Глава 11.

Где здесь мужчина?

Платон

Верхняя губа вздрагивает в подобии оскала. Внутри опять все закипает от раздражения. И глаза ее покрасневшие из-за меня. А кто говорил, что будет легко?

– Ты меня завтрака в лицее лишила. Теперь я жду свой обед в комнате. Не придешь, я приду к тебе сам, – ставлю Кошку перед фактом.

– Калужский, ты офонарел? – ругается Арина.

– Не лезь, пожалуйста, – прошу ее. – Кошка, я жду, – небрежно засунув руки в карманы, кручусь на пятках и иду к лестнице. – Блох мне только в еду не напусти, – цепляю Соню.

– Платон! – снова Арина. – Соня, не вздумай никуда ходить. Я сейчас лично выпорю этого мальчишку.

– Да, Соня, – подмигиваю ей с лестницы. – Не ходи. Если я приду сам, тебе понравится больше. Хотя… – задумчиво стучу пальцами по перилам. – Нет. Думаю, понравится только мне!

– Ты посмотри на него! Ты чего разошелся, а? А ну брысь к себе, иначе я отцу скажу, как ты себя ведешь!

Сваливаю. Засекаю время… Через десять минут в дверь стучат. Неужели пришла?

Открываю. Арина с подносом.

– Я буду есть, только если обед мне принесет Кошка.

– Ей нечего делать в твоей спальне, как и тебе в ее! Либо забирай, либо ходи голодный. И оставь уже девочку в покое. У нее трагедия в жизни, понимаешь ты это или нет?! А может… – вдруг улыбается она. – Хороший мой, а ты не влюбился случайно?

– Не зови меня, когда придут гости отца, – игнорирую вопрос Арины.

Потому что нет, я не влюбился. Как вообще можно влюбиться в это недоразумение, да еще и так быстро? Красивая – факт. Необычная еще. Плачет, но сопротивляется, а мне интересно найти точку, в которой выйдет это сопротивление сломать. А еще интересно, насколько далеко я готов зайти в этой игре. Остались у меня тормоза или все, я достиг невозврата.

– Мне не нравится эта улыбка, – строго заявляет Арина. – Что ты задумал?

– Ничего.

– Платон, – она проходит в комнату, ставит поднос на компьютерный стол, – ну ты же хороший мальчик, – берет меня за руку. – Я тебя таким агрессивным не воспитывала. Тем более к девочке, которой и без тебя больно. Чего ты колючки свои выпустил, ежик? – улыбается она.

Тепло так от ее слов и одновременно колет глубоко внутри, словно маленькой тонкой иголкой все время тыкают в одно место. И все теплое уходит, оставляя лишь глухое раздражение.

– Она тебе нравится, да? – давит Арина. – Хороший мой, если ты не знаешь, как подойти к девочке, просто спроси. Я постараюсь помочь.

– Не помню, чтобы у меня были проблемы с девочками, – ухмыляясь, разворачиваюсь, ухожу к окну.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. – Арина подходит сзади, дотягивается и треплет меня по волосам. – Поешь.

– Не хочу. Кто у нас в гостях сегодня?

– Антон Витальевич Гаврилюк с женой. Часов в пять уже должны быть. Тебе придется спуститься, ты же понимаешь?

– Нет, – отрицательно кручу головой. – С начальником ГИБДД любимый папа прекрасно пообщается и без меня. На крайняк есть Гордей. Как любимый сын пусть отдувается и помогает папочке прикрывать свою задницу.

– Какой же ты упрямый! – толкает меня ладонью в затылок. – Поешь, я сказала! – строго.

– Только когда еду мне принесет Кошка, – стою на своем.

Арина закатывает глаза на мою упертость. Ей некогда со мной возиться, приходится уйти. Поднос с аппетитным жарким в горшочке под хлебно-сырной шапкой, разноцветным овощным салатом и свежим хлебом так и стоит на моем столе. Желудок сообщает, что вполне был бы не против получить это все себе.

Беру книгу, ложусь на кровать. Дам своему блохастому раздражителю еще минут десять на раздумье, а потом пойду требовать свой обед.

Конечно, Кошка не пришла. Я бы удивился… Даже разочаровался, будь все так просто.

