопываю открытку и убираю подальше от любопытных глаз.

Отпрашиваюсь у тренера и выбегаю в холл, не понимая, от чего у меня так колотится сердце. Мне дарили цветы после соревнований, и Тимур таскал иногда букеты. Но эти другие. Под цвет глаз. Подарок прочитался сразу. Это кажется очень личным, но личного у меня нет.

Может, все-таки Тим?

Выхожу из узкого коридора в холл первого этажа. У окна на широком подоконнике сидит очень грустный мальчик-боксер, смотрит себе под ноги, прокручивая в пальцах стебель еще одной голубой розы. Какой-то другой он сейчас. Трогательный с этим цветком.

– Да чтоб тебя! – поджимаю губы, злясь, скорее, на собственные мысли, чем конкретно на него. – Лучше бы это был Тимур. А этот… Настырный!

Поднимает голову. Замечает меня. Отсюда вижу ссадину на губе. Ну это же нечестно! Надо запретить ему демонстрировать такой несчастный вид. Как котик, хочется подойти и погладить. Только такие котики потом быстро наглеют и начинают гадить по углам. А наглости в этом красивом мальчике столько, что он, наверное, переплюнет половину нашей футбольной команды.

Парни из боевых вообще какие-то особенно дерзкие. Я всегда старалась держаться от них как можно дальше во избежание вот таких вот настырных подкатов. А если еще мажор, это точно табу. У них борзометр просто зашкаливает. Тайсон как раз из мажоров.

Я когда отца его увидела, сразу узнала. Мне кажется, фамилию Салахова тут знают даже дети. Он очень много вложил в этот Дворец еще на этапе строительства, я не говорю про спонсорские. Таир Расулович входит в тройку тех, кого тут негласно называют владельцами нашего Дворца спорта. Поэтому нет и еще раз нет! Но и не подойти не могу, уж больно у боксера глаза грустные.

Подхожу. Он протягивает мне цветок.

– Поздравляю.

– Не с чем особо. Мы сегодня два раза облажались, – сажусь рядом с ним на подоконник, подношу к лицу розу, вдыхаю ее запах просто для того, чтобы не вдыхать его.

Такие мальчики пахнут вкусно и дорого. И это, блин, не может не нравиться! Но я знаю, что внутри. Не хочу туда окунаться.

– Бывает. – Он прислоняется спиной к толстому стеклу, за которым стеной валит снег. – Юлька, пошли со мной на свидание, – косит на меня взгляд.

– Я уже говорила, Тай. Я с такими, как ты, не встречаюсь.

– Таких, как я, больше нет, поэтому и не встречалась. А теперь я есть, и ты меня совсем не знаешь, но уже сделала выводы.

– Я знаю достаточно, чтобы повторить тебе – нет. Например, то, как вы вчера отлично погуляли с парнями из нашей команды. И кто с какими девочками успел познакомиться, и кто кого успел трахнуть в туалете. Не забывай, с кем я общаюсь. У меня в соседней раздевалке за тонкой стеной весь основной состав нашей футбольной команды плюс запасные. Кстати, судя по статистике, вы ведете, – усмехаюсь, глядя в его удивленные глаза. – Я достаточно аргументировала свое «нет»?

– Меня не было вчера в клубе. – Он отлипает от стекла и садится вполоборота.

– Тай, один вечер ничего не меняет. Судя по разбитому лицу, твой вечер тоже прошел весело. Забери цветы, я не возьму.

– Нет! – Его верхняя губа вздрагивает. – Я тебе принес.

Упрямый!

Закатываю глаза к потолку и поднимаюсь. Розу кладу на подоконник. Если возьму, у него будет повод думать, что может быть «да». Решаю больше не оглядываться. Лучше уйти сейчас. Он отстанет. Ему быстро наскучит за мной бегать, и он переключится на других. У нас почти все мальчики темпераментные, у них гормоны и прочее. У девочек тоже, но парни смотрят на секс легче. Для них он ни черта не значит. Перепихнулись в удобном месте и разошлись. Так что надо просто немного подождать, он обязательно найдет мне замену. А то и не одну.

Ухожу от него еще быстрее, чем шла сюда. Сердце продолжает невнятно сходить с ума.

– Юля! Юль, стой! – Тай догоняет и ловит меня за локоть.

Растерянный, горячий. Ладонь его обжигает кожу так, словно я ее к печке приложила. И взгляд опять тоскливый. И губа эта раненая. Смотрю на нее. Он проводит языком по ранке.

Что за привычка вообще губы облизывать!

– Юль, что не так опять? Что я не так сделал? Я реально не понимаю. Скажи, что сделать. Я сделаю.

– Ничего не надо, Тайсон. Совсем ничего, понимаешь?

– Да почему?! – психует. – Что со мной не так?!

Я не знаю, что ему сказать. Когда он смотрел на меня нагло и дерзко, было проще. Впервые язык прилипает к небу и, не справившись с его болезненно-тоскливым взглядом, ретируюсь в ближайший коридор. Прячусь в нишу, чтобы отдышаться. Капец у него энергетика. Сносит, и ноги подгибаются.

Наверное, это потому, что мне тоже нужен секс. От него им тянет. Девчонки говорили, Тай крут в этом деле. А я… весь мой опыт сводится к одному-единственному разу, еще в интернате. И это совсем не тот опыт, который хотелось бы вспоминать и уж тем более с кем-то делиться.

Выглядываю из своего укрытия. Моего сталкера не видно.

Возвращаюсь в холл. Роза все еще лежит на подоконнике. Забираю.

