Глава 1

Горский

Несколькими часами раньше…

– Приветствую. Очень рад видеть. Влад, извини. Ко мне пришла постоянная клиентка. Давай в следующий раз, – Максим встретил Горского в дверях, когда тот принес показать тату-мастеру новые эскизы.

Целую папку прихватил. Вдохновение было – хоть ложкой черпай. Даже странно, что именно татуировки настолько стимулировали творчество Горского. Но… неисповедимы пути музы…

– Ладно. Я оставлю. Потом поглядишь, – согласился Влад.

Не к спеху. Главное тут не скорость, а результат. Понять – в правильном он движется направлении или же нет. Перед тем, как заняться татуировками, Горский прошерстил в сети все, что туда выкладывали мастера и создатели каталогов. И, вроде бы, понял – где собака зарыта. Однако за мастером тату последнее слово. Ему видней.

Влад собирался выйти, когда карие глаза Максима задорно сверкнули, а улыбка коснулась уголков губ.

– Слу-ушай! А может клиентка даже и в тему?! То, что доктор прописал?

– Твоему бизнесу? – ухмыльнулся Горский.

Ну какие же еще таблетки успеха может прописать врач любому делу, кроме как постоянных клиентов? Разве что только больше постоянных и богатых клиентов?

– Да не-ет! Тебе доктор прописал!

– Твою клиентку? Знаешь, если мне будет нужна женщина, я схожу в «Королевы». Уж поверь, там телочки получше твоих посетительниц…

– Ты все о своем, о больном? – усмехнулся Максим. Горский показал старому другу и бывшему однокласснику кулак. Как в школе. Даром, что прошло столько лет. Они все еще общались. Хотя судьба развела мужчин по разным углам бизнес-просторов. Но старая дружба не ржавеет.

Да и общие интересы никуда не делись. Горский все еще рисовал, хотя и в качестве хобби. Максим тоже стал своего рода художником. По коже…

– Я о том, на что ты намекаешь!

Горский в тот момент еще не знал, насколько Фортуна с ним играет, шутит, издевается.

Максим имел в виду совсем другое. А вот мысли Горского очень скоро устремились именно в то самое русло, на тему которого он иронизировал.

– Дурак! – совсем по-школьному усмехнулся Максим. – Ей нужен необычный дракон. Китайский. Мудрый. Не агрессивный. Попробуешь нарисовать?

Горский развел руками.

– Ну даже не знаю… Я представлял, что буду приносить эскизы, а ты сам переносить их на эм… клиентов… Если можно так выразиться.

– Давай! Вот и проверим насколько твои эскизы подходят! И насколько ты уловил струю… – уговаривал неугомонный Максим.

Горский отмахнулся.

– Ла-адно! А что за клиентка?

– Журналистка. Красивая. Даже очень. Кстати, у нее та же знаменитая уже особенность, что у жены твоего нового бизнес партнера – Заглятдинова.

– Пониженная температура тела? Я думал таких единицы по всему миру.

– Да, нет. Их побольше. И, как ты знаешь, по теории вероятности, удивительные события сходятся. У нас в городе их, как выяснилось, не так мало.

– Экология… Излучение… Генномодифицированные овощи… – усмехнулся Горский. – Красивая, говоришь?

– Сам увидишь.

– А сколько ей?

– Не знаю. Но вроде как лет 36–38. Может меньше или больше. Жасмин ее зовут. Сама имя поменяла вместе с паспортом.

– Сорокалетняя женщина? Соблазнительная красотка? Ну ты даешь! – Горский усмехнулся. – Ты, видать, совсем тут засиделся за своими машинками для тату. Молодых девочек давно не встречал!

На светских раутах и в элитных клубах Влад знакомился с девицами не старше тридцати. Хотя сам давно разменял четвертый десяток. Однако он поддерживал себя в форме и женщины буквально вешались на богатого красавчика.

– Слушай. Я ж тебе не жениться на ней предлагаю. А татушку нарисовать, – уговаривал Максим.

Горский подумал. Раз она такая «возрастная», значит и отвлекать от процесса не будет. Что ж. Может и к лучшему. На красоток он потом полюбуется. Вон хоть в своем клубе. И то дело. А тут нужно пристреляться. Если планирует создавать новые каталоги для тату-салонов, опыт работы с реальным клиентом не повредит.

– Пошли! – кивнул Горский. Надел бахилы и двинулся за Максимом в соседнюю комнату.