С тоской глянув на остывший обед, выхожу из комнаты, спускаюсь по лестнице, сворачиваю в сторону оливковой комнаты. Без стука открываю дверь. Соня сидит на мягком подоконнике, вытянув стройные ножки в белых носочках и уперев ступни в стену. В ушах наушники. Она смотрит во двор и тихо повторяет фразы на французском. Рыжая коса лежит на плече, всего несколько волнистых прядей падает на бледное лицо с контрастными розовыми губками.

Подхожу ближе. Встаю перед ней. Вздрагивает, поднимает на меня взгляд из-под пушистых ресниц. Солнце играет с цветом ее глаз, делая рыжие мазки в ее зеленых зрачках янтарными.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает, вытащив один наушник.

– Tu me dois le déjeuner⁶, – напоминаю ей. Нравится ей французский? Я не прочь пообщаться на нем.

– Tu sais où est la cuisine⁷, – отшивает меня.

– Le chat a oublié ce qui est dans mon esclavage?⁸

– Il y a des biscuits sur la table de chevet. Prends-moi et laisse-moi tranquille⁹, – снова пытается вставить наушник.

Выдергиваю его.

– Эй! – возмущается Соня.

– Невежливо затыкать уши, когда с тобой разговаривают. Ты же в курсе, что голодный мужчина – злой мужчина? М, кошка?

– Où est ici l'homme? Je ne vois pas!¹⁰

Упираюсь коленом в подоконник, наклоняюсь к Кошке так близко, что чувствую ее дыхание с ароматом земляничной жвачки. Зрачки в зеленых глазах становятся огромными. Завороженно смотрю, как весна превращается в ночь. Насыщенные, испуганные… Затягивает…

Мои губы приближаются к ее. Соня в ужасе задерживает дыхание…

– Je vais vous montrer maintenant¹¹, – улыбаюсь, медленно наматывая на кулак ее рыжую косу.

Глава 12.

Первый поцелуй

София

Упираю ладони в его грудь, чтобы остановить. Еще секунда, одно движение, вдох или попытка сказать что-то против, и наши губы соприкоснутся.

Платону весело, он играет в свои игру, результат которой я никак не могу просчитать. Но то, что сейчас пытается сделать этот кареглазый придурок, меня напрягает и пугает. Вся кожа горит огнем и покрывается мурашками, а у него зрачок пульсирует… Не могу оторваться. Голова начинает кружиться от нехватки воздуха.

Давлю ладонями сильнее. Каменный! Никак получается его сдвинуть!

Калужский дышит чуть чаще, прикасается своим носом к моему, легко ведет вверх-вниз, улыбается. Пауза слишком затягивается. Платон просто дразнит, испытывает мои нервы на прочность. Моя коса стиснута в его напряженной руке. Сейчас дернет – и все, у меня будет первый в жизни поцелуй с парнем. И с каким? С самым отвязным придурком, которого только можно встретить!

Не хочу я так! По-другому представляла себе этот момент.

Пытаюсь отклониться в сторону.

– Не-а. – Платон тянет меня за косу обратно, но теперь между нами немного больше расстояния. – Поцелуй меня… сама.

– С чего это вдруг я должна тебя целовать? Отпусти! – требую, снова пытаясь оттолкнуть его.

Становится немного больно, потому что Платон отстраняется и тянет меня за собой за косу.

– Ай-ай! – взвизгиваю.

– Сама виновата. Не дергайся. Я ведь предупреждал: не придешь ко мне – я приду сам. Я пришел и требую компенсировать отсутствие обеда поцелуем.

– Да принесу я тебе твой обед! Принесу! Уйди только отсюда, – умоляю его.

– Начнем с того, что это мой дом и я могу находиться в нем где угодно, – напоминает, где мое место. – А есть я больше не хочу.

– А как же блохи? – зло фыркаю на него. – Не боишься подцепить?

– Зараза к заразе не пристает, – смеется Платон и неожиданно, нагло прижимается к моим губам. Резко кусаю его за нижнюю. На языке моментально появляется привкус крови… Его!

– Черт! – отскакивает от меня. – Ты чего творишь, дикая?! – морщится он, прижимая пальцы к раненой губе. Смотрит на красные разводы на подушечках.