На лепестках несколько алых разводов. Его кровь. Наверное, трогал, когда собирался. И как теперь этот цветок тут оставить? Не могу.

Оглядываюсь на знакомый смех. Девчонки уже переоделись. Машут мне, вопросительно глядя на цветок и вокруг, надеясь найти того, кто мне его подарил.

А он уехал вероятнее всего уже. У Тайсона завтра бой. Получается, он во Дворец ради меня приехал.

Улыбаясь своим странным мыслям, прохожу мимо зала, в котором тренируются наши боксеры. Двустворчатые двери приоткрыты, и такая стоит удивительная тишина. Слышен только ритмичный отсчет с короткими паузами. Цифра перевалила уже за семьдесят.

Моя улыбка становится шире. Подкрадываюсь ближе, заглядываю в зал. И Тай здесь. Снимает футболку, кидает ее на скамейку у стены, проходит к парням и принимает упор лежа. Начинает молча отжиматься, гораздо быстрее остальных. И каждая мышца на его руках и спине так красиво расчерчивает натренированное тело в идеальной форме.

– Не части, Тай. Сорвешь мышцы, убьешь дыхалку.

Он притормаживает, шевелит губами, ведя собственный счет.

Гордый какой мальчик. Не виноват, а отрабатывает со всеми. Наших футболистов тренер тоже наказывает сейчас за нарушение режима. Хорошо мальчики вчера погуляли.

Тай поднимает голову, видит меня с его окровавленной розой в руках и о-о-очень коварно улыбается. Получает от тренера между лопаток, падает мордой в пол.

Не сдержав смех, быстро сбегаю, пока и я не огребла до кучи. Мужчины у нас сегодня злые и жестокие. Могут припахать за компанию.

Глава 11

Тай

– Встали, восстановили дыхание, взяли скакалки, – с ледяным спокойствием командует тренер.

Пацаны стонут. Мокрые все. Им с похмелья тяжко, а у меня опять все мышцы дрожат. Не отдохнул ни хрена, но не лечь с ними не мог. Мы хоть и не футболисты, но тоже команда.

Облив морды водой из бутылок, растягиваем скакалки, ждем команды.

– По схеме «двадцать, десять, двадцать», синхронно, пока не скажу «стоп». Погнали!

– Э-э-э, да как синхронно-то, Юрий Германович? – растерянно смотрит на него Сэм.

Остальные переглядываются, но предусмотрительно молчат.

– А как бухали вчера синхронно, так и сейчас исполняйте. Еще слово – добавлю по пять прыжков к каждому этапу.

Сема предусмотрительно затыкается.

Щелкает кнопка секундомера, и мы, глянув друг на друга, чтобы хоть немного настроиться на этот проклятый синхрон, приступаем к упражнению. Двадцать классических прыжков через скакалку, десять на корточках, снова двадцать классических. Ноги быстро охреневают. На втором заходе откровенно дрожат. Тащу на чистом упрямстве. С третьего падаю первым. Все замирают в ожидании казни.

– Салахов сел. Для остальных команды «стоп» не было!

– Я со всеми тогда, – качаю головой, поднимаясь и смаргивая пот с ресниц.

– Сел, я тебе сказал!

Дернувшись от его крика, ухожу на скамейку. Довели Терехова. Сожрет всех теперь, выплюнет и на ринге под настил закатает. Он хороший мужик, очень терпеливый. Чтобы вывести его из себя, надо очень постараться, но если получилось, жди беды. Гонять будет нещадно.

Пацаны падают. Дает отдышаться. Ставит в спарринги. Ходит между пар, поправляет дрожащие от перегруза руки, плечи. И все это в тишине. Слышны только шлепки по потным голым торсам и тяжелое дыхание. Жутко пипец.

– Все свои контракты читают, когда подписывают? – угрожающе спокойно интересуется Терехов, шлепая Сэма по локтю. – Все знают, что за нарушение режима во время турнира предполагается штраф в размере пятидесяти процентов от спонсорских выплат? Все помнят, что за такие выходки участников снимают с турнира, если это уйдет выше? Кивнули положительно!

В турнире участвуют, конечно же, не все, но кивают синхронно. Меня не видно, но даже я мотаю башкой на всякий случай.

– Тогда объясните мне, какого хера вы решили нажраться? М?! Вы сюда зачем ходите? Чтобы чего-то достичь или чтобы телок клеить своими красивыми торсиками? Кто согласен с первым вариантов – продолжает спарринг, кто со вторым – дверь там, – машет рукой в сторону выхода. – Вы давно не дети. С вами церемониться никто не будет. Тай, Сэм, Кос в следующем году будут заявляться на взрослый турнир. Они выходят из юношеского. И упадут в первом же бою, если будут нарушать режим. На их место на юношеский турнир попадут Клим, Арс и кто-то еще, я пока не решил. А может, не попадут, потому что дебилы! Ходить в клубы можно и даже нужно. Бухать нельзя! – лупит по бедру Арса, неправильно выставившего ногу. – Курить противопоказано! – и какого-то черта косит взгляд на меня.

Не курю я!

Ну почти. И не может он знать. Уверен, что не видел.

– Закончили. Свалили в душ. Так же молча. Мне сегодня очень нравится тишина. Салахов, после душа в тренерскую. Разговор есть.

Встав под струи теплой воды, народ начинает немного шевелить языками. Дрюкнули реально всех. Кто был, кто не был в этом чертовом клубе. Пацаны извиняются, обещают больше не подставлять.