Вошел и застыл. Остекленел. Забыл, что хотел сделать.

Он уже не думал, сколько лет этой женщине. Какие у нее жизненные обстоятельства и профессия.

Только смотрел и сглатывал. Машинально облизывал губы. Потому что очень хотелось… Всего. Сразу.

Ее.

Женщина носила давно не модные уже лосины со свитером-лапшой. И сапожки. И как же они ее украшали! Почище чем все эти новомодные, брендовые шмотки украшали светских львиц. Королев богатых тусовок и богинь светских раутов.

Густые волнистые каштановые волосы, типичные для женщин с пониженной температурой тела, были собраны в толстенную косу.

Огромные миндалевидные глаза смотрели с интересом и легким недоверием. Ну да! Прежде она не видела подобного «мастера» в салоне Максима.

Фигурка женщины, которую при другой встрече Горский назвал бы девушкой, оказалась такой… Что в паху у Влада налилось тяжестью. Вот просто так, лишь потому, что неотрывно пялился на незнакомку. Крутая, округлая попка, тонкая талия, пышная грудь. Длинные ноги.

И шея. Лебединая. Иначе не назовешь.

Маленький носик и губки бантиком.

Горский еще никогда так не возбуждался во время рисования. Приходилось все время оправляться и менять позу. Потому что неудобство резко усилилось, когда женщина сняла свитер и Влад мог пялиться на ложбинку между ее идеальными грудями.

Ширинка натянулась и Горскому пришлось в очередной уже раз поддернуть брюки.

И хотя мысли его крутились далеко от татуировки, а фантазии – так и вовсе – неслись вскачь совершенно в иную, более интимную степь, рисовал Влад сегодня удивительно вдохновенно. Словно пытался сделать так, чтобы каждый его штрих оказался достоин Жасмин.

Будто он рисовал не татуировку, а произведение искусства для Лувра, как минимум. Или участвовал в важном конкурсе, который кровь из носу необходимо выиграть.

И каждый восхищенный взгляд Жасмин на рисунок подогревал вдохновение Влада.

Ей нравилось! Даже очень! Глаза сверкали, а улыбка приподнимала уголки губ.

Горский сам себе поражался. Но не мог не радоваться как ребенок, тому что Жасмин оценила его старания и умения. Выглядело глупо. Это ведь обычная проверка от Максима. Да и не понравится одному клиенту – можно попробовать с другим. Угодить всем и каждому невозможно. Это утопия.

К тому же, на татуировке нет ни имени, ни фамилии художника. Нет подписи, нет инициалов. Никто не узнает, кто автор рисунка. Да и женщину эту он видел в первый и в последний раз.

И все же Горский из кожи вон лез. Старался. И ликовал, прямо-таки ликовал, когда видел, что Жасмин восхищена его творчеством.

Ближе к концу работы Влад «наводил марафет» так, словно Максим потом не нанесет поверх уже настоящий рисунок. Добавлял штриховку, выравнивал каждую линию… Дополнял тени на каждой крошечной чешуйке дракона.

Впрочем, Горский прекрасно осознавал: он делает это вовсе не потому, что хочет, чтобы рисунок был идеален…

Он просто не хотел расставаться с Жасмин. Тянул время, уж если по-честному…

Так бы и сидел тут, рядом с ней. Пусть молча, пусть за работой. Но рядом.

Потому что… с трудом представлял, как с ней расстаться…

Открытие стало окончательным выносом мозга для Горского.

И он решил, что пора с этим заканчивать.

Завершил работу. Собирался уйти, но так и остался сидеть.

Почему? Да хрен его знает!

Горский поменял положение на стуле, потому что внезапно стало жутко неуютно от собственного сильного возбуждения, хотя еще недавно он совсем забыл об этом… А потом спросил у Жасмин, что, раскрыв рот, разглядывала рисунок на своем плече.

– Нравится?

А потом пошло-поехало.

Горский собирался побыстрее уйти от этой женщины, потому что она очень странно на него действовала. Словно существовала какая-то невидимая нить, с помощью которой Жасмин привязала его к себе. Причем, поддергивала нить, заставляя приближаться и приближаться. Ощущать, что расстояние между ними слишком уж большое. Слишком уж официальное.

Горскому ужасно не хватало воздуха. Словно он вдруг оказался на вершине горы, в разреженной атмосфере. Было страшно неуютно в одежде. Будто пришел в какой-нибудь элитный стриптиз клуб, насмотрелся и вот теперь отчетливо понял, что брюки однозначно лишние.

