Цитаты из книги «Десять негритят»

Одна молодая леди – симпатичная, но не звезда

Никакого единства в компании по-прежнему не наблюдалось. Приглашенные на остров словно недоумевали каждый про себя, что здесь делают остальные.

Десять негритят решили пообедать, Один внезапно подавился – их осталось девять.     Девять негритят уселись под откосом, Один заснул и не проснулся – их осталось восемь.     Восемь негритят отправились в Девон, Один не возвратился – остались всемером.     Семь негритят дрова рубили топором, Перерубил один себя – остались вшестером.     Шесть негритят пошли на пасеку играть, Одного ужалил шмель – и их осталось пять.     Пять негритят суд учинить решили, Приговорили одного – осталось их четыре.     Четыре негритенка пошли поплавать в море, Один попался на крючок – и их осталось трое.     Трое негритят в зверинце очутились, Одного задрал медведь – и двое получилось.     Двое негритят пошли на солнышке валяться, Один до смерти обгорел – чтоб одному остаться.     Последний негритенок, вздыхая тяжело, Пошел, повесился – и вот не стало никого.

с дефектом – у него отсутствовало чувство моральной ответственности, обычно присущее всем людям. Он был аморальный

И среди жизни нас окружает смерть

Итак, финальная сцена. Я подошел, взял стул и поставил его в один ряд с другими. Поискал револьвер и нашел его на верхней ступеньке лестницы, там, где его уронила самоубийца. Подобрал, стараясь сохранить ее отпечатки. А что теперь? Я закончил писать. Этот документ я положу в бутылку, запечатаю и брошу в море. Зачем? Вот именно, зачем? Мне всегда хотелось сочинить такое убийство, загадку которого не сможет разгадать никто. Но, как я теперь понимаю, акт творчества сам по себе еще не служит удовлетворению художника. Существует еще жажда признания, не утолить которую невозможно. Вот и у меня, смиренно признаю́, есть одно жалкое в своей человечности желание: чтобы кто-нибудь оценил, как я был умен при жизни… Полагаю, что, если бы не моя слабость, тайна убийства на Негритянском острове осталась бы нераскрытой. Ну, разве что полиция окажется умнее, чем я думаю. В конце концов, три ключа все же есть. Первый: полицейские прекрасно знают, что Эдвард Ситон был виновен. Следовательно, они могут сообразить, что один из прибывших на остров был невиновен, а значит, он-то и убил всех остальных. Второй намек кроется в песенке. Смерть Армстронга соответствует куплету с крючком, на который попадается один из негритят. Можно предположить, что тут имел место подлог, подмена, которая привела легковерного Армстронга к смерти. Если вдуматься, из этого эпизода можно вытянуть хорошую ниточку, которая поведет расследование в новом направлении. Ведь к тому времени на острове остались четверо, а из всех четверых доверие ему мог внушить только я. Третий ключ символический. Я намеренно избрал такой способ смерти, который метит меня каиновой печатью на лбу. Больше объяснять, я думаю, нечего. Поручив бутылку с моим посланием морю, я поднимусь наверх, в свою комнату, и лягу на кровать. Мое пенсне висит на черном шнурке – он эластичный. Я положу пенсне под себя. Шнурок я привяжу одним концом к ручке двери, а другим – не крепко – к револьверу. Произойдет, по моим предположениям, следующее. Пальцем обернутой в носовой платок руки я нажму на спусковой крючок. Моя рука упадет, револьвер на эластичном шнурке отскочит к двери, ударится об ручку, и, освободившись, упадет на пол. Отпущенная на свободу резинка отлетит и свернется рядом с моим пенсне, поверх которых будет лежать мое тело. Носовой платок на полу вряд ли вызовет у кого-нибудь подозрения. Меня найдут лежащим на собственной кровати, с дыркой во лбу – все так, как описали в своих дневниках мои товарищи по несчастью. К тому времени, когда нас найдут, время смерти уже нельзя будет установить точно. Когда море успокоится, с берега придут лодки. Прибывшие на них люди найдут на Негритянском острове десять мертвецов – и неразрешимую загадку. Лоуренс Уоргрейв

Я закончил писать. Этот документ я положу в бутылку, запечатаю и брошу в море. Зачем? Вот именно, зачем? Мне всегда хотелось сочинить такое убийство, загадку которого не сможет разгадать никто. Но, как я теперь понимаю, акт творчества сам по себе еще не служит удовлетворению художника. Существует еще жажда признания, не утолить которую

что множество преступлений совершаются в той сфере, к которой закон вообще не имеет касательства.

беглым обитателем Бродмура[14]

– Когда человеку грозит петля, тут не до сантиментов.