Стало жарко, словно на дворе не ранняя весна, а разгар лета. Причем, те самые «аномально высокие температуры», которые иной раз наступают в средней полосе. А скорее даже наступают на ее жителей.

Давят духотой, жарой, к которым те не привыкли.

Горский приглашал Жасмин на свидание. Уговаривал. Даже узнав, что она замужем и мать сына-школьника. Почему-то это Влада не остановило. Хотя замужние женщины всегда были для Горского табу.

Нет, в отличие от бизнесменов его тусовки, Влад вовсе не считал, что дама «с придатком», как часто называли семейных женщин, жутко неудобна для любовной связи. Что с ней слишком уж много хлопот.

Влад никогда не жалел ни времени, ни усилий на женщину, которая ему, действительно, нравилась.

И если нужно согласовать ее расписание с его возможностями, подстроиться, пусть даже не выходить в свет – да ради бога. Зачем всем демонстрировать свою женщину? Чтобы завидовали? Зависть – плохое чувство. Злое, неудовлетворенное. Не нужно, чтобы оно осыпалось на чужое счастье как саранча на чужие посевы…

Нет. Горского совсем не смущали проблемы, которые часто перечисляли его знакомые бизнесмены, в разговоре о романах с замужними дамами.

Влада смущало совсем другое.

Горский не терпел измен. Особенно женских. Его мать бросила отца и ушла к какому-то молодому хлыщу. С тех пор жизнь Влада перевернулась с ног на голову.

Отец нанял няню и долго учился жить без любимой женщины.

Вот почему для Горского самым большим минусом в отношениях была возможность разбить чужую семью.

Почему же сейчас его это не остановило? Да что там – не остановило – не волновало!

Влад не знал. Только по какой-то ему самому неведомой причине запрет вдруг показался глупым и ничтожным. Даже больше того – надуманным.

И Горский попытался убедить Жасмин. Уговорить, соблазнить…

Каждый ее отказ злил, буквально доводил до исступления. Горский едва сдерживался, чтобы не выругаться так, как уже очень давно не ругался. Чтобы не схватить ее и не поцеловать. Чтобы ощутила, прочувствовала, прониклась… Поняла – от чего отказывается.

Хотя Жасмин повела себя именно так, как и должна была, по мнению Горского, повести себя замужняя женщина, которую зовет на свидание другой мужчина.

Влад в лепешку готов был расшибиться, чтобы переубедить ее.

Но Жасмин оказалась крепким орешком.

Горский еще какое-то время настаивал, понимая, что сам себя мучает. Почему-то казалось – дергает нервы – болезненно так, чувствительно.

А затем заставил себя все-таки уйти, вручив Жасмин визитную карточку.

…Остаток дня Горский бессмысленно слонялся по новому заведению, которое они с Заглятдиновым собирались открыть через пару месяцев. Влад любил все сам контролировать. Начиная от покраски стен и заканчивая качеством мебели.

Помощники и наемные работники Горского все это прекрасно знали. Только вот сейчас он просто бродил по полупустым помещениям, бессмысленно пялясь то на ребят из строительной бригады, то на тех, что закупали и расставляли мебель. Несколько раз едва не наткнулся на помощников дизайнера, которые отвечали за интерьер.

Те шарахались и шли дальше.

Горский был здесь телом, а эмоциями и мыслями остался в тату-салоне. С Жасмин.

Думал о том, как выглядит ее татуировка после работы Максима. Вспоминал как она следила за его пальцами из-под длинных полуопущенных ресниц. Как вдруг вскидывала взгляд на его лицо и Горский резко переставал понимать, как нужно дышать. Словно враз терял эту способность.

Вот так просто вдруг словно лишался кислорода. В висках начинала пульсировать кровь, а сердце стучало как заведенное. Будто Горский пришел на очередную тренировку и едва не проиграл спаринг. А то и вовсе – участвовал в боях без правил в варварском антураже. Это популярное теперь развлечение для богатых и среднего класса, которое Радиф Заглятдинов устраивал регулярно, по книгам какой-то писательницы Ясмины Сапфир, служило отличным способом сбросить пар и успокоить расшатанные нервы. А в бизнесе это немаловажно. Найти то, что помогает избавиться от стресса. Выплеснуть эмоции, чтобы те ушли безвозвратно. Негатив от встречи с нечистоплотными партнерами, злость на жадных банкиров, которые снова повысили ставку кредита, нервяк из-за какой-нибудь важной сделки… Все это уходило, когда Горский и такие же бизнесмены, как он, приходили «помахаться» в «Амазонки» в костюмах варваров из юмористического фэнтези.

Горский даже взял себе на заметку прочитать-таки цикл этой Сапфир «Убить нельзя научить». Но пока не нашел времени.

Он и сам не заметил, как за фантазиями на тему Жасмин, воспоминаниями, которые будоражили, заставляли желать женщину еще сильнее, еще отчаянней, провел несколько часов. Пока желудок урчанием и спазмами не напомнил, что у Горского есть органы несколько выше паха.

Влад зачем-то позвонил Максиму.

– Давно не общались! – усмехнулся тот.

– Клиентка довольна?

– Еще как! Жду эскизы.

– Пообедаем в «Пикнике для фейри»?

– Хорошо.

Горский чувствовал, что Максим уже знает, зачем его пригласили. Однако ничего не мог с собой поделать. Он должен был узнать координаты Жасмин. Обязательно. Во что бы то ни стало. А у Максима, наверняка, есть ее телефон…

Одноклассник скрупулезно собирал контакты постоянных клиентов. Конечно – татуировка – это не пиллинг и регулярно ее не делают. Но все-таки. Если появлялись новые услуги в салоне, что-то необычное в плане рисунков или техники их нанесения, он связывался с теми, кто оставался верен «Тату у Максима».

* * *

Жасмин

Татуировка не болела, лишь изредка чесалась. Я пришла домой и, не снимая повязку, занялась делом.

Налила себе чаю и уселась за компьютер.

Надо подобрать публикации для трех сайтов предприятий, которые я вела. Плюс закончить новостную ленту для одной интернет-газеты.

Преимущество работы самозанятой в том, что ты сам себе хозяин. Хочешь внеплановый выходной – ради бога. Хочешь – очередные каникулы – никто не помешает.

Не нужно ехать с утра на работу. Трястись в общественном транспорте, чувствуя, как твои кости и органы перемешиваются в кашу в толкучке. Ехать в диких пробках на личном автомобиле, если он есть. И тратить кучу времени только лишь на дорогу.

Да много еще можно перечислять.

Минусы – ты сам приобретаешь себе инструменты, какими бы дорогими они ни были. Сам обеспечиваешь себе нормальные условия труда, сам все делаешь, а государство стрижет с тебя приличные купоны. Налог на самозанятость. По факту – налог за воздух, которым ты дышишь в родной стране.

Ничего не попишешь. В нашей стране все для людей… Которые у власти и у денежной кормушки. Включая труд и остальные ресурсы других граждан.

Время от времени, когда я передыхала между очередным небольшим материалом и новостью, почему-то вспоминался Горский.

Черт! Я уже и забыла, как же это приятно, когда шикарный, породистый мужик так на тебя облизывается. Поедает глазами. Возбуждается, просто глядя на тебя…

Я сама не понимала – как же соскучилась по этому ощущению…

Алекс… Мы с ним были женаты, кажется, лет сто. У нас подрастал сынишка. Уже пошел в школу…

Благо наши доходы позволяли нанять ему няню-спутницу. Которая занималась ребенком, пока родители заняты.

Но… это не помогало нам стать ближе, уделять друг другу больше внимания и времени.

Алекс… Предпочитал мне свой компьютер с мультиками и всякие там мужские поделки на улице. Не то чтобы он сильно много делал для дома… Так, по мелочи. И о-очень медленно.

Светлана Максимовна, наша няня, пенсионерка, но еще очень бодрая и энергичная только посмеивалась. Мол, ящик уже два месяца стоит в коридоре. А Алекс мой до сих пор собирается и собирается починить крепления в шкафчике, чтобы вернуть ящик на родину.

Утепление двери началось еще летом… А затем зимой прекратилось. И вот весна… Алекс наконец-то заговорил о нем снова.

Заговорил. Вот ключевое определение.

Начал готовиться к работе. Вот правильное описание.

Мы с мужем здоровались утром, когда он собирался на работу. Приветствовали друг друга вечером, когда он собирался погулять с ребенком или отдохнуть за компьютером с мультиками или фильмами.

И… занимались сексом. Вот именно сексом, а не любовью.

Он одаривал меня парой коротких и торопливых поцелуев. Иногда в губы, иногда в живот. А затем брал. Резко, довольно жестко и поспешно.

Сбрасывал напряжение и снова занимался своими любимыми делами.